Лечебная процедура произвела желаемое действие, и Мартин Бек был в отличной форме, когда после ланча вошел в контору экспедиторского агентства на набережной Шеппсбрун. Он понимал, что с его вопросом не приходится рассчитывать на особенную отзывчивость. И не ошибся. – Повреждения грузов при перевозке? – Вот именно. – Конечно, без повреждений не обходится. Вам известно, сколько тонн в год мы обрабатываем? Риторический вопрос. От него явно хотели поскорее отделаться, но он не собирался отступать. – Разумеется, теперь, при новой технике, повреждения случаются реже, но зато, если что-то повредят, потери намного больше. Контейнерные перевозки… Но Мартина Бека не занимали контейнерные перевозки. Ему надо было знать, что могло случиться, когда на складе работал Свэрд. – Шесть лет назад? – Шесть, семь… Давайте возьмем шестьдесят пятый и шестьдесят шестой годы. – Вы посудите сами, можем ли мы ответить на такой вопрос? Я вам уже сказал, что в старых пакгаузах повреждения случались чаще. И бывало, что ящики разбивались, но ведь на то и страховка, чтобы покрывать такие потери. С рабочих редко взыскивали. Кого-то иногда приходилось увольнять, не без этого, но в основном временных. И вообще, совсем без повреждений обойтись было невозможно. Мартину Беку не было дела до увольнений. Его интересовало другое: регистрировались ли где-нибудь повреждения грузов с указанием непосредственного виновника. Конечно, десятник делал соответствующую запись в амбарной книге. А сохранились амбарные книги за те годы? Надо думать, сохранились. Где они могут быть? В каком-нибудь старом ящике на чердаке. Там невозможно что-нибудь найти. Особенно вот так, сразу. Фирма существовала не один десяток лет, и ее главная контора всегда находилась в этом здании в Старом городе. Так что бумаг и впрямь должно было накопиться немало. Мартин Бек продолжал настаивать, и на него смотрели все более недобрыми глазами. Но это входило в издержки производства. После непродолжительной дискуссии, что понимать под словом «невозможно», было решено, что простейший способ избавиться от настырного гостя – уступить. На чердак послали молодого человека, который почти сразу вернулся с пустыми руками и удрученным лицом. Мартин Бек отметил, что на пиджаке молодого человека нет даже следов пыли, и вызвался сам сопровождать его в повторной вылазке. На чердаке было очень жарко, и в солнечных лучах плясали пылинки, но, в общем-то, ничего страшного, и через полчаса они нашли нужный ящик. Папки были старого типа, картонные, с коленкоровым корешком. На ярлычках – номер пакгауза, год. Всего набралось пять папок с нужным номером и надлежащей датировкой – от второй половины шестьдесят пятого до первой половины шестьдесят шестого года. Молодой клерк утратил свой опрятный вид, его пиджак просился в химчистку, все лицо было в грязных потеках. В конторе на папки посмотрели с удивлением и неприязнью. Нет-нет, никаких расписок не надо, и возвращать папки не обязательно. – Надеюсь, я не очень много хлопот причинил, – учтиво сказал Мартин Бек. Когда он удалился, зажав добычу под мышкой, его провожали холодные взгляды. Да, похоже, его визит не прибавил популярности «самому большому в стране бюро услуг» – как недавно выразился о полиции начальник ЦПУ, чем привел в немалое замешательство даже собственных подчиненных. Добравшись до Вестберга-алле, Мартин Бек первым делом отнес папки в туалет и стер с них пыль. Потом умылся сам, после чего сел за свой стол и углубился в документы. Когда он приступил, часы показывали три; в пять часов он решил, что можно подвести черту. Количество обработанных грузов учитывалось ежедневно, и записи были сделаны достаточно аккуратно, но сплошные сокращения мало что говорили непосвященному человеку. Тем не менее Мартин Бек нашел искомое – разбросанные тут и там пометки о поврежденных грузах. Например: «Поврежден при перевозке 1 ящик с суп. банками., зак. опт. Сванберг, Хувудстагат. 16, Сольна». Всякий раз был указан род товара и адресат. Но о размерах, роде и виновнике повреждения – ни слова. В целом повреждений было не так уж много, зато бросалось в глаза явное преобладание в этой рубрике спиртных напитков и продуктов, а также товаров широкого потребления. Мартин Бек тщательно занес в свой блокнот все случаи повреждений с указанием даты. Получилось около полусотни записей. Закончив работу, он отнес папки в канцелярию и написал на листке бумаги, чтобы их отправили по почте в экспедиторское агентство. Подумал и приложил к папкам благодарственную записку на бланке полицейского управления: «Спасибо за помощь! Бек». Идя к метро, он вдруг сообразил, что по его вине агентству прибавится работы. И с удивлением поймал себя на этаком ребяческом злорадстве. В ожидании зеленого поезда, над которым потрудились хулиганы, Мартин Бек размышлял о современных контейнерных перевозках. Раньше ведь как было: уронил ящик, а потом разбивай бутылки и осторожно сливай коньяк в бидоны или канистры… Со стальным контейнером такой номер не пройдет, зато нынешние гангстерские синдикаты получили возможность провозить контрабандой все, что угодно. И делают это повседневно, пользуясь тем, что не поспевающая за прогрессом таможня сосредоточила весь огонь на личном багаже, вылавливая не объявленный в декларации блок сигарет или бутылочку виски. Подошел поезд. Мартин Бек сделал пересадку на станции Центральный вокзал и вышел у Школы экономики[63]. В винной лавке на Сурбруннсгатан продавщица подозрительно воззрилась на его мятый пиджак, сохранивший отчетливые следы визита на чердак экспедиторского агентства. – Пожалуйста, две бутылки красного, – попросил он. Она живо нажала под прилавком кнопку, соединенную с красной сигнальной лампочкой, и строго потребовала, чтобы он предъявил документ. Мартин Бек достал удостоверение личности, и продавщица порозовела, как будто оказалась жертвой на редкость глупой и непристойной шутки. Выйдя из лавки, он взял курс на Тулегатан, к Рее. Мартин Бек дернул звонок, потом толкнул дверь. Заперто. Но в прихожей горел свет, поэтому немного погодя он позвонил еще раз. Она отворила. Сегодня на ней были коричневые вельветовые брюки и какой-то длинный, чуть ли не до колен, лиловый балахон. – А, это ты… – кисло протянула она. – Я. Можно войти? – Входи, – сказала она, помешкав, и сразу повернулась спиной. Мартин Бек вошел в прихожую. Peя сделала шаг-другой, потом остановилась. Постояла, понурив голову, вернулась к двери и передвинула «собачку» на замке. Подумала, все-таки заперла дверь и повела гостя на кухню. – Я захватил две бутылки вина. – Поставь в буфет, – ответила она, садясь. На кухонном столе лежали раскрытые книги, какие-то бумаги, карандаш, розовый ластик. Мартин Бек достал из сумки бутылки и убрал их в буфет. Peя недовольно скосилась на него: – Зачем такое дорогое? Он сел напротив нее. – Опять Свэрд? – Она пристально поглядела не него. – Нет. Хотя годится как предлог. – Тебе необходим предлог? – Ага. Для храбрости. – А-а… Ладно, тогда давай заварим чай. Она отодвинула в сторону книги, встала и загремела посудой. – Вообще-то, я думала сегодня вечером позаниматься. Ладно, обойдется. Очень уж муторно одной сидеть. Ты ужинал? – Нет. – Вот и хорошо. Сейчас что-нибудь соображу. Peя положила одну руку на бедро, другой почесала в затылке. – Рис, – заключила она. – То, что надо. Сварю рис, а потом заправлю чем-нибудь, так будет повкуснее.