Мартин Бек вытащил бумажник и показал удостоверение. – Легавый, – процедил младший. Старик ничего не сказал, но уставился в землю и отхаркался, словно для плевка. – Вы здесь давно работаете? – Семь дней, – сказал младший. – И завтра конец, уж лучше вернусь на грузовой автовокзал. А вам-то какое дело? – Не дождавшись ответа, парень добавил: – Здесь скоро вообще всему конец. А дед вот помнит еще времена, когда в этой чертовой развалюхе вкалывали двадцать пять работяг и два десятника покрикивали. За эту неделю он мне об этом раз двести толковал. Верно, дед? – Тогда он, наверное, помнит рабочего по фамилии Свэрд. Карл Эдвин Свэрд. Старик поднял на Мартина Бека мутные глаза: – А что стряслось? Я ничего не знаю. Все ясно: из конторы уже передали, что полиция ищет кого-нибудь, кто помнит Свэрда. – Умер он, Свэрд, умер, давно похоронили, – ответил Мартин Бек. – Помер? Вот оно что… Ну тогда я его помню. – Не заливай, дед, – вмешался парень. – А кого Юханссон на днях расспрашивал? Небось тогда ты ничего не помнил. У тебя паутина в мозгах. – Видно, он решил, что Мартина Бека можно не опасаться, потому что спокойно закурил новую сигарету и продолжил: – Я вам точно говорю, дед из ума выжил. На следующей неделе увольняют, с Нового года будет пенсию получать. Если доживет. – У меня с памятью все в порядке, – оскорбленно возразил старик. – И уж кого-кого, а Калле Свэрда я хорошо помню. Да только мне никто не говорил, что он помер. Мартин Бек молча слушал. – На том свете и фараон тебя не достанет, – философски заключил старик. Парень встал, взял ящик, на котором сидел, и зашагал к воротам. – Скорей бы этот чертов грузовик пришел, – пробурчал он. – А то в этом доме престарелых сам плесенью обрастешь. Он вышел на солнце и сел там. – Что за человек он был, этот Калле Свэрд? – спросил Мартин Бек. Старик покачал головой, опять отхаркался и чуть не попал плевком в ботинок Мартина Бека. – Какой человек? Это все, что тебе надо знать? – Все. – А он точно помер? – Точно. – В таком случае разрешите доложить, что Калле Свэрд был первый подонок во всей этой дерьмовой стране. То есть я другого такого подонка не встречал. – В каком смысле? Старик разразился дребезжащим смехом. – А в любых смыслах. За всю мою жизнь не припомню хуже человека, а ведь я семь морей повидал – йес, сэр. Уж на что этот вот сопляк – тунеядец, а с Калле Свэрдом не сравнится. И ведь хорошая профессия наша была, так они ее во что превратили… – Он кивнул в сторону двери. – Что же в нем такого особенного было, в этом Свэрде? – Особенного? Да уж что верно, то верно – лентяй он был особенный, другого такого мастера отлынивать не сыщешь. А еще скупердяй, каких свет не видел, и никудышный товарищ. От него, хоть бы ты помирал, глотка воды не дождался бы. – Он помолчал, затем плутовато добавил: – Правда, кое в чем он был молодец. – Например? Старик отвел глаза, помялся, потом сказал: – Например? Да хоть лизать задницу начальству. И спихивать на других свою работу. Больным прикидываться. Опять же инвалидность ухитрился вовремя получить, не стал дожидаться, когда его уволят. Мартин Бек сел на деревянный ящик. – А ведь ты не это хотел сказать. – Я? – Да, ты. – А Калле точно отдал концы? – Умер. Честное слово. – Откуда у фараона честное слово… И вообще, негоже покойника охаивать, хотя, по-моему, это не так уж важно, только бы ты с живыми по совести обращался. – Подписываюсь двумя руками, – сказал Мартин Бек. – Ну так в чем же Калле Свэрд был молодец? – А в том, что знал он, какие ящики разбивать. Но все норовил в сверхурочные часы, чтобы не делиться. Мартин Бек встал. Так, вот и еще один факт – и, наверное, единственный, которым располагает этот старик. Умение разбивать нужные ящики всегда играло важную роль в этой профессии, и тонкости этого дела держались в строгой тайне. Чаще всего страдали при перевозке спиртное, табак и продукты. Ну и разумеется, всякие мелкие изделия, которые несложно унести и сбыть. – Ну вот, – сказал старик, – сорвалось с языка. Ладно… Узнал, что надо, – и сразу сматываешься. Давай, всего, приятель. Карл Эдвин Свэрд не пользовался любовью товарищей, но, пока он жил, с ним обращались по совести… – Всего, – повторил старик. – Счастливого пути. Мартин Бек уже шагнул к двери и открыл рот, чтобы поблагодарить и попрощаться, но передумал и снова сел на ящик. – А что, посидим еще, потолкуем? – Чего-чего? – недоверчиво вымолвил старик. – Вот только жаль, пива нет. Но я могу сходить. Старик вытаращил глаза. Унылое выражение сменилось на его лице удивлением. – Нет, ты правда?.. Потолковать… со мной? – Ну да. – Так у меня есть. Пиво есть. Вот, под ящиком, ты на нем сидишь. Мартин Бек приподнялся, и старик достал из-под ящика две банки пива. – Плачу? – спросил Мартин Бек. – Плати, коли хочется. А можно и так. Мартин Бек протянул ему пятерку и снова сел. – Так говоришь, по морям плавал, – сказал он. – И когда же ты первый раз в рейс пошел? – В девятьсот двадцать втором, из Сундсвалля. Судно называлось «Фрам». А фамилия шкипера была Янссон. Ох и злыдень был… Когда они откупорили по второй банке, вошел водитель электропогрузчика. И сделал большие глаза: – Вы в самом деле из полиции? Мартин Бек промолчал. – Да вас самих не мешало бы привлечь, – заключил парень и опять вышел. Мартин Бек ушел только через час с лишним, когда к пакгаузу наконец подъехал грузовик. Этот час не был брошен на ветер. У старых рабочих есть что порассказать, даже странно, что почти никому нет до них дела. Взять хоть этого старика – сколько он повидал и пережил на суше и на море. Вот кого надо приглашать на радио, на телевидение, в газету! Послушали бы политики и технократы таких ветеранов – наверное, удалось бы избежать многих катастрофических просчетов в вопросах труда и охраны среды… И в деле Свэрда появилась еще одна ниточка, которую не мешало бы размотать. Но сейчас Мартин Бек был не в состоянии этим заниматься. Он не привык выпивать три банки пива на пустой желудок, и последствия уже сказывались – сверлящая головная боль и легкое головокружение. Ничего, это вполне излечимо. Около Слюссена он сел на такси и доехал до Центральных бань. Провел четверть часа в сауне, передохнул, добавил еще десяток минут, побарахтался в бассейне с холодной водой и в заключение подремал часок на топчане в своей кабине.