— Может,?— согласилась бабушка.?— Ведь и Онора до сих пор тоже шла совсем по другой дорожке. — Да, она упоминала об этом,?— сказал Майкл.?— И мне, конечно, не хотелось бы вмешиваться… Тут уж вмешалась я: — Я не собираюсь идти в монастырь. И бабушка согласна с этим. Она даже рада. — Зато не рада твоя мать, да и отец сбит с толку. Ты должна объясниться с ними, прежде чем к ним пойдет Майкл,?— сказала бабушка. — Конечно, я так и сделаю. — Сколько тебе лет, Майкл? — спросила бабушка. — Восемнадцать. — Это ведь идеальный возраст, правда, бабушка? Майра говорит, что, если мужчина слишком долго не женится, он по-своему теряет форму. — Хм-м-м. Не только время оттачивает характер. Маэве был нужен мужчина, который подходил бы сильной женщине. Это же касается и Оноры. — Я понимаю,?— сказал он,?— и попытаюсь быть достойным ее — мужем без жадности, страха и ревности. — Я верю тебе. Ну ладно. Скажу своему сыну, чтобы завтра он проверил тебя.?— С этими словами бабушка оставила нас. — Мне тоже нужно идти,?— сказала я.?— Я видела, как родители уходили от костра. Майкл взял меня за руку. — Slán abhaile, Онора. До завтра. — До завтра,?— ответила я,?— и до всех остальных дней. Глава 4 — О папа, ты никогда не заставишь меня уйти в монастырь, как это делали злые отцы семейств в средневековых Испании и Франции. Короткая летняя ночь заканчивалась, переходя в рассвет, а отец оставался очень строг со мной. Через несколько часов здесь появится Майкл, а он все еще упорно твердил: — Ты отправишься к святым сестрам, как было договорено. Теперь он встал, давая понять, что разговор окончен. Ему нужно поспать, объяснил он. Довольно утомительно, только-только выдав замуж одну дочь, выслушивать обвинения в средневековых замашках от второй. А тут еще мама резко напомнила мне о замечательной гостиной в монастыре. О возможности жить среди красивых вещей. Она сама находила большое удовольствие в том, чтобы полировать деревянные столы и застекленные шкафы в доме мисс Линч, сдувать пыль с ее книг, и жалела, что не может прочесть написанные в этих книгах английские слова. У меня же там будет изобилие разных книг, и я смогу почерпнуть из них знания. Во Введенском монастыре у монахинь есть даже своя небольшая часовня, где каждый день проходит месса. Там я буду жить под одной крышей с нашим Господом в своей маленькой келье, спать на настоящей кровати, а не на брошенном на пол соломенном тюфяке. Мне не придется копать червей или ловить мальков для наживки, чинить сети и продавать рыбу на рынке, где меня могут легко обидеть мужчины. Я буду учить детей письму и чтению, наставлять их в жизни. И все это — в мире и спокойствии. У меня будет время для размышлений и молитв, я буду носить прекрасное монашеское облачение и туфли, буду… В общем, слова из моей обычно молчаливой мамы лились сплошным потоком. — Мэри. Мэри,?— остановил ее отец. Он был явно озадачен. Она взглянула на него и умолкла. — Твоя мать желает тебе только добра,?— сказал он. Потом он поинтересовался, как я могла так опозорить семью, потеряв голову из-за какого-то цыгана. Мне нельзя было этого делать. Я не должна была. Кто угодно, только не его Онора, которая никогда не вызывала у него и тени тревоги. Я паниковала. Никогда прежде я не перечила родителям даже в мелочах, а тут восстала против них, да еще так кардинально… Выходит, я позорю семью? Я? Меня выручила бабушка. — Оноре лучше не идти в монастырь. Они могут не удержать ее там. Еще она сказала, что я не смогу покориться, что в душе я бунтарка. Я возразила, мол, никакая я не бунтарка, это Майра у нас бунтарка. Тут подключилась мама, заявив, что я всегда была хорошей девочкой, поэтому она уверена, что я сама одумаюсь. Но бабушка перебила маму и сказала, что не имела в виду, будто я не добрая или не готова помогать людям. Она лишь хотела сказать, что я — настоящая Кили и во мне течет кровь Маэвы, к тому же еще и мозги есть, а теперь, когда ко всему этому добавилось образование… Я буду просто не в состоянии держать язык за зубами и делать то, что мне говорят. Я и недели там не выдержу со своим стремлением всегда высказывать собственное мнение и постоянно быть правой. Монахини в любом случае отошлют меня домой. И это будет гораздо большим позором для семьи, чем если я передумаю сейчас. — Но, бабушка, я вовсе не всегда считаю себя правой,?— снова возразила я.?— Однако, если мне известен правильный ответ, почему же не сказать об этом? Майра правильно говорит: «У кого-то есть сиськи, а у кого-то — мозги», так вот я… От этих слов отец сразу встрепенулся. — Что? — возмутился он. И тут бабушка посмотрела мне в глаза. — Ní tha gann call ríomh aois. Но ум, как видно, приходит только с возрастом. Лишь теперь я осознала, что, пока бабушка пытается возражать против монастыря, я всячески спорю с ней, словно стараюсь добиться обратного. Поэтому больше я не проронила ни слова, когда бабушка рассуждала о моем упрямстве и своеволии, периодически вставляя высказывания на ирландском, пока отец в конце концов не прервал ее: — Ну ладно, ладно, Онора не пойдет в монастырь. Тем не менее он сохранял уверенность, что этим я предаю дело Дэниела О’Коннелла. В ответ бабушка заметила, что наш Освободитель переживал и намного более серьезные лишения. Мама, в свою очередь, сказала: — Ну, если ты в этом уверена… Я же убеждала всех, что хочу замуж за Майкла Келли всем сердцем, умом, душой и что буду добиваться этого всеми своими силами. Однако отец перебил меня: одно дело — не стать монашкой, и совсем другое — выйти замуж за бродячего цыгана-волынщика. И вообще, он идет спать, а разговор мы продолжим как-нибудь потом. — Спасибо тебе,?— шепнула я бабушке. — Я тогда сказала чистую правду,?— отвечала она.?— Не умничай сверх меры, Онора,?— для твоей же пользы. * * * Ближе к вечеру отец со строгим видом напряженно сидел на своем табурете у очага, а Майкл стоял перед ним, выпятив грудь и отведя плечи назад. Ради этого собеседования Майра и Джонни даже покинули ложе новобрачных. Майра знала, что я в ней нуждалась. К тому же она не хотела что-то пропустить. Мои братья присматривали за Чемпионкой на улице, иногда разрешая своим друзьям похлопать рукой лучшую лошадь, которая когда-либо появлялась в Барне. Бабушка сидела за прялкой, теребя пальцами пустое веретено, которое уже целую вечность не видело ни шерсти, ни льняного волокна. Мама заняла еще один табурет с плетеным сиденьем. В комнате царил полумрак: сквозь маленькие окошки нашей хижины сюда пробивалось совсем мало света. Но увеличь их — и рента тут же повысится. — Прямо Роберт Эммет[16] на скамье подсудимых,?— заметила Майра. — Прекрати свои неуместные шутки насчет наших патриотов, Майра,?— сделал ей замечание отец. — И не подумаю, папа. Я все жду, когда ты приведешь нам какие-нибудь знаменитые высказывания Эммета. Думаю, Майклу Келли было бы очень интересно послушать… В прошлом Майре не раз удавалось избежать нагоняев или сильно укоротить их по времени, переключая внимание отца на национальных героев Ирландии, но сегодня это не сработало. — Итак, молодой человек… — начал отец. Но Майра снова прервала его: ей вдруг ужасно захотелось поблагодарить Майкла за то, что он играл на волынке у нее на свадьбе и при этом не взял с семей молодых ни пенни. — Он добрая душа, папа,?— заключила она.?— Как и ты у нас. Ты такой щедрый и великодушный — flaithiúlacht, как говорит бабушка. Устроил нам такую роскошную свадьбу… — А виски, poitín, был вообще самый лучший,?— вставил Джонни.?— Такой мягкий, совсем не резкий. — Это потому, что для его приготовления использовалась вода из Коннемары,?— объяснил отец. — А ты, Майкл, видел бы, как наша община собралась на meitheal[17], чтобы построить для нас дом на прошлой неделе,?— продолжала Майра.?— Соседей работало так много, что закончили все в три дня, причем все пришли из уважения к нашему отцу. И они сделали бы это для любой из дочерей Джона Кили. Я правильно говорю, папа? — Правильно, Майра,?— подтвердил отец.?— Meitheal действительно получился впечатляющий. Никогда еще стены не возводились так быстро, а солома для крыши не увязывалась так плотно. Несмотря на все наши различия, наш народ славится умением помогать друг другу.?— Отец немного расслабился и вытянул ноги вперед. Умница Майра. Но потом папа взглянул на меня и сразу выпрямился. — Но довольно об этом. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать твой дом, Майра, а для того, чтобы расспросить этого молодого человека о его родословной и образе жизни,?— сказал он.?— А теперь, Майкл… Эта лошадь. Я хочу знать, где, когда и как тебе досталось это животное. Потому что, как ты сам должен понимать, одинокий человек на коне… Нет, я не имею ничего против странствующих людей, но девушка из оседлой семьи не должна… — Папа, Майкл вовсе не цыган! Сколько можно тебе повторять? — вмешалась я.?— Его дед был кузнецом в Галлахе. — В Галлахе? — переспросил отец.?— Это где-то рядом с Охримом? — Правильно, сэр. — При Охриме состоялось великое сражение. — Это действительно так. И для нашей стороны это был не самый удачный день. — Таких дней было немало, хотя лично я считаю, что там нас подвел французский генерал,?— заявил папа.