– Вправду. – А вот я не знаю толком. Не знаю даже, черт бы меня побрал, жив старикашка или помер. Дальше пошли сплошные чудеса. – Чудеса? – Ну да, с тех самых пор у меня все… как бы это сказать, шиворот-навыворот идет. И через две недели мне припаяют пожизненное заключение за дело, которое не иначе как сам нечистый подстроил. Ни на что не похоже… – Вы из Смоланда? – Вы что, только сейчас это поняли? – Да. – Поразительно. Вы все сечете. Ну, так что я тогда сделал? – Сначала разузнали, где поселился Свэрд. – Это было несложно. Ну вот, потом я несколько дней следил за ним, примечал, в какое время он выходит из дома, когда возвращается… Он мало выходил. И штора на его окне всегда была опущена, даже вечером, когда он проветривал, я это живо усек. Мартин Бек отметил про себя пристрастие Мауритссона к жаргонным словечкам. Он и сам иногда ловил себя на таких выражениях, хоть и старался следить за своей речью. – Вы задумали хорошенько припугнуть Свэрда, – сказал он. – В крайнем случае – убить. – Ну да. А чего… Только не так-то легко было до него добраться. Но я все равно придумал способ. Совсем простой. Разумеется, вам известно – какой. – Вы решили подстрелить Свэрда у окна, когда он будет его открывать или закрывать. – Вот-вот. А иначе как его подловишь. И местечко я высмотрел подходящее. Сами знаете где. Мартин Бек кивнул. – Еще бы, – сказал Мауритссон. – Там только одно место и подходит, если в дом не входить. На склоне парка через улицу. Свэрд каждый вечер открывал окно в девять часов, а в десять закрывал. Вот я и отправился туда, чтобы угостить старичка пулей. – Когда это было? – В понедельник, семнадцатого, так сказать, вместо очередного взноса. В десять вечера. А дальше как раз и начинаются чудеса. Не верите? А я докажу, черт дери. Только сперва один вопрос к вам. Какое оружие у меня было, знаете? – Знаю. Автоматический пистолет сорок пятого калибра, «Ллама 9-А». Мауритссон обхватил голову руками. – Ясное дело, вы заодно с ними. Иначе не объяснить, откуда вам известно то, чего никак не возможно знать. Чертовщина, да и только. – Чтобы выстрел не привлек внимания, вы применили глушитель. Мауритссон озадаченно кивнул. – Наверное, сами же его и сделали. Какой попроще, на один раз. – Да-да, точно, – подтвердил Мауритссон. – Точно, все точно, только ради бога объясните, что случилось потом. – Рассказывайте начало, – ответил Мартин Бек, – а я объясню конец. – Ну вот, пошел я туда. Нет, не пошел, а поехал на машине, но это один черт. Было уже темно. Ни души поблизости. Свет в комнате не горел. Окно было открыто. Штора опущена. Я влез на склон. Постоял несколько минут, потом поглядел на часы. Без двух минут десять. Все идет, как было задумано. Чертов старикан отодвигает штору, чтобы закрыть окно, как заведено. Но только я… я к тому времени еще до конца не решился. Вы, конечно, знаете, о чем я говорю. – Вы не решили – то ли убить Свэрда, то ли просто припугнуть его. Скажем, ранить его в руку или в подоконник стрельнуть. – Разумеется, – вздохнул Мауритссон. – Разумеется, вам и это известно. Хотя я ни с кем не делился, только про себя думал, вот тут. – Он постучал костяшками себе по лбу. – Но вы недолго колебались. – Да, как поглядел я на него – тут и сказал себе, что лучше уж сразу с ним покончить. И выстрелил. Мауритссон смолк. – А дальше? – Это я вас спрашиваю, что было дальше. Я не знаю. Промахнуться было невозможно, но в первую минуту мне показалось, что промазал. Свэрд исчезает, а окно закрывается, раз-два и закрыто. Штора ложится на место. Все выглядит, как обычно. – И что же вы сделали? – Поехал домой. Что мне еще было делать. А дальше каждый день открываю газету – ничего! День за днем ни слова. Непостижимо! Я ничего не мог понять. Тогда не мог, а теперь – и вовсе… – Как стоял Свэрд, когда вы стреляли? – Как… Наклонился вперед малость, правую руку поднял. Должно быть, одной рукой держал щеколду, а другой опирался на подоконник. – Где вы взяли пистолет? – Знакомые ребята купили кое-какое оружие за границей, по экспортной лицензии, а я помог им ввезти товар в страну. Ну и подумал, что не мешает самому обзавестись шпалером. Я в оружии не разбираюсь, но мне понравился один из их пистолетов, и я взял себе такой же. – Вы уверены, что попали в Свэрда? – Конечно. Промазать было немыслимо. А вот потом ничего не понятно. Почему не было никаких последствий? Я несколько раз проходил мимо дома, проверял – окно закрыто, как всегда, штора спущена. В чем дело, думаю, – может, все-таки промахнулся? А там новые чудеса пошли, черт-те что. Полный сумбур, чтоб мне провалиться. И вдруг ваша милость является и все знает. – Кое-что могу объяснить, – сказал Мартин Бек. – Можно, я теперь задам несколько вопросов? – Конечно. – Во-первых: попал я в старикана? – Попали. Уложили наповал. – И то хлеб. Я уже думал, он сидит в соседней комнате с газеткой и ржет, аж штаны мокрые. – Таким образом, вы совершили убийство, – сурово произнес Мартин Бек. – Ага, – невозмутимо подтвердил Мауритссон. – И остальные мудрецы – мой адвокат, например, – то же самое твердят. – Еще вопросы? – Почему всем было плевать на его смерть? В газетах ни строчки не написали. – Свэрда обнаружили только много позже. И сначала решили, что он покончил с собой. Так уж обстоятельства сложились. – Покончил с собой? – Да, полиция тоже иногда небрежно работает. Пуля попала ему прямо в грудь, это понятно, ведь он стоял лицом к окну. А комната, в которой лежал покойник, была заперта изнутри. И дверь, и окно заперты. – Ясно – должно быть, он потянул окно за собой, когда падал. И щеколда сама на крюк наделась. – Да, пожалуй, что-то в этом роде. Удар пули такого калибра может отбросить человека на несколько метров. И даже если Свэрд не держал щеколду, она вполне могла надеться на крюк, когда захлопнулось окно. Мне довелось видеть нечто подобное. Совсем недавно. – Мартин Бек усмехнулся про себя. – Ну что же, – заключил он, – будем считать, что в основном все ясно. – В основном все ясно? Скажите на милость, откуда вам известно, что я думал перед тем, как выстрелить? – Вот это как раз была просто догадка, – ответил Мартин Бек. – У вас есть еще вопросы? Мауритссон удивленно воззрился на него. – Еще вопросы? Вы что, разыгрываете меня? – И не думал. – Тогда будьте добры объяснить мне такую вещь. В тот вечер я отправился прямиком домой. Положил пистолет в старый портфель, который набил камнями. Обвязал портфель веревкой – крепко обвязал, как следует, – и поставил в надежное место. Но сначала снял глушитель и раздолбил его молотком. Он и вправду был на один раз, только я его не сам сделал, как вы говорите, а купил вместе с пистолетом. На другое утро я доехал до вокзала и отправился в Сёдертелье. По пути зашел в какой-то дом и бросил глушитель в мусоропровод. Какой дом, и сам теперь не припомню. В Сёдертелье сел на моторную лодку, которая у меня там обычно стоит, и к вечеру добрался на ней до Стокгольма. Утром забрал портфель с пистолетом, опять сел в лодку и где-то аж около Ваксхольма бросил портфель в море. Прямо посреди фарватера. Мартин Бек озабоченно нахмурился. – Все было точно так, как я сейчас сказал, – запальчиво продолжал Мауритссон. – Без меня никто не может войти в мою квартиру. Ключа я никому не давал. Только два-три человека знают мой адрес, а им я сказал, что на несколько дней уезжаю в Испанию, перед тем как занялся Свэрдом. – Ну?.. – А вы вот сидите тут, и вам все известно, черт возьми. Известно про пистолет, который я самолично, вот этими руками, в море утопил. Известно про глушитель. Так вы уж будьте любезны, просветите меня. Мартин Бек задумался.