Спустив собаку, которая немедленно умчалась в заросли травы, я присела на ближайшую кованую скамеечку и задумалась. Надо все же как-то назвать животное. Но в голову по-прежнему ничего не идет. Лениво следя взглядом за постоянно шевелящимися листьями, по движению которых можно было понять, где конкретно скачет мой питомец, я примеряла для своей красноухой прелести то одно, то другое имя. Вообще, она же гончая Неблагого короля, да? Притом Айкен обмолвился, что кроме облика обычной собаки у них еще какой-то вид есть. И, судя по контексту, – грозный! Тем временем из-за поворота вышли двое мужчин. А мои брови невольно поползли вверх, так как обоих я знала. Филидэль и Тионг… Заметив меня, ни один не обрадовался. Но если на скуластом, мрачном лице предводителя Дикой Охоты возникло недовольство и даже некоторое пренебрежение, то сказочный дипломат явно был просто удивлен. Но тоже неприятно. Впрочем, он быстро пришел в себя! – Моя прекрасная Элеонора Мак-Ринон! Счастлив видеть вас этим чудесным днем, вся прелесть которого не может затмить вашу красоту! А поток красноречия Филидэля не смогут заткнуть даже фоморы… Я поднялась и поклоном приветствовала высоких лордов. – Добрый день, господа. – Добрый день, смертная дева, – процедил Неблагой. – Как жаль, что его величество не потрудился приставить к вам никого, достаточно сведущего в дворцовом этикете. Э-э-э… он сейчас намекнул, что у меня манеры плохие? Да нет, он прямым текстом это сказал! Но из-за чего?! Нужно было присесть в реверансе или рухнуть на колени и разразиться пространной речью о том, что счастлива от возможности увидеть его? В процесс моего унижения влез Филидэль. Притом так, что лучше бы молчал. – Ну что вы, Тионг! Я бы сказал, что манеры смертных имеют некий варварский шик! – Но при Дворах воспитывают даже псов, Филидэль. А-а-а-а! Хамло неблагое! Я еще про Айкена что-то говорила? Да брауни просто милейшее существо на этом фоне! И, наверное, мне бы стоило промолчать. Это точно было бы умно и дальновидно! Но после того, как этот мерзавец расширил свою мысль о том, что я чуть симпатичнее собаки, я не сдержалась: – Согласна с вами, лорд Тионг. И прекрасно вас понимаю. И, пока брови фейри изумленно ползли на лоб, добавила: – Мне тоже непросто в вашем мире, так как у людей подобное общение уже давно является грубым пережитком прошлого. То, что раньше было признаком аристократизма, сейчас считается маргинальностью. Я не уверена, что они в курсе значения последнего слова, но, исходя из контекста, и так понятно. Впрочем, Филидэль не был бы Филидэлем, если бы с интересом не осведомился: – Получается, с человеческой точки зрения мы грубияны? – Периодически – хамы редкостные, – с воодушевлением подтвердила я. – Но я достаточно хорошо воспитана и в основном своего отношения не демонстрирую. – Как интересно! – Это не грубость, это право сильного, – процедил в ответ Тионг. – Да-да, прекрасно вас понимаю, – участливо покивала я в ответ. – Именно про это и говорила! В человеческом мире такой подход процветал вплоть до последних трёх веков. То есть во времена феодализма, который, если не ошибаюсь, до сих пор является основным социальным строем дивного народа. Но сейчас мы гораздо более прогрессивны и теперь “правом сильного” называют вовсе не возможность отобрать как можно больше всего у слабых, а шанс им помочь. Тионг не был бы высшим лордом и членом совета, если бы позволил увидеть свои истинные эмоции. Так что он просто задумался, кивнул и жестом предложил мне вернуться на скамеечку. – Ты предложила интересную тему, смертная. Правильно ли я понял, что ты имела в виду то, что люди ушли вперед и стали… лучше, чем фейри? Если честно садиться и беседовать на такие скользкие темы вообще не хотелось. Но меня подхватили под локоток и помогли присесть. Жалобно покосившись на Благого, я поймала его смеющийся взгляд, в котором четко читалась рекомендация выпутываться самостоятельно. А он посмотрит. Интересно же! – Скорее, я говорила о том, что люди мало живут, а стало быть, быстро развиваются. И у всех рас есть плюсы и минусы. Лорд Тионг, если позволите, я задам вопрос: а какие особенности у вашего личного рода? – М-м-м… например, меня хорошо слушают мертвые. – А вот у вашего короля магия Плетущего. Ведь вы не считаете, что он хуже вас потому, что плетет нити, а не управляет нежитью? Я с крокодильей улыбочкой глядела на Неблагого. Ну-ка, только попробуй сейчас сказать, что способности твоего короля это ерунда. Тотчас отправишься обратно в Черную скалу. Кстати надо узнать, почему это у них такой разгул всяких тварей, если есть такие вот Тионги? Или дело в том, что встают из мертвых не фейри, а племя Партолона и как там его… Немеда? А про них я вообще ничего не знаю. – Способности его величества не могут не вызывать восхищения, – увернулся от совсем уж честного ответа предводитель Дикой Охоты. – Особенно в такое непростое для нашего народа время. Но я предложу все же вернуться к изначальной нашей теме. А я вот думала, как бы поэлегантнее слиться с этой темы… Щелкнуть фейри по носу, конечно, хотелось, но без последствий для себя любимой. Ничего предпринять я не успела, поскольку к нашей беседе присоединился Филидэль и предпринял попытку меня “выручить”: – Лорд Тионг, вы же видите, что наша прелестная гостья не хочет обсуждать превосходство рода человеческого над детьми богини Дану в нашем с вами лице. Все же скромность человеческая поистине чудесна! М-да, с такими друзьями и врагов не надо! Подставил так подставил. Судя по нехорошему выражению темных, жутковато глубоких глаз Неблагого, ему вот совсем не нравилось слушать про людское превосходство. Пусть даже и теоретическое. Притом этому фейри не было смешно, как вероятно Филидэлю. Благой забавлялся и глядел на меня как на подростка, который отчаянно старается доказать взрослым, что он тоже чего-то стоит и знает то, чего не ведают родители. А вот Тионг… он смотрел совсем иначе: как дворянин на крестьянина, который вдруг решил, что тоже чего-то стоит. В целом и неудивительно – этот мужик продукт своей культуры. Феодальной, как мы помним! Но проблема в том, что когда я выдавала спич в защиту человечества, то не думала, что продолжу на эту тему дискутировать. Не с Тионгом уж точно! Хотя бы потому, что этот тип спокойно может вспомнить о том, что пряхи – вполне взаимозаменяемы. И мое увольнение методом выноса тела “вперед ногами” ему несомненно понравится… Конечно, оно не понравится Кэйру, но что с того? Ведь предводителя Дикой Охоты заменить наверняка проблемно! Так что все, что ему грозит, – максимум еще пара недель в Черной Скале… – Ну что вы, Филидэль! Я не говорила о превосходстве. Я лишь сказала, что наша цивилизация очень изменилась за последние сотни лет. Мы летаем по воздуху, мы плаваем под водой, мы можем переместиться из одного края мира в другой буквально за сутки – и безо всякой магии! – А мы – лишь ступив на нужную тропу, – задумчиво среагировал Тионг и вдруг усмехнулся. – Вы едва протягиваете век, а мы живем бесконечно долго, а после растворяемся в живой природе, возвращаясь туда, откуда вышли. Мы творим искусство, а вы его копируете. Мы достигли невероятных высот как в лекарском деле, так и в любом другом… – За какой временной промежуток? – перебила я. – Вы ведь сами сказали, что живете очень долго, и тысячу лет назад древние кельты восхищались вашими одеждами, искусными кубками, доспехами, прекрасной едой… и это все еще так. Но стало ли лучше? Позволю себе предположить, что фейри в стагнации, как вы считаете, лорд Тионг? Есть ли у вас развитие? Отчего-то мне кажется иначе: дивный народ явно придерживается позиции, что “лучшее – враг хорошего”. Из травы выскочила малышка-гончая. Замерла на миг и смешно плюхнулась на толстую попу, с любопытством глядя на нас и поворачивая то туда, то сюда лобастую голову с красными ушками. Я наклонилась, подзывая собаку, и та, переваливаясь на лапках, посеменила ко мне. Ткнулась в ладони влажным носом, и я, подхватив девчонку, затащила ее на колени. – Наши ученые регулярно изобретают что-то новое, – надменно ответил Тионг. – Магия не стоит на месте. – Это прекрасно, – продолжая тискать собаку, ответила я и прямо посмотрела в глаза Неблагого. Словно в саму тьму… но глаз не отвела. – Значит, у наших рас больше общего, чем кажется на первый взгляд? Лорд Тионг, если вы давно не были в мире смертных иначе как во время Дикой Охоты, то советую прогуляться. Возможно, человечество вас удивит? – Возможно. Но зачем? – В смысле? – Я даже хлопнула ресницами, вообще не ожидая такого вопроса. – Знаете, для чего нужна Дикая Охота? Это не только моя прихоть и желание поразвлечься несколько раз в год. Это зрительное воплощение всей темной, мрачной магии, что есть в обоих мирах. Это жертвы – особенно в предверии зимы, Элеонора Мак-Риннон. Люди забыли, почему так происходит. Они перестали чертить охранные знаки, они перестали задабривать стихийных духов, и даже рождественская ель одевается вами в гирлянды и мишуру. Вы забыли, как и для чего ее наряжали изначально. Что на древе в канун Йоля, зимнего солнцестояния, который вы сейчас зовете тем самым Рождеством, развешивали внутренние органы жертвы. – Тионг резко поднялся, и вокруг его высокой фигуры словно сгустились тени. – Именно поэтому жатвы во время Дикой Охоты должно быть больше! Мы приносим тьме дары и за себя и за вас! Его голос прозвучал раскатом отдаленного грома, и я, испуганно вздрогнув, прижала к груди жалобно пискнувшую псинку. Негромкий голос Филидэля нарушил злую магию момента. – Тионг, оставьте. Она просто не знает. Люди потеряли память, потеряли веру, их мир отдаляется от нашего все дальше, а духи природы засыпают или уходят на сторону мира холмов. Пряха короля не знает о древних богах. Пряха короля не ведает о духах стихий. Пряха короля является человеком в самом классическом понимании этого слова. И его величество не пытается открыть ей больше, чем нужно для продуктивной работы. Зачем читать инструменту историю? От этих слов у меня зазвенело в голове. Стало пусто и странно, а еще тянуло в животе, и в горле словно ком застрял. Лишь пальцы нервно, торопливо гладили маленькую гончую, словно эти простые движения сейчас являлись самыми важными в мире. Слушать дипломата было невыносимо, но не слушать я не могла. А Благой, разумеется, остановился далеко не сразу, еще некоторое время поразглагольствовал на тему истин, забытых родом человеческим. А я понимала, что вроде можно вступить с ним в дискуссию, но зачем? Что я докажу этому фейри? У него за плечами бесконечность лет, более чем достаточный срок для того, чтобы составить свое мнение, свою позицию. И поколебать ее будет непросто. А главное – надо ли? Мне действительно нужно переживать и пытаться втолковать двум вечным дивным лордом то, что мы, люди, все же достойны уважения и внимания. Да и чем я буду аргументировать? Вот я, простая портниха? Я же, в сущности, обычный человек! Среднестатистический обыватель. Все, что я могу сказать: «Ребятки, я шью вообще-то лучше королевского портного!» Но что-то подсказывает, что это не аргумент. А еще – в данный момент – голословное утверждение. Так что надо заканчивать этот отвратительный разговор, возвращаться к себе и приниматься за работу. Теперь для меня дело чести сшить платье в разы лучше, чем те, в которых придут дивные леди! Я не буду отвечать за весь свой род. Но за себя скажу! Делом, а не словом. – Господа, спасибо за увлекательную беседу, но, боюсь, мне пора. – Я решительно поднялась, аккуратно перехватив щенка под пузико. Она вздохнула, и тотчас принялась вертеться, пытаясь облизать все мои пальцы разом. – Цыц! – Кстати, вы дали гончей имя? И собираетесь ли участвовать с ней в охоте? – вдруг спросил Тионг. Я посмотрела вниз, и голубые глаза на белой мордочке одарили меня обожающим взором. – Лула, – со смешком ответила я, почесав той грудку. – Наверное, ее будут звать Лула. А охота – вряд ли. Щенок ведь, бежать наравне со сворой она не сможет. – Лула? – В голосе Неблагого было столько праведного возмущения, что я даже на него взглянула по этому поводу. – Вы назвали королевскую гончую Лула?! Словно… словно собаку! – Эм-м-м… Сказать мужику, что она и есть собака или не стоит? Вдруг эта информация безвозвратно потрясет его мировоззрение? – Это волшебное существо, Элла, – чуть мягче сказал посол, откинувшись на спинку скамьи и взъерошив свои короткие золотистые волосы. – Она умеет превращаться и, поверь, от тебя не отстанет. А в свору да, пока ей рано. Задавят. – Но Лула! – продолжал возмущаться Тионг. Пояснил опять таки Филик. – У остальных гончих в своре имена более… звучные, – дипломатично заметил он. – Кровавые клыки, Мгновенная смерть, Когти Домну…