Оба, радостные от осознания, что беда прошла мимо, вбежали в пещеру, и Прокс тут же резко затормозил. Авангур пробежал мимо и упал, пытаясь остановить разбег. Покатился, споткнувшись, и ногами влип в сеть. Алеш растерянно разглядывал паутину, которая перегораживала пещеру от стены до стены. Теперь он понял, почему паучиха пропустила их. Она знала, что им некуда деваться. Он поглядел на Авангура, который забился в сетях, и грозно прикрикнул: – Не шевелись! Тот замер. – Алеш, брат, спаси! – взмолился соискатель. – Я помог тебе. Вспомни! Не бросай меня! – Не хнычь, подумать надо, – отозвался Алеш. – Паучиха какое-то время будет занята Рохлей, времени у нас пусть немного, но есть. Бросать Авангура он не хотел. Но и что теперь делать, он не знал. Алеш стал оглядываться в поисках того, что ему могло бы помочь. Он сам не понимал, что ищет и как можно освободить товарища из липкого плена. Вокруг него было три кокона, что открыли глаза и стали за ним следить. Прокс пошел вдоль паутины, внимательно ее разглядывая. Ведь должен быть способ ее преодолеть. Не может быть такого, чтобы путь всех соискателей заканчивался здесь. У Творца был какой-то определенный замысел, и его надо разгадать. «Ищи, Алеш, ищи», – подстегнул он себя. Он поднял взгляд вверх, выше своей головы, и прищурился. Там паутина не блестела. Он осторожно ткнул ее пальцем, и она, как обычная паутина, легко снялась. Он повел рукой вдоль нее на этом уровне и снимал ее, как веником снимают паутину в углах сильно запущенного помещения. Осторожно прошелся рукой до блестящей от липкого клея границы на уровне своей груди и понял: вот оно, спасение. Нужно разбежаться и перепрыгнуть преграду. Но оставался Авангур, который с надеждой смотрел на него. – Брат, не бросай меня, – повторил он свою просьбу, – я еще тысячу лет заточения не выдержу. Прокс присел рядом: – Что-нибудь придумаем, Авангур. Он поднялся, подхватил того под мышки и потянул. Паутина натянулась, но не рвалась. Алеш стал отходить и, упираясь пятками, изо всех сил тянул Авангура. Ноги того, облепленные липкой нитью путины, не отрывались. А сама паутина была необыкновенно прочна. Она вытягивалась, выгибалась, но не рвалась. Уставший Прокс, отдуваясь, отпустил соискателя. – Подожди, – сказал он. Достал из сумки на животе пригоршню воды и осторожно выпил двумя глотками. Сил прибавилось. Он вновь подхватил Авангура и услышал шелестение за своей спиной. От охватившего его испуга он резко обернулся, и его волосы встали дыбом. В трех лагах от него стояла паучиха и потирала лапу о лапу. Затем резко вытянула их и попыталась его схватить. Прокс отпрянул. Он отпустил закричавшего Авангура и отскочил подальше. Паучиха подошла к соискателю и стала ощупывать того. – Нет! Нет! Не надо-о! – заплакал в отчаянии Авангур. Прокс сжал кулаки. Он был бессилен помочь товарищу и с гневом смотрел на огромную тварь. А затем за его спиной суматошно забились крылья. Он взмыл вверх, к потолку, и оттуда спикировал пауку на спину. Тело твари было покрыто множеством шерстинок. Два маленьких глаза смотрели вверх, а два больших – вперед. Прокс ухватился за выступ на голове и правой рукой стал наносить удары по глазам. Паучиха присела на передние лапы, подняв зад туловища, и стала выстреливать липкие нити паутины. «Мне бы нож», – подумал Прокс, и его рука стала как костяной наконечник. Размахнувшись как следует, он всадил его в глаз огромному пауку. Паучиха выпустила продолжавшего орать соискателя и стала пятиться. Прокс, размахнувшись, вогнал руку в другой глаз и чуть было не свалился со спины паучихи. Та взбрыкнула, как необъезженная лошадь, и, быстро перебирая лапами, поползла задом наперед. Алеш, чтобы не упасть, взмахнул крыльями, взлетел с ее спины и, подлетев к Авангуру, ухватил того за руки, которыми он прикрывал лицо. Опять взмыл вверх и потащил за собой бьющегося в истерике соискателя. Паучиха, освободившись от наездника, остановилась. Оставшимися двумя большущими глазами уставилась на летающую дичь и болтающуюся в ее руках другую жертву, попавшуюся в сеть паутины. Пока она смотрела, Прокс из последних сил дернул Авангура, и одна нога того освободилась. Заметив, что дичь пытается удрать, паучиха прыгнула вперед. Она лапами разорвала свои сети, и Авангур, вырвавшись из рук Алеша, взмахнув ногами, с громким воплем, полным страха и отчаяния, полетел за паутину. Матушка паучиха остановилась и принялась деловито заделывать дыры в паутине. На беглецов она больше не обращала внимания. – Прошли. О боги всемогущие! Мы прошли! – отползая на четвереньках подальше от паутины, непрестанно повторял Авангур. У выхода из пещеры Прокс устало присел. Планета Сивилла. Степь Вот и случилось то, чего я так не хотел или откладывал на потом. Старый хрыч воспользовался ситуацией и объявил нас с Гангой мужем и женой. Но, честно признаться, я даже испытал облегчение. Наконец-то мне не надо принимать это сложное решение – жениться или не жениться. Все было решено за меня и Гангу в ту самую минуту, когда ее дед объявил нас мужем и женой. Ну а за словами пошли дела. Весь вчерашний день в ставке готовились к грандиозной свадьбе. Лагерь преобразился. Шатры укрыли коврами, у реки резали скот, дымили десятки котлов. Невесту отделили, как полагается по обычаям орков, в девичий шатер. И будет она там наряжена в их одежды из тонкой кожи, бусы из речного жемчуга, золотые серьги-кольца. Ее ко мне подведут босой, как знак покорности жены. А то, что она потом, как та троллиха, что я видел в орочьем лагере, будет лупить мужа, уже никого не будет волновать. Затем проведут обряд благословения предками, и мы выслушаем откровение обкуренных шаманов. Все, кроме молодых, будут жрать мясо и пить гайрат. Пройдет турнир воинов, где мне нужно будет показать свою удаль, а ночью под улюлюканье орков и скабрезные советы орчанок, как нужно ублажать мужа, нас отведут в новый шатер, который уже стоит в отдалении. Все это мне рассказал старый шаман после того, как меня позвали к хану. Великий правитель пустыни сидел один, невозмутимый, как каменный Будда, и, когда я вошел, нагло и шумно, лицом вперед, даже не посмотрел на меня. Его телохранители усадили меня на почетное место и вышли. «Уже хорошо, – подумал я. – Значит, уважают». Сам же в это время продумывал способы умерщвления правой руки. И не мог выбрать. Посадить на кол. Отрезать голову. Сварить в кипятке. Содрать шкуру… Моей фантазии не хватало. Мне все время казалось, что этого будет мало для такого негодяя, каким оказался Быр Карам. Мы сидели молча и чего-то ждали. Вошел Быр Карам и как ни в чем не бывало уселся на свое место. – Молчит? – спросил он хана. Тот ожил, искоса посмотрел на меня и усмехнулся. – Придумывает тебе казнь, Быр. Даже не знаю, что он может придумать. Он же демонов ест. Я с подозрением посмотрел на парочку. Что-то слишком они веселые. Это настораживает. Но как хан прочитал мои мысли? – Они у тебя на лице написаны, Разрушитель, – ответил на мой незаданный вопрос великий хан и замолчал. Я упрямо поджал губы. Все равно подстерегу и убью гада. Дождались старого шамана. Он вошел и, кряхтя, сел. – Вижу, малыш еще не убил Быра, – сказал он. – Даже странно. Поумнел, что ли? Я продолжал молчать. Пусть поиздеваются. Мое время еще придет. Хан хмыкнул: – Он и не был дураком. А вот за жизнь Быра опасаться нужно. Молод, горяч еще. Слушай, родич, – обратился он ко мне, и я, не скрывая удивления, посмотрел на хана. «Родич?» – подумал я. – Да, Разрушитель, мы с моим братом, – он кивнул в сторону шамана, – приняли тебя в свою семью. А для этого ты должен был выйти из рода Гремучих Змей и взять в жены Гангу. Но так как ты сам на это не согласился бы, а мы не могли раскрыть преждевременно свои замыслы, пришлось тебя лишить рода и одновременно принять в нашу семью. Семья великого хана неприкосновенна. Ты помог нам, мы помогли тебе. Вопросы к Караму у тебя есть? Я взглянул на советника хана и отрицательно покачал головой: – Нет. Пусть живет. Я только не понял, чем вы мне помогли? – Наглец! – Быр Карам не удержался и даже поперхнулся от досады. Старый шаман пожевал тонкими, как ниточка, губами, из-под которых торчали стертые клыки. – Не догадываешься? – спросил он. Я понял, что они поняли, что я их понял. А что тут понимать? Это был поединок Худжгарха и Рока. Рок выставил шамана. Худжгарх – меня. Рок сделал свой ход первым и вывел меня из игры, отлучив от рода. Хан сделал свой ход и принял в семью с условием женитьбы и поставил игрока вновь на поле сражения, спасая этим всех моих спутников и себя. А дальше кто кого. Или я шамана – и тогда орки на этом этапе пойдут за Худжгархом, или шаман меня – и тогда они пойдут за Роком. Эти старые пройдохи дали мне шанс. И я не мог быть неблагодарным. Кроме того, свадьбу организовал великий хан, и мой статус резко возрастал. Все вроде оказывались в выигрыше. Хан получал могущественного союзника в лице Худжгарха, Ганга – мужа, я – жену уровня герцогини и все, что положено по статусу. Единственное, что портило мне настроение, это панические мысли: «Прощай свобода! Караул!» Вот как так получается, что судьба человека повторяется? Меня снова женили помимо моей воли! Вернее, не совсем так, жениться я хотел… но не сейчас. Я вернулся к моим спутникам от хана в мрачном настроении. Сел, попытался прогнать назойливые мысли. Нет, конечно, я полюбил Гангу. И даже, можно сказать, был влюблен по уши. Но мое мужское самолюбие роптало. Мне выбрали время женитьбы, не спросив даже для приличия, как я на это смотрю. Просто поставили перед фактом: ты уже женат. Пришли на ум слова из песни «Все могут короли». Нет, это не про меня, я по любви. Тогда не понимаю, почему так тревожно на душе? Что не дает покоя? Мои товарищи молчали, не мешая мне думать. Только неугомонная Сулейма извелась. – Фома, чего учитель такой хмурый? Он что, не хочет жениться? – Ее громкий шепот звенел в шатре, как назойливая муха. – Хочет, он прощается со свободой. – А зачем она ему, свобода? Ганга очень красивая и сильная жена. Чего ему еще надо? – Теперь в голосе эльфарки звучало осуждение. – Так по традиции положено. – Дурацкая традиция. Ты тоже будешь так прощаться со свободой? – Ой! – вскрикнул Фома. – Не щипайся! Традиции надо уважать. – Было бы что. А то вам, мужикам, такое счастье привалило, а вы… – Сулейма замолчала. Свадьба должна была начаться после полудня, как тут принято. За мной пришли орчанки. Меня тоже нужно было подготовить к обряду. Эти молодые женщины должны были меня голого осмотреть на предмет изъянов – при обнаружении таковых свадьбу можно было расторгнуть, – обмыть, нарядить в шкуры и передать Ганге, какие у меня «достоинства». Хорошо, клыки не пытались вставить. Понимая, что с моим «достоинством» мне тягаться с орками бесполезно, а эти чертовки разнесут по стойбищу слухи, что у меня мальчик с пальчик, и все будут смеяться мне в спину, я приготовился их удивить. Меня завели в банный шатер. В лоханке парила вода. Молодые орчанки, голые по пояс, с грудями размером с мою подушку, весело переговариваясь, ждали жениха. Они готовились к представлению. Уж какие размеры «достоинств» у людей, они знали. У орков рабов-людей хватало. Понимая, что обряд есть обряд, я стесняться не стал. Меня начали раздевать, при этом притоптывая и тихо напевая какой-то мотив. Сняли куртку, потом рубаху. Их пальчики пробегали по моему телу, и это было приятно, я прикрыл глаза и вдруг, к своему ужасу, почувствовал нарастающее возбуждение.