– Нет, – ответила она. – Прошло четыре месяца, она не показывалась, и город под защитным заклинанием, даже если она вернется. Кроме этого, я не знаю. Мэллори посмотрела на меня, и беспокойство в ее глазах было еще глубже, чем я думала. Чем бы это ни было, ей это не нравилось. – Что, если я не могу быть счастлива, Мерит? В смысле, я замужем, и ты выходишь замуж, и за исключением самых тупых в мире охотников за привидениями, нет никакой сверхъестественной драмы. Никаких разборок Речных нимф. Нас не бросили на растерзание мэру или кому-нибудь еще, кто хотел бы использовать нас в качестве политического исходного материала. Я должна быть чертовски рада. А вместо этого… – Она вздохнула и пожала плечами. Я взяла ее за руку и сжала. – Мэл, ты самый счастливый человек, которого я знаю. Самый светлый человек – за исключением того периода, когда ты была злой. – Это не считается. – И даже тогда ты вылезла из этого. Поэтому, если ты говоришь мне, что что-то не так, я верю тебе. Ты говорила с Орденом по этому поводу? Я думала, вы, ребята, в лучших отношениях. – Они уже думают, что я чокнутая. – Ну, а как насчет Габриэля? Может, Стая почувствовала что-то подобное. – Хотя я надеялась, что живущий в Чикаго альфа оборотней пришел бы к нам, если бы думал, что что-то не так. – Даже не представляю, что могла бы ему сказать. «Гейб, я знаю, что ты занят, будучи горячим, волком и все в таком духе, но весь этот мир и его благополучие заставляют меня нервничать?» – Тогда у меня официально кончились идеи. – Значит, ты тоже думаешь, что я чокнутая? – Должно быть, она услышала нарастающую панику в своем голосе, потому что подняла руку. – Прости. Мне жаль. Это просто раздражает меня. Я обняла ее и сжала. – С нами все будет в порядке, Мэллори. Все будет хорошо. Я выхожу замуж, и мы с Этаном проведем чудесную неделю в Париже. – Ты права. Я знаю, что ты права. – Она встряхнула руки, размяла плечи, очевидно, пытаясь расслабиться. – Что произойдет, то произойдет, и нет никакого смысла сейчас об этом беспокоиться. Давай просто веселиться. – Давай просто веселиться, – согласилась я и чокнулась с ней бокалами. Потому что, параноик или нет, но нас определенно ждал какой-то сюрприз. Всегда так было. *** – Итак, дамы! – произнесла Линдси, вставая на стул босыми ногами и стуча по бокалу ложкой. Когда толпа затихла, она обвела взглядом комнату. – Мы достигли, кхм, кульминации сегодняшней Холостяцкой Феерии! – Сколько у этого названий? – прошептала я Мэллори. – Кажется, семь? Мы отбросили «Мерит Делает Чикаго» и «Салливан Два: Ресалливация». – И правильно. – Колин, – позвала Линдси, давая знак бармену. – Давай. Верхний свет приглушили, но место на маленькой сцене перед нами освещало единственный черный стул, который стоял перед микрофоном. Начала играть музыка, джазовая песня с игривым, кокетливым ритмом. Когда Линдси села, чтобы присоединиться к нам, на сцену из закулис вышел мужчина. Загорелая кожа, темные волосы, темная борода, волосы завязаны в идеальный пучок на макушке. Его глаза были зелеными, ресницы такими же густыми и темными, как его борода, губы растянулись в длинную линию, которая приподнималась в уголке. На нем были джинсы, ботинки и больше ничего. Рельеф его тела сплошь составляли гладкая кожа и твердые, выпуклые мышцы, на его левой руке была сложная одноцветная татуировка. Помещение погрузилось в абсолютную тишину. – Ну, – тихо проговорила Марго. – Он… довольно привлекательный. – Привлекательный, – произнесла Линдси, наклонив голову, пока таращилась на его бицепсы. – И хорошо очерченный. – Словарь не смог бы определить лучше, – сказала Мэллори, с остекленевшими глазами пялясь на мужчину. Я поглядела на Линдси. – Не могу поверить, что ты наняла танцора. Этан убьет тебя. Или меня. Или нас обеих. – О, дорогая, – произнесла Линдси. – Он здесь не для того, чтобы танцевать. Тем не менее, с грацией танцора мужчина развернул стул задом-наперед, сел и вытащил из заднего кармана потертую книгу в мягкой обложке. Он посмотрел на меня и улыбнулся. – Твоя вечеринка? Я кивнула, внезапно занервничав. – Круто. Тебе нравится Лорд Байрон[11]? Я на самом деле почувствовала, как покраснело мое лицо. – Конечно? Рядом со мной хихикнула Линдси, издав звук полного удовлетворения. Он кивнул и перелистнул несколько страниц. – Дамы, – произнес он, встречая наши взгляды. А затем, глядя вниз на страницу, он начал читать: Она прекрасна словно ночь Среди небес на звездном фоне; Она как тьмы и света дочь, Которые видны в ее столь ярком взоре[12]. Каждая женщина в помещении вздохнула. *** Я не уверена, был ли он аспирантом, поэтом, артистом, стриптизером или же блестящей комбинацией всего этого. Но мужчина был знаком с Лордом Байроном и имел понятие о словах. Он использовал нарастание и спад предложений, понимал когда нужно сделать паузу, поднять голову, поймать наши взгляды, улыбнуться. Он различал ударения и скорость, ритмичность и ясность речи. Он был принцем поэзии, и он нас заворожил. Шампанское откупорили и окунули в блестящие серебряные ведерки со льдом, а затем разлили по высоким, прозрачным бокалам, пока мы слушали, скрестив ноги и восседая на наших стульях. – Будет лучше, если мы объективируем его тело и его мозг? – спросила Марго, опуская тонкую соломинку в свой джин-тоник, чтобы сделать глоток. – Мне все равно, – ответила Мэллори. – Он читает красивые слова. Я не могла бы выразиться лучше. Глава 3 ПЯТЬ СЕКУНД (СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО) ЛЕТА Мы покинули «Темпл Бар» примерно за два часа до рассвета, закинули Мэллори в Уикер-Парк, а потом направились к Дому. Мы разошлись на первом этаже. В фойе было тихо и пусто, стол убрали на вечер, просители разошлись по домам, их проблемы либо были уже решены, либо перенесены на другую ночь для рассмотрения Этана. Один вампир мог сделать не так уж и много. В поле зрения не было ни одной коробки, или подсвечника, или ивовой ветви, а это означало, что все это, вероятно, уже погрузили в грузовик и перевезли в библиотеку. Или Элен все это уже достало и она развела костер на заднем дворе. Это казалось маловероятным, поэтому я предположила, что свадьба пройдет как и планировалось. – Свадьба пройдет как и планировалось, – прошептала я с улыбкой. Было больше презентаций, бранчей и дегустаций тортов, чем, по моему мнению, это возможно – и еще больше, чем, как я думала, было разумно. Этан наслаждался процессом, подготовкой к нашей совместной жизни, поэтому я потакала ему, и теперь последним среди всего этого прошел девичник. Последнее препятствие перед свадьбой, прежде чем мы принесем клятвы верности – на вечность. Сейчас ничто не стояло между нами, кроме восхода и захода солнца, и даже Сорша Рид не могла этого изменить.