Подобрав ноги и положив подбородок на колени, Монита смотрела на Адриатическое море. Воздух был на редкость прозрачный, хорошо видно линию горизонта и светлый пассажирский катер, спешащий к гавани. Прибрежные утесы, белый пляж и переливающийся синевой залив выглядели очень заманчиво. Что ж, посидит немного и пойдет искупается… Начальник ЦПУ вызвал интенданта Стига Мальма, и тот не замедлил явиться в просторный, светлый угловой кабинет, расположенный в самом старом из зданий полицейского управления. На малиновом ковре лежал ромб солнечного света, сквозь закрытые окна пробивался гул от стройки, где прокладывалась новая линия метро. Речь шла о Мартине Беке. – Ты ведь гораздо чаще моего встречался с ним, – говорил начальник ЦПУ. – Когда у него был отпуск после ранения и теперь, в эти две недели, когда он вышел на работу. Как он тебе? – Смотря что ты имеешь в виду, – ответил Мальм. – Ты про здоровье спрашиваешь? – О его физической форме пусть врачи судят. По-моему, он совсем оправился. Меня больше интересует, что ты думаешь о состоянии его психики. Стиг Мальм пригладил свои холеные кудри. – Гм… Как бы это сказать… Дальше ничего не последовало, и, не дождавшись продолжения, начальник ЦПУ заговорил сам с легким раздражением в голосе: – Я не требую от тебя глубокого психологического анализа. Просто хотелось бы услышать, какое впечатление он на тебя сейчас производит. – Я не так уж часто с ним сталкивался, – уклончиво произнес Мальм. – Во всяком случае, чаще, чем я, – настаивал начальник ЦПУ. – Тот он или не тот? – Ты хочешь знать, тот ли он, что прежде был, до ранения? Да нет, пожалуй, не тот. Но ведь он долго болел, большой перерыв был, ему нужно какое-то время, чтобы втянуться в работу. – Ну а в какую сторону он, по-твоему, изменился? Мальм неуверенно посмотрел на шефа: – Да уж во всяком случае не в лучшую. Он всегда был себе на уме и со странностями. Ну и склонен слишком много на себя брать. Начальник ЦПУ наклонил голову и сморщил лоб. – В самом деле? Да, пожалуй, это верно, однако прежде он успешно справлялся со всеми заданиями. Или, по-твоему, он теперь стал больше своевольничать? – Трудно сказать… Ведь он всего две недели как вышел на работу… – По-моему, он какой-то несобранный, – сказал начальник ЦПУ. – Хватка уже не та. Взять хоть его последнее дело, этот смертный случай на Бергсгатан. – Да-да, – подхватил Мальм. – Это дело он вел неважно. – Отвратительно! Больше того – какую нелепую версию предложил! Спасибо, пресса не заинтересовалась этим делом. Правда, еще не поздно, того и гляди просочится что-нибудь. Вряд ли это будет полезно для нас, а для Бека и подавно. – Да, тут я просто теряюсь, – сказал Мальм. – У него там многое буквально из пальца высосано. А это мнимое признание… Я даже слов не нахожу. Начальник ЦПУ встал, подошел к окну, выходящему на Агнегатан, и уставился на ратушу напротив. Постоял так несколько минут, потом вернулся на место, положил ладони на стол, внимательно осмотрел свои ногти и возвестил: – Я много думал об этой истории. Сам понимаешь, она меня беспокоит, тем более что мы ведь собирались назначить Бека начальником управления. Он помолчал. Мальм внимательно слушал. – И вот к какому выводу я пришел, – снова заговорил начальник. – Когда посмотришь, как Бек вел дело этого… этого… – Свэрда, – подсказал Мальм. – Что? Ладно, пускай Свэрда. Так вот – все поведение Бека свидетельствует, что он вроде бы не в своей тарелке, как по-твоему? – По-моему, очень похоже на то, что он попросту спятил, – сказал Мальм. – Ну, до этого, будем надеяться, еще не дошло. Но какой-то сдвиг в психике, несомненно, есть, а потому я предложил бы подождать и поглядеть – серьезно это или речь идет о временном последствии его болезни. Начальник ЦПУ оторвал ладони от стола и снова опустил их. – Словом… В данный момент я посчитал бы несколько рискованным рекомендовать его на должность начальника управления. Пусть еще поработает на старом месте, а там будет видно. Все равно ведь этот вопрос обсуждался только предварительно, на коллегию не выносился. Так что предлагаю снять его с повестки дня и отложить до поры до времени. У меня есть другие, более подходящие кандидаты на эту должность, а Беку необязательно знать, что обсуждалась его кандидатура, и ему не обидно будет. Ну как? – Правильно, – сказал Мальм. – Это разумное решение. Начальник ЦПУ встал и открыл дверь; Мальм тотчас сорвался с места. – Вот именно, – заключил начальник ЦПУ, затворяя за ним дверь. – Весьма разумное решение. Когда слух о том, что повышение отменяется, через два часа дошел до Мартина Бека, он, в виде исключения, вынужден был согласиться с начальником ЦПУ. Решение и впрямь было на редкость разумным. Филип Верный Мауритссон ходил взад и вперед по камере. Ему не сиделось на месте, и мысли его тоже не знали покоя. Правда, со временем они сильно упростились и теперь свелись всего к нескольким вопросам. Что, собственно, произошло? Как это могло получиться? Он тщетно доискивался ответа. Дежурные надзиратели уже докладывали о нем тюремному психиатру. На следующей неделе они собирались обратиться еще и к священнику. Мауритссон все требовал, чтобы ему что-то объяснили. А священник – мастак объяснять, пусть попробует. Заключенный лежал неподвижно на нарах во мраке. Ему не спалось. Он думал. Что же случилось, черт побери? Как все это вышло? Кто-то должен знать ответ. Кто? Убийца полицейских 1 Она пришла на остановку заблаговременно. Автобус будет не раньше чем через полчаса. Тридцать минут в жизни человека – не так уж много. К тому же она привыкла ждать. Она думала о том, что приготовить на обед. И о своей внешности. Она старалась следить за собой. Но ей не суждено было дождаться автобуса. Ей осталось жить только двадцать семь минут. Что сказать о ее внешности? Стоит на обочине женщина лет сорока, довольно высокая, крепкая, прямые ноги, широкие бедра; полнеющая, что она всячески старается скрыть. Одежда диктовалась модой даже в ущерб удобству. В этот ветреный осенний день на ней было длинное, расклешенное ярко-зеленое пальто, нейлоновые чулки, коричневые лакированные сапожки на платформе. На левом плече висела квадратная сумочка с большим латунным замком – тоже коричневая, как и замшевые перчатки. Светлые волосы опрыснуты лаком, на лицо умело наложена косметика. Она заметила машину лишь после того, как та остановилась. – Подвезти? – спросил водитель. – Ага… – Она словно растерялась. – Подвезти. Не рассчитывала тебя встретить. Собиралась ехать на автобусе.