— Кларисса? — Мать Джинджер Брайс. — А ты не хочешь познакомиться с этой Джинджер? — Посмотрим. Если подвернется — обязательно поинтересуюсь, что ж там за девушка такая. — Вот-вот, поинтересуйся. — Поинтересуюсь. Мы ведь задержимся пока в столице? — Да. — Переходим к старшему поколению? — Пожалуй. Младшее — детей осветили, среднее — там точно больше ничего интересного? — Тиана, Лесс, Кейт… да нет. Разве что братец привязан к старшей сестре, среднюю недолюбливает, но помогает обеим в меру сил и возможностей. Особыми талантами не блещет, пытается играть с кораблями и товарами, где золотой заработает, где потеряет, выходит примерно в ноль. — Хм-м… — Старшее поколение? — Да. — Из ныне живых — Дженет Кон’Ронг, вдовствующая графиня Кон’Ронг. Очень порядочная, очень набожная, очень праведная. Ведет исключительно затворнический образ жизни. Ходит в храм четыре раза на неделе, а иногда даже шесть, вышила для храма три алтарных покрова. Деньгами не помогает. — А бедным? — Тоже. Считает, что бедность ниспослана человеку как кара за его грехи. Вот пусть сам думает, в чем он провинился, а она поможет ему исправиться. Но только словами, исключительно словами. Происходит из обедневшего рода, предки — миссионеры, сама она собиралась в монастырь, но в тридцать лет ей сделал предложение Лукас Кон’Ронг. Жених был почти на двадцать лет старше невесты, но Дженет это не смутило. Она вышла замуж и принялась рожать детей. — А Лукас? — О нем мало. Он умер почти пятнадцать лет назад, Лесс был еще маленьким, и все взяла в свои руки вдова. Вот. По словам того же лекаря, Лукас сильно болел, тяжело болел, ему пришлось отнять обе ноги, перед смертью он очень мучился… собственно, лет пять до смерти у него жизни и не было. — И почему я ему не сочувствую? — Полагаю, мам, у тебя есть для этого причины, — ответил с хитрой улыбкой сын, возвращаясь к бумагам. — Уж насколько он был счастлив — неизвестно, но говорят, перед смертью просил вернуться какую-то Ирэну, каялся, плакал, словно дитя… Злая улыбка на губах женщины сменилась грустной. — Что за Ирэна? — Лекарь не знает. Говорит, что леди Кон’Ронг менялась в лице от этого имени, но и только. Он никаких Ирэн в округе не приметил — из тех, что могли иметь отношения с графом. — Вот даже как… — Все думают, что это его любовница и он в чем-то виноват… как-то так. — Так, иначе… Как мы любим каяться, когда все уже бессмысленно. — Зато Бог простит. Известно же — согреши и покайся, а если не согрешишь — то каяться не в чем будет, а сие уже гордыня есть, а гордыня — это зло. Безгрешных же у нас не бывает. — Это верно. Бывают непойманные. — Дальше читать? — Читать. — Но тут не особо много. Про леди Дженет, какая она хорошая, милая, обаятельная, как она от сына разогнала всех девушек — Лесс для нее свет в окошке, единственный сын, самое большое счастье… — Счастье… да… счастье… Мужчина выскользнул из кресла, почти упал на колени рядом с матерью. — Не думай, не надо. Мама, не плачь, пожалуйста, у нас все будет хорошо. Все будет хорошо, обещаю! Но по щекам женщины струились слезы. Забыто многое, столь многое… Ничего, так даже лучше. Она скромная, она не постесняется напомнить о себе после того, как нанесет удар. К чему лишняя известность? Вовсе даже ни к чему. Ирэна Гервайн коснулась волос сына и прикрыла глаза. Наступало время мести. Глава 3 — Джинджер! Лесс спрыгнул у двери, постучал бронзовым молоточком и влетел в дом, едва ему открыли. — Джинджер!!! Девушка застучала каблучками со второго этажа. — Лесс! Тсс! Мужчина послушно примолк, но радостная улыбка с его губ так и не ушла. — Что случилось? — Мама приболела, я за ней ухаживаю. Улыбка привяла. — А я хотел поговорить с ней… — А я тебя никак не устрою? Поговорить? — Разумеется! Джин, — мужчина прямо в холле опустился на колено, извлекая из кармана маленькую коробочку, — выходи за меня замуж? Бриллиант в кольце был хотя и не идеальным, но очень приличным, в этом Джин разбиралась. И сапфиры, которые его окружали, были вовсе не плохи. Да и сам мужчина. Высокий, стройный, симпатичный, пусть с чуть детским выражением лица, но многим и это за счастье, опять же граф, то есть даже титульный рост, не бедствует, не пьет, в карты не играет… что еще нужно? Не ясно. Но уж больно продажно это звучит. Впрочем, на личике Джинджер эти мысли никак не отразились. Вместо этого она молча протянула руку, и колечко скользнуло на средний палец. — Джин, моя Джин! Лесс заключил девушку в объятия. Та и не сопротивлялась, отмечая, что восторга у нее не возникает. И дрожать от возбуждения не получается, и терять сознание… расчетливая она такая, что ли? Где вдохновение-то? При написании статьи она и то чувствовала больше энтузиазма! Лесли принял ее реакцию за естественное девическое смущение и расцепил руки. — Я бы хотел сообщить о нашем решении твоей матери, дать в газеты объявления о помолвке и пригласить вас познакомиться с моей семьей. А свадьбу можно назначить на осень, ты не против? Джинджер кивнула — мол, не против. А мать… — Я сейчас поднимусь к маме, проверю, как она себя чувствует. Если все в порядке, она тебя примет. — Отлично!