– Это… м-м-м… ветер. Северный, ну конечно. И… предрассветные сумерки, да. А вдобавок… Какая интересная нотка! Он оторвался от созерцания ткани и вновь уставился на меня. Не улыбаясь, не хмурясь, вот словно окаменев лицом. Что он там еще учуял? Ничего же нет! Только предутренняя мгла и да, ветер. – Может быть, с ветром что-то занеслось? – предположила я. – Какой-то запах из сада? Но я ничего больше не использовала. – Раздевалась? – быстро спросил Кэйр. – Н-нет… – Ты умница, девочка моя. – Он наконец-то одарил меня улыбкой. Такой… задумчивой, что ли. – Ты великолепна. Ты безмерно талантлива. Не ожидал! У меня даже щеки сами собой надулись от гордости. И за оное самолюбование мне было ни капельки не стыдно! Потому что а попробуйте-ка сотворить шелк из ветра и сумерек. – Думаешь, неплохо получилось? – спросила небрежно, сама понимая, что нарываюсь на похвалу, но не в силах этому противостоять. Его величество плавным, чуть ли не единым движением поднялся и перетек вплотную ко мне. Огладил плечи – так же бережно, как только что касался шелка. – Я сам сделал бы, пожалуй, лучше. Но ты знаешь – ненамного. – Это неправда. – Да вот правда, – хмыкнул он. – Что ж… Я шел к тебе с сомнением… И ты его развеяла. Надо поговорить, моя волшебная пряха. Моя… лучшая пряха! На миг показалось, что он хотел сказать «золотая». Но в голубых глазах сияло абсолютно искреннее восхищение. Именно оно, спутать нереально. Значит, не собирался обижать, просто подбирал слово. – Кэйр, я… – Не здесь. Он бросил взгляд на стол. Разоренный такой стол, хранивший следы домашнего, безэтикетного чаепития. – Принимала гостей? – Да. – И не удержалась: – С ними было куда веселей, чем с твоими придворными. – О, в этом я точно не сомневаюсь! – сказал он с мягким смешком. – С кем угодно веселей, чем с моими придворными! По крайней мере, когда они целой толпой. А кто тот низший, что так стремительно исчез при моем появлении? – Лакей, которого ты ко мне приставил. Спригган. А что? – Да ничего. Не я приставил, Элла. Слугами занимается Айкен. А клыкоплир что тут делал? – Ел пряники! Он живет в моих часах. – Он кусается, – указал король. – Ты бы все-таки поосторожнее. – Этот не кусается, – отмахнулась я. – Послушай, Кэйр, а ты не мог бы поставить мне защиту? Или как это называется… Ну, чтобы никто не мог войти ко мне, не постучавшись. Ни тропой, ни в окно, ни через стену, никак! – Я тоже должен стучаться? – очень серьезно спросил он. – Вообще-то да, – призналась я. – Понимаешь, иначе я все время в напряжении. Ну вот представь – лежишь ты, например, в ванне, а тут незваный гость по твою душу! Ужасно ведь! – Хорошо… – протянул Кэйр. – Я больше не буду приходить без спроса. – Не обижайся только! – испуганно брякнула я, хотя здравый смысл и подсказывал, что король-то, по идее, на такие мелочи обижаться не должен. – Нет, что ты. Я как-то не подумал о вопросе приватности… – Ты король, – напомнила я. – Можешь делать все, что хочешь. – Да если бы! – хмыкнул он. – Если бы так… Не волнуйся, твоя просьба – сущий пустяк в сравнении… Ну неважно. Меня так и держали за плечи. А сейчас привлекли к себе и потянули в сторону. И моя гостиная растаяла, сменившись другой комнатой. Знакомой… Шарики-светильники, наглухо зашторенные окна, дубовый стол, и на нем – уже исходящие паром две глиняные кружки. Пахло ванилью и пряной травой… Родовой сид лорда Кэйворрейна. Король отпустил меня, указал на кресло и сел во второе, напротив. Сразу схватился за кружку и с наслаждением отпил. – Бабушкины травы! – сказал с удовольствием. – Надо будет пополнить запас… А вот во дворец никогда их не возьму, – сообщил, словно предупреждая мой вопрос. – Там в тайне точно не удержать! – Мы у тебя дома, – констатировала я очевидное. Тоже отхлебнула чай, вспоминая наш последний визит сюда. Было тепло, тихо… по-домашнему уютно. И воображение мгновенно продолжило сказку, которую я придумала здесь в прошлый раз: очередной вечер с любимым мужем, приходили соседи, мы пили чай в тесной дружеской компании, а теперь опять остались вдвоем… впереди ночь в объятиях друг друга… Эх!.. Я тяжело вздохнула, выбрасывая из головы нереальную картинку, и вдруг припомнила кое-что еще. На пороге этого самого дома его величество за несколько минут научил меня ездить верхом. Магией научил. Так может быть… – Кэйр. Скажи, это ты вложил в меня умение делать ткань? Так же, как умение ездить верхом? – Нет, – удивился король. – Зачем? Да и не получилось бы. Магию нельзя вот так вот – вложить, как ты сказала. Только что-то подсказать, показать, научить в буквальном смысле слова. – Дать систему и методы, – кивнула я. – А не врешь? – Фейри не врут, – напомнил он. И, усмехнувшись, дополнил: – И разве я сказал что-то с двойным смыслом? – Вроде бы нет… – Ты и вправду талантлива. И твой талант, соединенный с каплей крови фейри, которая в тебе течет, пусть и очень маленькой каплей, дает вот такой результат. Способность к магии. Я ведь говорил тебе о сущности прях. И не будем забывать, что ты была портнихой еще раньше… ты знаешь структуру нитей, толщину и особенности их переплетения, чтобы получить то или иное полотно. Это помогает. – Ну да… – Но сейчас я хочу сказать тебе совсем другое. Я подняла на него глаза и слегка испугалась. С таким лицом обычно говорят очень-очень важные вещи. Хотя, конечно, от его величества можно ожидать чего угодно с любым лицом. Ибо непредсказуем. Забегу вперед: то, что Кэйворрейн сказал мне тогда в своем родовом сиде, было не просто непредсказуемо. Это не лезло ни в какие рамки. Вот вообще никак. Король отставил кружку, уложил подбородок на сплетенные пальцы, и с первой же его фразы я напряглась, понимая, что услышу что-то… плохое. Если верить мгновенно кольнувшему предчувствию. – Значит, так, девочка моя. Я много думал, прикидывал варианты и возможности… Посоветовался с бабушкой. Кстати, как она тебе? – Похожа на тебя. – Я пожала плечами в ответ на вскинутую бровь. – Нет, правда. Такая же… удивительная! Кэйр хмыкнул. – Буду считать это комплиментом. Но к делу. Я решил… что могу отпустить тебя. – В смысле? – В прямом. – Он смотрел мне в глаза не отрываясь. Очень так… спокойно и твердо. – Ведь ты же этого хотела. Не раз просила меня об этом. Немного подождав, король понял, что я потеряла дар речи, и продолжил: – Отчего же мне не исполнить желание моей любимой пряхи? – Ты… – наконец сумела я произнести. – Ты… издеваешься? – Отнюдь, радость моя. Я предлагаю. Причем предлагаю два варианта. Они различаются только наличием памяти. – Памяти? – эхом переспросила я. Почему-то стало холодно. – Да. Первый вариант: я отпускаю тебя, ты оказываешься у себя дома почти в тот же час, когда его покинула. И ничего не помнишь – ни о своем путешествии в волшебную страну, ни о том, что жила здесь, ни обо мне. Словно ничего не было. – А второй вариант? – Я обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. По ощущениям, температура в комнате упала градусов так на десять. – Ты оказываешься у себя дома и все помнишь, – легко ответил Кэйворрейн. – Но я думаю, что со временем эти воспоминания превратятся в сказку. В прекрасный волшебный сон. Это защитная реакция психики, и она непременно сработает. – Ты что, разбираешься в психологии? – отстраненно спросила я. – Немного. – Кэйр… Но ты же категорически не хотел меня отпускать. – Передумал. – Он развел руками. – Каприз! – Королю нельзя капризничать… – О, в таких мелочах я не стану себе отказывать! – пояснил король. И тут же сказал: – Да нет, Элеонора. Не делай такие глаза, а то мне даже страшно. Каприз капризом, но на самом деле я проникся к тебе… искренним уважением и интересом. И нашел в себе мысль, что не хочу удерживать тебя силой.