И тогда я срываюсь — мой рот обрушивается на её губы. Господи, они такие мягкие, такие нежные. Я погружаюсь с головой в удовольствие. Вся Брук тёплая, с плавными изгибами в нужных местах. Она как зыбучие пески, одна лишь ремарка — я не хочу выбираться из неё. Я тону в ней, и это все, чего я хочу. Сладостное забвение, я усиливаю хватку на девичьей шее, зарываясь пальцами в волосах. Другой рукой стискиваю её плечи, как можно крепче. Мне нравится держать её так. Твою мать, это слишком. И тут я отступаю, кровь стучит у меня в ушах. Это чересчур. Этого недостаточно. Брук смотрит на меня ошеломлённым взглядом, руки непроизвольно падают по бокам. Она пыталась оттолкнуть меня? Я не могу сказать, я не помню. Что она видит сейчас на моем лице? Голод? Удивление? Опасность? Я снова впиваюсь в её губы. Сильнее, глубже. На этот раз ощущения намного лучше. Независимо от того, как наши губы соединяются, это просто волшебно. Хочу попробовать её своим языком, но боюсь, что это грязно. Её вкус такой чистый, а губы ощущаются чёртовыми небесами. Не хочу портить и осквернять её вкус собой. Но тихий голосок твердит: «Почему нет?». Я разрушаю всё, к чему прикасаюсь. Так почему не она? Поэтому я делаю это — скольжу языком по её нижней губе. Брук протяжно стонет мне в рот. Я углубляюсь, я хочу ещё большего. Вторгаюсь в неё, дегустирую ее, исследую её рот, как будто это последнее, что я пробую в жизни. Я этого не заслуживаю, но мне наплевать. Сжимаю её крепче в своих объятиях и целую ещё глубже. Теряюсь в ней. Мне первому не хватает воздуха, поэтому прерываю поцелуй и отстраняюсь, тяжело дыша, как и она. Мне требуется секунда, прежде чем я сосредотачиваю свой взгляд на её карих глазах. В них я вижу нежность, но это не может быть правдой. От поцелуя, должно быть, у меня вытекли мозги. Брук облизывает нижнюю губу кончиком своего языка, и из меня вырывается стон от желания поцеловать её снова. Почти прижимаюсь своим каменным стояком к её животу, в секунде от того, чтобы опрокинуть Брук на капот машины и хорошенько оттрахать. Маленькая ладошка ложится мне на щеку. — Ты никогда не чувствовал подобного раньше? Ее слова отрезвляют меня словно ледяная вода. Я делаю шаг назад, в это время её рука падает. Как она узнала? Как, твою мать, она узнала? Во мне нет ничего милого или нежного. Когда я трахаюсь, то делаю это жёстко и грубо, и никто никогда не задавался вопросом, где я этому научился. Бл*дь, мне надо отпустить её. Теперь я больше не пытаюсь защитить её, я пытаюсь защитить себя. Она проникла слишком глубоко. — Ты серьёзно? — спрашиваю ее. Она смотрит, не мигая. — Ты, бл*дь, сейчас серьёзно?! — Я хватаю ее немного грубо и прижимаю к капоту, позволяю ей почувствовать всю длину моего члена, пусть она почувствует, что со мной шутки плохи. — Прекрати витать в облаках. Заканчивай искать во мне чёртового принца на белом коне! Тело Брук напрягается подо мной от резкой смены моего настроения, она больше никакая не мягкая, она боится. — Что хорошего в этом? — требую ответа я. — Какая польза изучать самозащиту и прочую херню, если до тебя так и не дошло? Или ты не запомнила, что я учил тебя убегать от людей, которые могут запросто трахнуть тебя? Зачем, если ты не видишь того, что прямо у тебя перед носом? Почему ты не бежишь?! Я встряхиваю ее, пытаясь добиться ответа. — Я не знаю, — выдыхает она. Моё тело до сих пор на ней. Смех растёт внутри меня, потому что я опять тащусь от её близости и тепла. Какая-то извращенная логическая цепочка вдруг выстраивается у меня в голове: было бы неплохо для девчонки, если бы я отымел её прямо сейчас, на капоте отцовского автомобиля, чтобы показать, каков мир на самом деле. Чтобы она не получила этот урок от кого-то другого, кого-то еще похуже. Эта девушка достаточно пострадала. Я закрываю глаза, это другая часть меня хочет защитить её от всего этого, другая часть меня считает, что Брук никогда не нужно знать, что такое реальная жизнь. Я хочу девчонку так, как не хотел никого уже давным-давно. Хочу, чтобы она помогла мне забыть о проблемах, помогла растворить тьму внутри меня. Хочу, чтобы она никогда не узнала, что такое на самом деле тьма. — Эй, — шепчет Брук. Я открываю глаза и вижу, как она морщит лоб и хмурит брови. Её припухшие от моего напора губы плотно сжаты. Брук берет мою руку и начинает чистить мой рукав. — Посмотри на это. У тебя что-то на рукаве. Твоя куртка вся в… что это? Я отдёргиваю руку, боясь, что там может быть кровь того ублюдка. А я не хочу, чтобы Брук прикасалась к чему-то подобному, но это не кровь. — А, это, просто опилки, — отвечаю я. — Откуда они на тебе? Ты работаешь с деревом? Надежда в её взгляде убивает меня. Так вот, о чём она подумала? Что я чиню мебель? Леплю конфетки из дерьма? Или, может, мастерю маленьких куколок для выступления кукольного театра в детском доме? — Мы убираемся отсюда, — говорю я, не желая больше видеть ее. Девятая глава Брук Он сказал мне высадить его в заброшенной части города на тёмном перекрёстке, после чего сразу же скрылся в темноте, как только выбрался из машины. Как акула, исчезающая в глубинах океана. Мы провели вместе всего пару часов, но кажется, будто целую вечность. Я разворачиваюсь и направляюсь к автостраде, которая ведёт к моему дому, глубоко-глубоко на восток, если следовать с запада, оттуда, где я сейчас оказалась. Во время остановки на красный свет светофора я достаю телефон и включаю его. Тут же посыпалось множество уведомлений о пропущенных звонках, эсэмэс и голосовых сообщений: сначала мама спрашивает меня, куда я пропала, она не получила моего голосового сообщения. Потом сообщение, что мама в курсе, что я не с Челси. Вот черт, это плохо. Мама сердится. Теперь папа. Я попала. Дрожащими руками набираю мамин номер. — Брук! — её голос напоминает визг. Так бывает, когда она выпивает, либо злится. Сейчас, думаю, и то, и другое. Моё горло сжимается одновременно от беспокойства и грусти. — Я оставила вам голосовое сообщение, — говорю я. — Я в порядке, со мной все хорошо. — Где ты? — Еду домой. Просто каталась по округе. — Мой похититель посоветовал мне сказать, что я просто ездила по городу, якобы размышляя о проекте. — Не лги нам! — Я знала, что ты не поймёшь, поэтому я… — Ты лжёшь! Ты напугала нас до смерти, не говоря уже о потраченном времени полиции… Меня пронзает страх. — Я не могу говорить, я за рулём. Все отлично. Я поспешно отключаюсь, радуясь короткой передышке. Но ничего не отлично, потому что детектив Ривера уже поджидает меня, когда я добираюсь до места. Мой пульс зашкаливает. На негнущихся ногах захожу в гостиную. В знак приветствия детектив улыбается мне, словно добрый дядюшка. Мама бежит навстречу и обнимает, отчасти напоказ. Когда детектив уйдёт, она не будет больше такой заботливой, и я получу порцию вымораживающей отчужденности или еще чего похуже. Папа выглядит суровым: — Ты изрядно напугала нас, юная леди. Я бормочу что-то о своём проекте доисторической деревни: — Я думала вернуться домой прежде, чем вы заметите мою пропажу. — Одна часть меня испытывает вину за этот переполох. Меня учили быть тихой и незаметной, чтобы занимать как можно меньше пространства и создавать как можно меньше проблем.