— А меня хотят отправить за море, — грустно сказала Эленор. — Вы не хотите этого, Ваше Высочество? — Эленор… Давайте просто по имени, Адель? Хорошо? Нет, я не хочу. Я уже говорила отцу. И я сделаю все, чтобы этого не случилось. «Сделаю все». Адель попыталась представить, что можно сделать против воли короля, но не могла. Это немыслимо. — Но почему? — осторожно спросила она. Эленор дернула плечом, отвернулась ненадолго, словно собираясь с силами, погладила шею своей гнедой лошадки. — Я не знаю этого Валерио, и не хочу знать. Может быть, он хороший человек, а может нет. Но я не люблю его. Как я могу любить человека, которого даже не видела? Как я могу хотеть за него замуж? — Любовь! — Гленн фыркнула. — Это Йоан задурил ей голову. Харалты всегда женятся исключительно по любви, поэтому с ними очень трудно. Но Харалты могут себе это позволить, а Бреннаны нет. Любовь… Это звучало так странно. Адель всегда казалось, что любовь — это совсем не для нее. Дикое и глупое чувство. Она должна следовать воле родителей и чтить своего будущего мужа. Семья строится на уважении и послушании, на взаимовыгодном союзе родов, а не на любви. Любовь вспыхивает, заставляет терять голову и уходит. Могут ли бастарды позволить себе любовь? Адель вдруг поняла, что немного завидует. Йоан обязательно женится по любви… Не на ней… Она даже вздрогнула, испугавшись, что кто-то может угадать ее мысли. Как она вообще могла… Его пальцы касаются е спины… Адаль мотнула головой, отгоняя дурные мысли. — Роналд, конечно, мой брат, — говорила Эленор, — но я бы не могла пожелать вам стать его женой. Не потому, что считаю вас недостойной его, Адель, только не обижайтесь, прошу вас. Я просто хорошо знаю Рона как человека, с ним тяжело быть рядом. Он подавляет. Он так сильно жаждет власти, что это пугает. К тому же, он до смерти влюблен в Исбел. — Это не любовь, — сказала Гленн. — Увлеченность, страсть, похоть, как угодно, но не любовь. Он играет с ней. И ей это нравится. Исбел — красивая дура, она думает, что таким образом может добиться своего. О, Адель, ты бы видела, что тут творилось весной, когда Роналд пытался добиться у отца разрешения на брак с Исбел! — Но не добился? — у Адель даже сердце остановилось. Она не знала. Если все уже решено? — Нет. Прямо отказывать король, правда, не стал, не захотел ссориться с Локхартами раньше времени. Но Исбел его не устраивает, как будущая королева. Ее кровь слишком слаба. И киары против нее. Адель невольно вздохнула с облегчением. Киара, по крайней мере, сказала, что она подходит… Не лучшая, но… Но кто тогда? Гленн? — Хочешь совет? — Гленн смотрела на нее так снисходительно. — Если хочешь замуж именно за принца, то советую присмотреться к Аластару. Мне кажется, вы друг другу подойдете. — Аластар? Но он еще ребенок. — Ему четырнадцать, — пожала плечами Гленн. — Скоро будет пятнадцать. А тебе? Семнадцать есть? Да? Ну, все равно это не такая большая разница. Лет через пять ее вообще не будет заметно. Айли — хороший мальчик. Это было так неожиданно. Адель даже смутилась, неуверенно глянула на принцессу. Как Эленор отнесется к такому? Выходило как-то нехорошо… Мать хочет, чтобы она вышла замуж за принца. Аластар — тоже принц. Но так нельзя, наверное? Эленор, кажется, вообще не слышала, вглядываясь вдаль. К ним, через поле, скакал всадник. Гвардейцы охраны видели его, но никак не показывали беспокойства, ехали и ехали себе. Кто-то знакомый? Свой. Адель никак не могла понять, еще далеко. Но было в этом что-то такое, что быстрее забилось сердце. — Хотя лично я бы поставила на Йоана, — задумчиво сказала Гленн за спиной. — Он бастард и свинья, но что-то подсказывает… Не договорила. Всадник подлетел к ним размашистой рысью, натянул поводья и поехал рядом, словно ни в чем не бывало. Такой довольный, немного взъерошенный. Его соловый жеребец всхрапнул, приплясывая, тряхнул гривой. — Не помешаю вам, леди? Отдышался. — Я думала, ты уехал еще на рассвете, — Эленор обрадовалась ему. — Что-то случилось? Вчера вечером ты заходил прощаться. — Планы изменились, — Йоан пожал плечами. — К тому же, меня приставили к тебе, в качестве гвардейца, велели не отходить. Пока на неделю, может чуть больше, потом поеду в Терсо. Но все хорошо, ты не волнуйся, никой опасности для тебя, это просто меня, как в детстве, поставили в угол за плохое поведение. Его глаза смеялись. Его глаза… Адель случайно встретилась с ним взглядом и поняла, что неудержимо начинает краснеть. Случилось. Это из-за нее. Это просто невозможно, но… Из-за нее. Не знала, что делать, куда себя деть… Она не могла смотреть на него, но и не смотреть тоже не могла. Страшно смущалась. Гленн подъехала совсем близко, склонилась к самому уху. — Даже не думай, — шепнула она. — Этот еще хуже Роналда. Ублюдок. Переспал со всеми девушками во дворце. Нет ни совести, ни принципов. — И с тобой тоже? — Адель даже не успела понять, как это у нее вышло. Гленн подобралась, ее глаза презрительно сверкнули. — Я предупредила тебя. Будь осторожнее. «Если снимаешь с женщины платье»… Да, Адель верила, Йоан мог. — Рассказываешь, какая я сволочь? — громко и радостно спросил он. Только голос чуть хриплый и еще… что-то не так? — Йоан! — попыталась было Эленор. — А разве это не так? — удивилась Гленн. — Вы хотите сказать, милорд, что это не правда? Мы-то знаем вас, а вот невинная девушка может что-то понять неправильно. — Думаю, невинную девушку мое темное прошлое волнует меньше всего, — сказал он. — У нее другие планы. В этом было что-то… Даже не усмешка. Досада? Или нет? Да нет же, Адель просто напридумывала себе невесть что. Она тут вообще не причем. — Ты поругался с отцом? — спросила Эленор. — Я заходила к нему с утра. — Немного. Как он там? Пришел в себя? Эленор покачала головой, нахмурилась. — Если это ты, то… Подожди, но что произошло? Отец зеленый весь, я сначала подумала, он перебрал вчера, странно, но… но теперь… Что ты творишь? — Ничего. С чего ты взяла, что это я? Он усмехнулся, кашлянул и шумно втянул носом воздух, зажмурился на мгновение. — С того, что у вас кровь в легких, милорд, — сказала Гленн, разглядывая его. — И это не физическое воздействие и не болезнь. Вы не только поругались, но еще и подрались? — Йоан! — щеки Эленор побледнели. — Ты с ума сошел? — Лене… — он фыркнул. — Не бойся, я ничего ему не сделал. Физически — совсем ничего, только ментально. Ничего страшного. Считай, что просто наорал. — А он тебе? Йоан, я не понимаю… — Он просто защищался. Лене, все хорошо. Мы поговорили и все решили. — Из-за чего? Он покачал головой. Он не скажет. Боги… если кто-то узнает!