– На этот вопрос трудно ответить по той же причине. – Выстрел произведен в упор? – По-моему, нет. Но учтите, что я могу ошибаться. – И все-таки, вы как считаете? – По-моему, он застрелился вторым способом. Если не ошибаюсь, основных способов известно два? – Совершенно верно, – подтвердил Мартин Бек. – Либо дуло приставляют вплотную к телу и спускают курок. Либо держат пистолет или другое оружие в вытянутой руке, дулом к себе. В этом случае, насколько я понимаю, курок спускают большим пальцем? – Верно. И вы склоняетесь к этой версии? – Да. Правда, это не окончательный вывод. Когда налицо такие изменения в тканях, трудно определить, произведен ли выстрел в упор. – Понятно. – Выходит, одна я такая непонятливая, – небрежно произнесла девушка. – К чему столько вопросов? Неужели вам так важно знать, как именно он застрелился? – Похоже, что да. Свэрда обнаружили мертвым в его квартире, окна и двери были заперты изнутри, он лежал рядом с электрокамином. – Вот вам и причина разложения, – оживилась она. – Тогда достаточно было и месяца. – Правда? – Ну да. Оттого и трудно определить, был ли выстрел произведен в упор. – Ясно, – сказал Мартин Бек. – Благодарю за помощь. – Что вы, не за что. Звоните, если что-нибудь еще будет непонятно. – До свидания. Он положил трубку. Здорово она все объясняет. Скоро лишь один вопрос останется невыясненным. Правда, вопрос весьма заковыристый. Свэрд не мог покончить с собой. Как-никак, чтобы застрелиться, надо иметь чем. А в квартире на Бергсгатан не было обнаружено огнестрельного оружия. 7 Мартин Бек снова взялся за телефонную трубку. Он хотел разыскать полицейских из патрульной машины, которая выезжала на Бергсгатан, но их не было на дежурстве. Немало времени ушло на то, чтобы выяснить, что один из них в отпуске, а другого вызвали в суд свидетелем по какому-то делу. Гунвальд Ларссон где-то заседал, Эйнар Рённ ушел по делам. В конце концов Мартин Бек нашел сотрудника, который переправил дело из участка в городскую уголовную полицию. Однако долго же он раскачивался – только в понедельник двадцать седьмого оформил отправку… Мартин Бек счел нужным осведомиться: – Это верно, что заключение судмедэксперта поступило к вам еще в среду? – Ей-богу, точно не знаю. – В голосе сотрудника сквозила неуверенность. – Во всяком случае, я прочитал его только в пятницу. – И так как Мартин Бек молча ждал объяснения, он продолжил: – В нашем участке только половина людей на месте. Еле-еле управляемся с самыми неотложными делами. А бумаги все копятся, что ни день – только хуже. – Значит, до пятницы никто не знакомился с протоколом вскрытия? – Почему же, начальник оперативного отдела смотрел. В пятницу утром он и спросил меня, у кого пистолет. – Какой пистолет? – Которым застрелился Свэрд. Я ни о каком пистолете не знал, но решил, что кто-то из полицейских, которые первыми приехали по вызову, обнаружил оружие. – Передо мной лежит их донесение, – сказал Мартин Бек. – Если в квартире находилось огнестрельное оружие, они обязаны были упомянуть об этом. – Я не вижу никаких ошибок в действиях нашего патруля, – отрезал голос в телефоне. Старается выгородить своих людей… Что ж, его нетрудно понять. За последние годы полицию критикуют все острее, отношения с общественностью резко ухудшились, а нагрузка почти удвоилась. В итоге люди пачками увольняются из полиции, причем уходят, как правило, лучшие. И хотя в стране растет безработица, полноценную замену найти невозможно, да и условия работы становятся все хуже. А кто остался, горой стоят друг за друга. – Допустим, – сказал Мартин Бек. – Ребята действовали правильно. Как только они проникли в квартиру и обнаружили покойника, они вызвали следователя. – Вы имеете в виду Густавссона? – Совершенно верно. Он из уголовной полиции, ему положено делать выводы и докладывать обо всем, что замечено. Я решил, что они обратили его внимание на пистолет и он его забрал. – И умолчал об этом в своем донесении? – Всякое бывает, – сухо заметил сотрудник. – Так вот, похоже, что в комнате вовсе не было оружия. – Да, похоже. Но я узнал об этом только в прошлый понедельник, когда разговаривал с Кристианссоном и Квастму. И сразу переслал все бумаги на Кунгсхольмсгатан. Полицейский участок и уголовная полиция находились в одном и том же квартале, и Мартин Бек позволил себе заметить: – Не такое уж большое расстояние. – Мы действовали, как положено, – отпарировал сотрудник. – По правде говоря, меня больше интересует вопрос о Свэрде, чем о промахах той или иной стороны. – Если кто-нибудь допустил промах, то уж во всяком случае не служба охраны порядка. Намек был достаточно прозрачный, и Мартин Бек предпочел закруглить разговор. – Благодарю за помощь, – сказал он. – Всего доброго. Следующим его собеседником был следователь Густавссон, основательно замотанный, судя по голосу. – Ах, это дело, – вспомнил он. – Да, непонятная история. Что поделаешь, бывает. – Что бывает? – Непонятные случаи, загадки, которые просто нельзя решить. Безнадежное дело, сразу видно. – Я попрошу вас прибыть сюда. – Сейчас? На Вестберга? – Вот именно. – К сожалению, это невозможно. – В самом деле? – Мартин Бек посмотрел на часы. – Скажем, к половине четвертого. – Но я никак не могу… – К половине четвертого, – повторил Мартин Бек и положил трубку. Он встал и начал прохаживаться по комнате, заложив руки за спину. Все правильно. Так уж повелось последние пять лет, все чаще приходится для начала выяснять, как действовала полиция. И нередко это оказывается потруднее, чем разобраться в самом деле.