— Вашему сыну прекрасно известно, что… — Стоп-стоп,?— перебил ее майор.?— Слишком много тут разговоров. Джексон, ты сделал то, что я тебе велел? — Да, сэр. Я прогнал остальных двух служанок. И теперь эта уже не сможет болтать весь день напролет. Она может и готовить, и прислуживать ее светлости. Вы так редко здесь бываете. — Все правильно, Джексон. Все правильно. Здесь — редко. А в дальнейшем, надеюсь, буду еще реже. У нас новый дом в Лондоне, а семья ее светлости построила для нее еще один в деревне, где она могла бы выздоравливать. Да, дорогая моя Жемчужина, мы будем редко видеться с тобой, хотя моему сыну, когда он приедет сюда на время своего ежегодного отпуска, понадобятся твои услуги. Причем это очень качественные услуги, Джексон. Я бы и тебе предложил ими воспользоваться, однако мой сын почему-то до абсурда по-собственнически относится к прелестям Жемчужины. Я опустила голову. Хорошо, что мама не пошла вместе с нами. Я боялась, что после этих слов она схватила бы нож и ударила бы старика в самое сердце. Джексон фыркнул. — Вашему сыну не о чем беспокоиться,?— сказал он. — Ты слышала, Жемчужина? Джексон невосприимчив к твоим чарам. Это все его кровь, добрая ольстерская порода. Он напоминает мне Эндрю Джексона, который, кстати, был президентом Америки. Джексон, я не ошибся, все правильно? — Да, ваша светлость. — Вот и расскажи им. Урок истории никогда и никому не помешает. — Эндрю Джексон был родом из Каррикфергуса, как и я. Воевал в Индии, сражаясь с дикарями и обеспечивая безопасность для благопристойных фермеров,?— сказал Джексон. — И ты, Абнер, сделаешь то же самое для меня. Очистишь мою землю от этих бесконечно плодящихся бездельников. Очистишь полностью. Останутся широкие поля и просторные пастбища, чтобы выращивать там скот и овец, и работать там будут порядочные надежные люди вроде тебя, Джексон. Я был мягок, и земля страдала от этого, но спасение уже близко, как сказал бы Преподобный Смитсон. Спасение. Дурные люди будут наказаны — выгнаны с земли. У меня есть для тебя большая новость, Онора Келли, которую ты передашь своим. Я и так слишком долго позволял твоему разъезжающему верхом муженьку прятаться за спину Маллоя. Скажи ему и всем остальным арендаторам, что рента будет повышена. И больше никаких просрочек. Рента должна быть уплачена, и уплачена вовремя, иначе всех выгоню. Мистер Джексон у нас не боится никого и ничего, и ему плевать на разных преступников, шатающихся в горах, верно, мистер Джексон? — Все верно. Пусть только попробуют помешать мне исполнить свой долг. — Самое время проявить отвагу, учитывая, что в Голуэй Сити приходят два новых полка солдат,?— сказал старый майор.?— Попытаешься украсть еду в этом доме, Жемчужина, и тут же окажешься в тюрьме. Или отправишься на каторгу в Австралию. Больше я закрывать глаза на это не стану. Считай, я тебя предупредил. Последние слова он произнес, понизив голос, и, прихрамывая, удалился. Джексон последовал за ним. Томас и Дэниел заплакали. Бабушка подошла успокоить их. А Джонни Ог убежал через заднюю дверь. — Запугивать женщин и детей — это они хорошо умеют,?— бросила я. — Сейчас еще не так плохо. Когда здесь Роберт, бывает намного хуже,?— ответила Майра. — Тебе нельзя здесь оставаться, Майра,?— сказала я.?— Отец возьмет Майкла, Денниса и Джозефа, и они все вместе придут сюда. И пусть майор Мерзавец Пайк тогда попробует покричать на четверых крепких мужчин. Майра, которая гладила Дэниела по голове, посмотрела на Томаса. — Но ты же не бросишь нас, мамочка? — спросил тот.?— Ты не дашь ему забрать нас? — Я никогда не брошу вас, мои мальчики. И вы это сами знаете,?— ответила Майра. Взглянув на нас, она лишь покачала головой. — Вам лучше уже идти,?— сказала Майра. Бабушка обняла мальчиков, а Майра шепнула мне на ухо: — Он ненавидит нас. Джексон ненавидит нас. Скажи Майклу, чтобы он поостерегся. — Я передам ему, Майра. А с тобой все будет в порядке? — Старому майору нужен Роберт, а Роберту нужна я. * * * Когда мы с бабушкой вернулись, отец с парнями разгружал улов. Джози Бейли, жена Денниса, сортировала рыбу. Она была настоящей дочкой рыбака — ловкая, проворная, умела продавать и торговаться, всегда была готова идти на рынок, хотя вскоре у нее должен был родиться второй ребенок. Сейчас у молодого семейства была маленькая дочка, а Джози хотела еще одну. — Чтобы сестрички,?— говорила она. Мама вышла к нам с Бриджет на руках. — Опускается туман,?— сказала она.?— Я видела, как среди холмов собирается дымка. Тебе лучше заночевать сегодня у нас. — Мне нужно вернуться домой, мама. — Может, мне пойти с тобой, Онора? — предложил мой брат Хьюи, которому было уже двенадцать, очень смышленый мальчик.?— Я бы хотел повидать Пэдди и Джеймси, а на ночь могу остаться у вас в Нокнукурухе. — У тебя что, завтра школы нет? Учитель будет ждать тебя. Мама говорит, что ты прекрасный ученик. Amo, amas, amat… — начала я. — Amatus, amant[36],?— закончил он.?— Но у вас я мог бы почитать твою книгу, Онора. Майкл нашел для меня в Голуэй Сити старую книгу латинской грамматики, которая, вероятно, принадлежала когда-то обнищавшему школьному учителю. «Стоила она довольно дешево,?— сказал он мне тогда.?— Когда мимо нашего дома проложат дорогу и я открою свою кузницу, куплю тебе больше». — Вы все завтра придете помогать нам копать картошку, и я дам тебе почитать книгу,?— заверила я его. Он был высоким, как все Кили, но единственным рыжеволосым в нашей семье. — Хьюи, тебе пора уже спать,?— сказала мама.?— Онора, такой туман спускается… Оставайся. Там даже дороги не разглядишь. — Если бы я к этому времени не выучила каждую трещинку и каждую впадину на тропе от берега до Нокнукуруха, то была бы полной amadán и позором для нашего ученика Хьюи. — Amadán по-английски означает «идиот»,?— пояснил Хьюи. — Совершенно верно, Хьюи,?— подтвердила я и, поцеловав маму, взяла Бриджет на руки. — Счастливого пути, Онора,?— сказала на прощанье мама. Меня окутал туман, тяжелый и сырой. Я решила, что пойду вдоль берега: сейчас отлив, и так будет быстрее. Я слышала, как волны глухо ударяют в скалы, торчащие из воды, словно корявые пальцы, но сам залив был скрыт от меня пеленой тумана. Бриджет вскрикнула. Я слишком сильно прижала ее к себе, не осознавая этого. — Прости меня, a stór. Мамина деточка, мамина маленькая девочка. В полной темноте лишь ощущение утоптанной земли и краев углубления под ногами подсказывало мне, что я на тропе. Так я и шла: шаг правой ногой, шаг — левой, шаг — правой, шаг — левой. — Господи Иисусе, Дева Мария и Святой Иосиф! Спасите и защитите меня! — крикнула я. Как далеко я уже зашла? Вверху тускло мелькнул огонек. — Онора! На возвышенности стоял Майкл с куском горящего торфа перед собой. — Онора, вот вы где! Я уже начал волноваться. Это какой-то особенный туман. Пойдемте, пойдемте, мы с мальчиками уже приготовили вам ужин. Мы сидели у родного очага, ели вкусную рассыпчатую молодую картошку нового урожая, и я не уставая приговаривала, как здорово готовят мои мальчики. Я держала Бриджет на руках, а Майкл и наши сыновья рассказывали о своей поездке верхом в каштановую рощу возле Барны. — Первым делом, Пэдди, расскажи маме, что особенного было в тех деревьях. — Они совсем старые, мама, старые, старые, старые. — А почему это еще так важно? — подсказал Майкл. — Потому что… — начал Пэдди и продолжил нараспев: — Потому что Ирландия трижды одевалась и трижды раздевалась донага. — Молодец, Пэдди, очень хорошо,?— похвалила его я. — Трижды,?— повторил Джеймс.?— Трижды, трижды. — Он, мама, не знает, что «трижды» — это означает три раза. — Нет, знаю,?— обиделся Джеймс.?— Три, три, три! — А что тогда означает «трижды одевалась и трижды раздевалась донага»? — Это значит,?— сказал Пэдди,?— что они трижды рубили наши деревья. — Они? — Ну, плохие люди. — Так было проще сказать ему, чем объяснять про викингов, нормандцев, Кромвеля и всех остальных,?— обьяснил Майкл.