— Пан посол, — сообщил майор. — Мы получили задание. Мы должны провести пана к пани президент Речи Посполитой. Вы наденете костюм? Шокированный реальностью событий Гусев послушно надел пиджак. С помощью маленькой щеточки поручик попытался удалить невидимые пылинки с черной ткани. — И где пани президент? — Ну как это, где? — удивился майор. — Ведь только что РП Number One приземлился. — Что, что приземлилось? — Хмм… Крейсер «Лех Валенса». Гусев выругался. Он позволил вывести себя в коридор, солдаты по бокам салютовали ему оружием. Реальность всего происходящего заставляла его дрожать. Только лишь благодаря пульсирующему в уголке левого глаза огоньку, он знал, что все это ему только снится. — Прошу прощения, пан посол, — отозвался ведущий его майор. — Еще раз, прошу прощения… Что-то не в пордке с вашим левым глазом. Может, это кровоизлияние? Быть может, следует вызвать врача? Гусев инстинктивно коснулся виска. Чистая, гладкая кожа. Ведь светодиод существовал только в реальном мире. Как они могли подозревать, что он видит красный огонек в левом глазу?! — Быть может, то всего лишь сосудик лопнул, — сказал поручик Гуи-Хау Шливиньский. — Тем не менее, нужно быть поосторожнее. Гусева вывели наружу, прямиком в туман. Он видел очертания какого-то монструозного космического корабля. Оба офицера провели его к пандусу, на котором спокойно могла бы расположиться войсковая дивизия. — Вот это как раз и есть РП Number One, — сообщил поручик. — Крейсер «Лех Валенса». — Боже, — шепнул Гусев. Красный огонек пульсировал в левом глазу, но ведь вокруг все было таким реальным! Он чувствовал порывы ветерка, излучение тепла от нагретого металла, через подошвы мягеньких туфель он даже различал структуру ступеней, по которым как раз шел. Оба китайца завели его в огромную приемную, сотканную из свет и каких-то еще материалов — чертовски дорогих, как догадывался. В самой средине помещения ожидало несколько мужчин. — Господа разрешат, если я их представлю, — указал майор ладонью. — Это пан посол Речи Посполитой Польши при Ватикане, пан полковник Гусев. А это господа… — повернул он ладонь в другую сторону. Он начал представлять нескольких китайцев с осами и, возможно, пару мужчин, выглядящих по-европейски. Все в блестящих костюмах. Ни одной фамилии Гусев не запомнил. — А вы откуда родом? — заинтересовался один из китайцев. — Из Вроцлава. — Оу? А где это? — Пан посол смеется над нами, — вмешался один из «европейцев». — Вроцлавский парк располагается на предместьях столицы. Без пары сотен миллионов на счету вы там себе виллу не построите. — Ах, — усмехнулся китаец. — То есть, вы из Варшавы? Тогда откуда же вы так хорошо знаете польский язык? Остальные начали смеяться, словно бы от рассказал анекдот. — Прошу прощения, господа, — перебил их беседу майор. — Пани президент ждет. Он указал Гусеву направление. Когда тот двинулся за офицером, у которого из-под конфедератки выглядывала косичка, услышал комментарии идущих за ним людей: — Вот видишь?! Без виллы во вроцлавском парке будешь ожидать здесь до усыр… гмм… смерти! — Опять же, нужно быть еще и послом в Ватикане. Даже минуты с нами не отстоял. Красный огонек пульсировал в левом глазу Гусева. Майор завел его в громадный лифт. — Прошу, — произнес офицер, когда появилась дверь. Они не придвинулись, не опали вниз, не закрылись… Попросту появились. — Прошу прощения, но во время аудиенции ни в коем случае вам нельзя присаживаться на корточки! Господи Иисуууусе!.. «Как только я во сне опущусь на корточки, все прерываешь!», — сказал он Дитриху. Но ведь они же не могли об это знать! — Почему именно меня вы решили информировать про опускание на корточки? — спросил он по возможности спокойно. — Я всего лишь офицер для особых поручений. И хотел всего лишь сказать вам, что в ходе аудиенции абсолютно нельзя опускаться на корточки. Лучше и не садиться, для верности. Двери исчезли. Майор ввел Гусева в зал, в котором ожидала девочка-подросток и какой-то генерал, судя по орденам, звездам и лампасам. И он, и она походили на славян. У них были русые волосы и голубые, совершенно не раскосые глаза. — Это посол РП при Ватикане, — начал презентацию майор, — пан полковник Гусев. А это, — повернул он ладонь в другую сторону, — пани Президент Речи Посполитой, Королева Польши, Матерь Божья Ченстоховская, Асия Мацейчук. Гусев инстинктивно склонил голову, но при этом не отрывал взгляд от красивой, не имеющей еще двадцати лет пани президент. Та заметила это. — Ладно, ладно, — подошла к нему и положила руку ему на плечо. — Вообще-то, на самом деле мне 96 лет и зовут меня Хуи-Чон. Га эту внешность и фамилию нужно было потратить множество труда, и я потратила по-настоящему много денег… Так что не перегибай палку с этим своим восхищением, Гусев. Аплодисменты следуют хирургам. — Пани президент… — Похоже, мы можем разговаривать менее официально, — движением руки она отправила майора. — Гусев, с твоим левым глазом что-то не так. Тот вновь вздрогнул. Ну не могла она видеть светодиода, пульсирующего в реальном мире. — Пани президент?… — осторожно спросил он. — Знаешь… Когда человек рождается в управляемом триадами предместье Пекина, то вырабатывает в себе инстинкт к выживанию. Я и вправду сама заработала на это славянское лицо, — провела она рукой по щеке. — И сама заработала на свою славянскую фамилию! Тяжким трудом, по-настоящему тяжелым. И я не хочу все это растратить, посылая вниз какого-то придурка. — Вниз? — спросил Гусев. — В закопанный под землей Вроцлав? Женщина усмехнулась. — Ты приготовился. Уже не словно дитя в тумане, ты не такой, как те, другие… Неяркий огонек пульсировал в уголке глаза все время. Гусев не мог понять, почему все вокруг кажется ему таким реальным. Пани президент Мацейчук, внешне девица семнадцати лет, сделала жест пальцем, и словно из-под земли появился лакей с подносом. Оба взяли по бокалу вина; стоящий рядом генерал явно не признавал подобного рода напитков. Боже… Он чувствовал запах и вкус превосходного напитка, прохладу замечательно остуженного бокала. Пальцы увлажнились от капельки росы, стекшей с запотевшего хрусталя. Во сне это было просто невозможным. Гусев не чувствовал бы ее дыхания, когда приблизила лицо, не заметил бы перстней на ее пальцах, у одного из которых в бриллианте был вырезан герб Речи Посполитой. Все это во сне было просто невозможным. И все же… Светодиод, приклеенный в уголке левого глаза где-то там, в реальном мире — а здесь просто невидимый — говорил ему, что как раз переживает фазу REM. Но ведь это же невозможно. Такое невозможно! Графики ЭКГ в реальной действительности не могли лгать, но ведь он не мог чувствовать всего этого. Это был сон!!! Всего лишь сон… Асия Мацейчук приблизилась еще сильнее. — Я дам тебе сорок десантников для прикрытия при спуске, — сообщила она. — Но, понятное дело, там, внизу, тебе придется действовать самому. Проблема кое в чем другом: как тебя оттуда эвакуировать? Ты знаешь, как выглядит теперь Вроцлав, более-менее? — Скорее: нет. — О'Кей. Много лет там возвели здание высотой более четырех километров. Это предел прочности тогдашнего железобетона. В его холле размещался практически весь центр исторического Вроцлава, который, естественно, был сохранен. Вся проблема заключается в том, что после того, как все было засыпано, нам нужно пройти четыре с половиной километра. Хуже всего то, что во вроцлавском парке трудно дышать, потому что, черт подери, располагается он слишком высоко, но мы уже начали увеличение содержания кислорода. Впрочем, это неважно. Десантники спустят тебя вниз и спустят на какое-то строение, приблизительно, на крышу костела Святого Креста. Знаешь, где это? — Да. — О'Кей. Перед самым костелом имеется памятник. — Знаю. Святого Яна Непомуцена. — А ты и вправду хорошо подготовился, — вновь улыбнулась пани президент, на сей раз — с удивлением. — Замечательно! Солдаты демонтируют памятник, а на его месте поставят муляж, который не отличить от оригинала. В средине же его будет космический корабль. — Какой? — спросил Гусев. — Обычная ракета. Если бы ты оказался в опасности, достаточно сесть и запустить. К сожалению, ты моментально погибнешь, но тут нет никаких проблем. Ракета будет обладать таким ускорением, что даже спрессованная пробьет все те четыре с половиной километра бетона и взлетит в космос. На орбите ее перехватят наши корабли; мы тебя извлечем и воспроизведем заново. Опасаться не надо, технология проверенная. — Я не опасаюсь, пани президент, — сказал Гусев, инстинктивно щуря левый глаз, потому что светодиод из реального мира все время давал о себе знать. — Наконец-то настоящий мужчина, — и пани президент подала Гусеву бокал с вином. — Что я обязан узнать? — А ты не знаешь? — какое-то время Гусеву казалось, что женщина разочарована. — Нет. — Не читал источников? — Прошу прощения, пани президент. Какие это источники? — Ну, из твоих времен. Из твоей эпохи. — Аааа… — мало чего понял он. — Эеее… наверное, нет. — Ладно, меньше об этом, — пани президент мельком глянула на своего генерала в лампасах. — Ты должен найти фальшивое кладбище. А на кладбище — посредника, — тут она подала Гусеву запечатанный сургучом конверт. — Когда нужно будет вскрыть, узнаешь сам. Удачи, полковник! Гусев инстинктивно приложил руку к пустой голове. Пани президент Мацейчук ответила салютом, генерал тоже; «Полковник» и девяностошестилетняя девушка-президент сделали это, скорее, ради забавы, а вот генерал — на полном серьезе. — Прошу прощения, мог бы я на прощание задать вопрос? Пани президент отставила пустой бокал, едва заметно прикусила губу. — Видишь ли, с вами, поляками, у меня вечно проблема. Это тебе не китаец, который сразу же делает то, что ему сказали… — пани президент приостановилась перед сияющей стеклянной панелью, которая моментально исчезла, показывая громадное помещение, заполненное людьми, занятыми какими-то устройствами. Но оттуда все так же не доходило ни единого звука. — Поляк вечно должен задать вопрос. Она отвернулась и поглядела Гусеву прямо в глаза, жестом руки удержав, когда тот хотел что-то сказать. — Меня зовут Асия. Фамилию себе сменила, но вот имя настоящее, — вздохнула она. — Так вы называли девочек, желая показать имперскую силу… Асия. Асия… То есть, АЗИЯ!!! — крикнула она. — Власть над Азией, — и совершенно неожиданно улыбнулась. — Только вы никогда не предвидели, что, идя в Азию, сделаетесь ею… Она подошла к Гусеву и положила ему руку на плечо.