– Слабачка. – Я – нет! – закричала Надя. – Мне просто подготовиться надо! Мне настроиться надо! Варя смотрела на нее с нарастающим презрением. В эту минуту ей казалось, что она ошиблась в Наде и та не подруга ей вовсе, а так – незнамо что. И не за что было любить эту Надю: маленькая она еще и глупая. – Не так уж это и больно! Трусиха! Видела же, я не закричала даже! – затараторила она. Надино лицо наливалось краской, челка прилипла ко лбу. Ее брови, вчера следом за сестрой подщипанные по картинке из журнала, придавали ее лицу слегка удивленное, глупое выражение. Зажав ладонью рот, Надя не то хихикнула, не то всхлипнула, и, не глядя на Варю, опрометью бросилась назад во двор. Прежде чем возвращаться домой, она у подъезда умылась и отсморкалась в холодную струю воды, текущую из ржавого подвального крана. И в самом подъезде постояла, заглядывая через дырочки в чужие почтовые ящики, пока не унялась дрожь в ногах. В окно она не смотрела: знала, что Варя за ней не пойдет. Никогда больше Варя за ней не пойдет. Ну и пусть. Не нужна ей такая подруга. Нечего тут плакать. *** Следующим вечером Надя пришла к ней сама. Дома у Вари были мать с сестрой, при которых разговаривать не хотелось, и Варя вышла к Наде в карман, заставленный соседской мебелью, мешками с картошкой и тремя грязными велосипедами. В кармане резко пахло рыбой – так, словно рыбу чистили прямо у тебя под носом. От этого запаха глаза начинали слезиться. С хромого комода смотрела, не моргая, желтоглазая округлая кошка. – Как дела? – спросила равнодушно Надя, держа руки в карманах. – Почему гулять не выходишь? – Неохота, – также лениво ответила Варя. – А завтра выйдешь? – Ну не знаю я. Может быть, выйду. А может быть, и не выйду. И вообще это не твое дело. Я занята. Очень важными делами. – Понятно…. А я, смотри, вчера вечером картошку чистила и большой палец порезала. Она доверчиво протянула Варе руку. Варя взяла Надю за ладонь и кисло улыбнулась. – Больно было? – Ага. – Мне тоже. *** Варя была президентом тайного общества. Ее нисколько не смущало, что участников в обществе было всего двое, и Надя ее власть на самом деле не признавала и жаждала равноправия. На последних демократических выборах обе набрали по половине голосов, обе сочли выборы несправедливыми, разругались навсегда, неделю друг друга бойкотировали, тайком плакали, тосковали и неохотно пришли к тому, что все важные вопросы они решают вместе, а собрания проводит Варя как хранитель книги. Помимо главной книги, Варя постепенно раздобыла и другие атрибуты тайного общества: карты таро «Мадам Ленорман», обыкновенные игральные карты (на которых следовало посидеть перед гаданием), набор юного химика, используемый для составления зелий, театральный бинокль – ненужный, зато красивый, и старую фетровую шляпу, которая делала лицо Нади утонченным, как у актрисы из прошлого, а Варю предательски превращала в коровницу. Шляпу на все карманные деньги купили у старухи, что торговала у входа на рынок, разложив на картонке старые книги и нехитрые манатки. Целую неделю девочки проветривали шляпу на Варином балконе, избавляя от нафталинового духа, но до сих пор девочка, надевшая шляпу, не могла сосредоточиться на своей красоте, потому что принималась морщиться и чихать. Надя старалась не отставать от Вари и все таскала и таскала в общее гнездо пустые пузырьки от бабушкиных лекарств, блестящие стеклышки, золотинки от фантиков, рваные бусы, поломанные брошки и прочую девичье-сорочью ерунду, собирала на даче и сушила всякие травки без разбору, а однажды там же, на даче, откопала в книжном шкафу небольшой, с ладонь, томик без обложки и на необычном языке: ее мама сказала, что это арабская вязь. Эта книга была и правда, без дураков, ведьминской, и девочки немного боялись брать ее в руки, друг от друга страх скрывая: казалось, ладони сразу начинало загадочно припекать, словно сама книга, оскверненная лишним прикосновением, желала вырваться на волю и захлопнуться навсегда. Девочки хранили все сокровища в нижнем ящике Вариного стола, который надежно запирался на ключ, а куда Варя прятала ключ, она не говорила никому. Ее мама могла в любую минуту зайти в комнату, с презрением вытрясти на пол пыльное и замусоренное содержимое двух незапертых ящиков, и без единого слова выйти за дверь. Что уж говорить о старшей сестре Вари, Галине, девицей вредоносной – на зависть любой ядовитой змее и, как считали Варя с Надей, дурной (и лицом, и телом, и так далее). Собрания всегда проводили у Вари, гордой обладательницы собственной комнаты. Надя жила в одной комнате с сестрой Маргаритой, которая знать не знала об игре. Между Варей и Ритой была давняя и беспричинная неприязнь. Два человека в тайном обществе – разумеется, смешно, но Варя и не хотела по-другому. Чем меньше людей знают секрет – тем лучше, и не только потому что другие могут его угробить, растрепав, но и для того, чтобы не потерялось, в болтовне не выдохлось главное: чувство тайны, сладкое и тягучее, как свежий мед, уютное, как домик под одеялом. Смысл тайного общества, как известно, в самом наслаждении тайной, в смаковании секрета как редкого лакомства. Варе нравилось, что они с Надей не просто две подруги, а самое настоящее тайное общество. Это словно очерчивало вокруг них круг избранности. Любой человек, даже третий, был бы им лишний, и ни с кем, кроме Нади, Варя не собиралась делить игру. Когда Варя отпирала ящик стола, чтобы достать книгу или иную драгоценность, обеих девочек охватывало радостное волнение. Они прислушивались, не идет ли кто, даже если были дома одни, и боялись обнаружить, что кто-нибудь чужой подобрал ключ и разорил тайник. В животе было тепло, в подреберье – тоже тепло и немного колко, и все хотелось делать молча, взявшись за руки и не просто так. Ключ с легким щелчком поворачивался в замке, и в комнате все делалось неуловимо иным, словно сдвигалось на пару миллиметров в соседнее пространство. Едва ли не в каждую встречу Надя приносила Варе рисунки. На тетрадных листах разноцветными ручками изображены были две девочки-ведьмы, две сестры, разлученные в младенчестве – Надин и Эстер (Варя ненавидела свое имя). Обе с огромными глазами, тонкими талиями и миниатюрными ладонями и ступнями. Себя Надя рисовала кудрявой брюнеткой, Эстер – блондинкой, и это воспринималось как должное, хотя и Надя, и Варя обладали вполне себе обыкновенными невзрачно-русыми волосами: у Нади покороче и потемнее, у Вари посветлее и в вечном хвосте с петухами на голове. На рисунках волосы разлетались красиво, будто на них всегда дул легкий ветер. Дольше всего Надя рисовала длиннющие пушистые ресницы и еще – во всех подробностях – платья, туфли и украшения. Они всамделишные колдуньи, говорила Надя, потомственные, их родная мать пропала много лет назад, и в тех пор они живут вдвоем. Однажды Надя видела сон о них, и этот сон был ей послан из волшебного мира, потому что так надо было – чтобы она обо всем вспомнила. Именно то, что во сне, было настоящим, а реальность – да ведь нам только кажется, что это реальность, мы никогда не знаем, где правда, разве не так, Эстер? Мы просто отбываем здесь повинность, а живем только во снах, и каждый раз, засыпая, мы возвращаемся домой. Я сразу поняла, что это ты, когда увидела тебя, говорила Надя, я сразу вспомнила, кто мы настоящие. И я тоже видела такие сны, радовалась Варя, я всегда знала, что настоящая жизнь – там, говорила Варя, и ей начинало казаться, что и правда – знала. Однажды мы навсегда вернемся домой, обещала Надя, нам только нужно выполнить здесь важное задание. Мы пока не помним, какое, но время придет, и мы обязательно его узнаем. В волшебном мире две красавицы-сестры Надин и Эстер жили в старинном замке с двумя высокими башнями, длинными галереями и огромной библиотекой. Они учились в колдовской школе, дружили с мальчиками, путешествовали по миру, между делом сражались со злом, умели летать, воевать заклинаниями и превращаться в других существ. Риты, Галины и остальных там, разумеется, и близко не было. Все в Надиных историях было понятно и предсказуемо, обе девочки спасались от всех возможных опасностей, добро побеждало зло, которое хоронилось в пещерах и подвалах до следующей ночи, смерти не существовало, любовь – конечно же, была самой настоящей, и, кстати, куда интереснее сражений с нечистью – ежедневный выбор платьев и невозможность решить, с каким мальчиком пойти на школьный бал. Им обеим, и Надин, и Эстер всегда было по шестнадцать лет, и они никогда не постареют. – Сегодня у меня будет платье длинное, зеленое, – говорила Эстер. – Такого, знаешь, изумрудного цвета, как мои глаза. В земном мире Варя, разумеется, была сероглазой. – На рукавах, вот тут, кружево, на юбке вышивка. Наверное, цветы. Но не просто цветы, как вот на наволочке, а красивые всякие. Орхидеи, вот какие. А под юбкой еще одна юбка, шелковая, и колготки капроновые, самые тонкие, какие только бывают. Надя несколько раз начинала писать книгу об Эстер и Надин и каждый раз покупала для нее общую тетрадь. Ей не хватало терпения закончить ни одну из историй, любое предложение, возникающее в тетради, казалось ей неправильным и дурацким. Такую тетрадь становилось неприятно брать в руки. Надя вырывала исписанные листы один за другим и снова принималась рисовать. Потом приносила рисунок Варе или подбрасывала ей в почтовый ящик и спрашивала: «Ну как тебе?» – и в паузе между своим вопросом и Вариным ответом успевала сквозь землю провалиться от стыда за бездарные каракули. Варя рисовала в десять тысяч раз лучше Нади, они обе это знали, но всегда Варя говорила: «Здорово», потому что ответить иначе было бы не по-дружески. Однажды в воскресенье на рыночном книжном развале, куда Варя, скопив деньги, пришла за кинороманом «Богатые тоже плачут», она увидела у лысеющего насмешливого торговца, зовущего ее «барышня», белую книжку чуть толще школьного дневника – «Практическая магия. Заговоры на каждый день». А у Нади еще в прошлом году завелся альбом, куда она наклеивала вырезки о нумерологии, астрологии, хиромантии, гаданиях, о пришельцах, тунгусском метеорите, привидениях и другие секретные материалы. Так они и сошлись. – Можно взять альбом домой почитать? Я завтра отдам, честное слово. Школа, Надин кружок «Маленькая леди», Варины музыкалка с художкой, дворовая беготня с соседскими девчонками, прыжки в резиночку и в козла, лагерные смены, поездки на дачу – остаться вдвоем было не так уж легко, и секретное «колдование» случалось до обидного нечасто. А Варя всю свою девятилетнюю жизнь мечтала о настоящей подруге, такой, чтобы всегда – пусть мысленно – вместе, до самой смерти, чтобы друг за друга горой, чтобы любые секреты можно было ей открыть. Предыдущая ее подруга на всю жизнь, смуглая смешливая одноклассница Ева, переехала в новый район. Варя неделю рыдала так, словно у нее кто-то умер, плакала даже во сне, в школу ходила с опухшими глазами. Мама сказала: «Конечно, жалко, но в гости не поедем, далеко» — было вовсе не далеко, полчаса на автобусе, который останавливался у самого дома, но у взрослых, как известно, странное понимание времени и расстояния. Сначала девочки созванивались каждый день, примерно через полгода Ева звонить перестала, через пару месяцев прекратила звонить и Варя. Позже до Вари дошли слухи, что Ева с родителями уехала в Израиль. Варя не знала, где это. На карте мира нашла, и в атласе тоже, но маленькую точку, обозначающую город на карте, не могла соединить с воображаемым домом, куда забегает Ева после школы, стаскивая ногами кроссовки и бросая на пол школьную сумку – пацанскую, с гоночной машиной. Вот Варе чего не хватало: возвращаться домой из школы большой компанией с теми, кто живет в соседних домах, подъездах квартирах, например, осенью, проверяя на прочность первый лед, затянувший лужи (он трескается под сапогами с вкусным хрустом), смеяться (ржать, как кони), пихаться, болтать о пустяках, друг друга хлопать мешками со сменкой, и чтобы все свободные, голодные – а одна подруга лучшая. Сцепляешься с ней глазами, и смеешься уже не вместе со всеми, а вместе с ней, о чем-то своем и об общем одновременно. И – ковер! Варя всегда думала про Еву, когда пылесосила ковер. Однажды Ева в гостях у Вари придумала увлекательную игру – девочки ползали по полу, водили пальцами по узорам ковра и пальцы были как будто герои (принц, принцесса и говорящий дог), а узоры были улицами старинного города с крепостными стенами, башнями, подвалами, лабиринтами и секретным домом, в котором жил колдун-аптекарь, способный схимичить лекарство от любой болезни. Варя до сих пор иногда играла на ковре, но только одна. Это была Евина игра. С Надей была другая – «колдование». «Колдование» было смесью коллективного чтения гороскопов, гадания на картах и безобидной магии, похожей на то, что много лет спустя будут называть позитивным мышлением и трансерфингом реальности. Соседка Оля, прознав об игре «в волшебниц», внесла свой вклад и тайком притащила из дома красную велюровую занавеску. Эту занавеску ее дедушка когда-то вешал на дверь ванной, затыкая щели так, чтобы внутрь не проникал губительный для фотографий дневной свет. Дедушка умер, занавеску спрятали в глубине шифоньера, а теперь, на старости лет, она превратилась в мантию. Мантия всем очень понравилась, но Варя с Надей сделали вид, что ничего особенного. Девочки во время игры поочередно набрасывали ее на плечи для придания действу большего правдоподобия, в ней даже дырку для головы хотели прорезать, но Оля не разрешила. Иногда Оля незаметно утыкалась в занавеску лицом: ей казалось, что от нее все еще пахло проявителем, закрепителем и куревом. Хотя деду разрешалось курить только на балконе, все его вещи насквозь продымились табаком. Бывало, что и Оля играла вместе со всеми, но в тайное общество Варя и Надя принимать ее не спешили. Конечно, она принесла крайне необходимую занавеску и умела выдумывать занимательные и страшные истории не хуже Нади, но все же Оля им не подходила: она была на полтора года младше и до сих пор играла в куклы, ей запрещали гулять дальше двора и ходить за гаражи и Оля редко решалась ослушаться, но самое главное – Оля дружила крепко с соседкой Леной, по всеобщему мнению – конченой. Варя с Надей понимали, что сохранить тайное общество в секрете Оля не сумеет и, вероятно, будет над ними потешаться на пару с Леной. К тому же Оля еще не прошла испытание, а придумать экзамен для вступления в тайное общество Варя не успела. На то оно и тайное общество, чтобы не принимать всех подряд. По картам и по книгам Оля гадала со всеми, читала про руны, нумерологию и гороскопы, но истинную цель тайного общества от нее скрывали. Цель была такая – научиться колдовать. Поэтому заклинания читались и обряды совершались, когда Эстер и Надин оставались вдвоем. Вдвоем они пили воду, предварительно заряженную взглядами на любовь, красоту и пятерки по математике. В сумраке зажигали свечу и смотрели на нее, загадывая желания. Призывали дождь, солнце или, наоборот, морозы (чтобы отменили уроки и можно было гулять). Пытались взглядами заставить предметы летать по комнате. Добавляли в Галинины диетические котлеты засушенные листья из гербария, растертые в труху – чтобы уменьшить ее, Галкину, врожденную вредность (Галя ничего не заметила и не только не стала добрее, но даже и животом ни дня не страдала). Порой Варя с Надей на улице или в магазине выбирали себе жертву и дружно сверлили человека взглядами, мысленно передавая ему приказ сделать что-нибудь этакое – почесать ухо, перепрыгнуть через лужу, купить шоколадку, прокричать петухом. Получалось редко: недоставало то ли способностей, то ли тренировки. Однажды сутулый человечек в грязно-зеленом плаще, которого они преследовали до самого рынка, чтобы вынудить покрутиться вокруг своей оси, подпустил их ближе, развернулся и закричал на них громким, но неожиданно бабским голосом; девочки бежали домой со всех ног. До самого подъезда им казалось, что он гонится за ними. Надя клялась: глаза у него были разного цвета: один зеленый, а второй и вовсе – ярко-красный. *** Варя выключила в комнате свет, принесла из кухни стакан с водой, бросила туда щепотку соли и, поставив стакан на окно, задернула шторы. Было еще светло, и луна на бледно-сиреневом небе только угадывалась. Даже с задвинутыми занавесками темноты в комнате не получилось. Девочки сели рядом на диван, крепко взяли друг друга за руки и зашептали, заглядывая в книгу на Вариных коленях: – Лунная вода, что девичья слеза, пусть я буду молода, белолица, беспечальна, пусть меня полюбит тот, кого я люблю, за мою красу, за покладистость! Обе замолчали. Варя перевернула страницу: – Заговор на возвращение страсти в отношениях, заговор, чтобы вернуть любовь жены… – Это для взрослых. – Во, смотри: три красивых красных яблока принесут в ваш дом богатство, если произнести три раза заговор: «Помяните мою нищету за упокой, а богатство и здравие всегда со мной». Волшебные яблоки нужно отнести на кладбище и положить на старую безымянную могилу. Нет уж, спасибо, не дождетесь! – Варя отбросила книгу в сторону. – Может, лучше видик посмотрим? – А ты кого-нибудь пробовала приворожить? – спросила Надя. – Нет, а тебе надо? – Я просто так спросила. Варя засмеялась: – Серьезно, ты кого-то приворожить хочешь? – Не хочу! Для тренировки только. Разве тебе неинтересно попробовать?