Бубнов порылся в папке и вынул телеграмму, полученную из Новосибирска. — Ознакомьтесь с этой телеграммой. Локтева быстро пробежала по ней глазами. Взгляд ее остановился где-то в конце текста. — Это не его телеграмма. Валентин не так подписывался. Он всегда подписывался сокращенно: Валент, а здесь полное имя. — Спасибо, Елена Николаевна. Прошу вас подождать в вестибюле. Если не обедали, можете пройти в столовую... Мотов вошел бодрым шагом, не ожидая приглашения, сел на стул. Бубнов пытался поймать на его лице следы тревоги или волнения, но тот был спокоен. — А вы нам не все сказали, Андрей Павлович. У вас в гараже была найдена шляпа, на которой обнаружены следы крови человека. Группа этой крови вам не принадлежит. Как вы это объясните? Мотов даже чуточку усмехнулся. — Кто ее знает. В шляпе я многие годы ездил на охоту, а там все бывает. Мало ли кто из моих знакомых оставил эту кровь. — Ну хорошо. На анонимном письме, написанном в местный комитет вашей организации, обнаружены отпечатки ваших пальцев. Вот заключение экспертизы. Как вы объясните это? — Очень просто. Анонимное письмо печаталось на машинке нашего отдела. Может быть, бумага взята с моего стола. Андрей Иванович нахмурился. Казавшиеся неумолимыми улики разбивались, как волны об утес. — Резонно. И все-таки вы нас стараетесь водить за нос, Мотов. Есть маленькое несовпадение в ваших показаниях. Очень маленькое, но оно может вылиться в нечто очень большое. Вы сказали, что Локтев тридцать первого марта вечером передал вам кольцо и заявления. А вот жена его уверяет, что она видела кольцо на руке мужа перед уходом на работу первого апреля. Мотов ничуть не смутился. — Может быть, просто ей показалось, может быть, она путает числа. — Логично, но сейчас вы с ней встретитесь и постарайтесь уточнить... Мотов чуть-чуть побледнел. — А надо ли? Женщина в таком состоянии... — Ничего, мы вас в обиду не дадим. — Вот влип... — Мотов вытер лоб рукавом. — Верно говорят: «Не делай добра, не будет зла». Можно мне взять в камеру бумагу и карандаш? Если я что-то забыл, то на досуге вспомню и напишу. — Пожалуйста, — Бубнов протянул Мотову карандаш и несколько листков бумаги. Вошла Локтева и остановилась на пороге. Потом она вдруг бросилась к Мотову, вцепилась в его одежду. — Где Валентин? Куда ты его дел? Крахмалев, присутствовавший при допросе, с трудом удержал ее. — Успокойтесь, Елена Николаевна, — попросил полковник. — Скажите нам, когда в последний раз вы видели кольцо на руке мужа? — Утром первого апреля, когда он уходил на работу. Резал хлеб, и я точно помню, что у него было кольцо. — Он хлеб резал не только первого числа, но и до этого, — язвительно заметил Мотов. Локтева ожгла его злобным взглядом. — Я еще не сошла с ума! — Хорошо, можете быть свободной, Елена Николаевна. Когда Локтева вышла, Бубнов сказал: — И вы тоже. — Уведите, — кивнул он на Мотова. Вновь совещание в кабинете генерала. Как быть дальше? Мотов арестован как подозреваемый, и пока нет ничего конкретного, что могло бы подтвердить его виновность в исчезновении Локтева. Генерал внимательно выслушал доклады, мнения и предложил повторно осмотреть гараж Мотова. Утром полковнику Бубнову позвонил дежурный КПЗ старший сержант Низдрин и доложил, что на утренней прогулке к нему обратился Мотов с просьбой отнести записку своим родственникам. Обещал вознаграждение. Через некоторое время записка лежала на столе у полковника. «Кемеровская, № ... Мотовой М. П. и Петру. Здравствуйте, мои родные мама и Петя. Получилось все довольно нескладно. Я переживаю за вас. У меня все в порядке, я здоров и бодр. Крепитесь и обо мне не беспокойтесь. Петр, срочно сходи в гараж. В корпусе электродвигателя стеклоочистителя находится жетон о сдаче вещей в камеру хранения аэропорта на имя Желтова. Если жетон не найдешь, попроси его получить вещи по паспорту, и пусть он хранит их у себя. Там кинопроектор, а в нем, кроме свертка, есть заявление Локтева. Срочно его возьми, слетай в Москву и отправь на имя Алтунина. Обратно езжай поездом, следов не оставляй. Если сделать не можешь, записку не получал. Встретимся — все объясню. Андрей...» «Опять какая-то хитрость, или нервы у него сдали? Похоже, что сам в капкан лезет», — подумал Бубнов и сразу же позвонил следователю Груниной. Решили Мотову о записке пока ничего не говорить, а выяснить, кто такой Желтов, и ждать результатов повторного обыска в гараже. Из протокола допроса жены Мотова: «...Желтов — мой дальний родственник, проживает в Шербакульском районе, работает ветврачом. Не видела его более полугода...». Сообщение начальника РОВД Шербакульского района: «Желтов допрошен, в Омске не был более месяца, Мотова не видел больше года, никаких вещей в аэропорту не сдавал. Протокол допроса высылаю с нарочным...» По жетону из триста пятнадцатой камеры был изъят кинопроектор в упаковке. В свертке были обнаружены паспорт Локтева, 6200 рублей и заявление на имя Алтунина следующего содержания: «В связи с тем, что не имею возможности явиться для оформления увольнения, прошу документы выслать в Москву: главпочтамт, до востребования». Слова «начальнику», «подпись заявителя», «дата» отпечатаны на пишущей машинке, текст выполнен рукописно. Заявление было передано срочно на исследование. ...В кабинете полковника собрались работники прокуратуры и милиции. К этому времени была готова почерковедческая экспертиза и исследован машинописный текст заявления. «...Заявление Локтева, печатные слова выполнены на пишущей машинке отдела, где работали Локтев и Мотов. Рукопись и текст заявления написаны Локтевым. На заявлении обнаружены следы пальцев Мотова...» — Вроде бы многое прояснилось, — сказал Бубнов после короткого совещания. — Но заявления, написанные Локтевым, никак не вяжутся с предположением о его гибели. Даже если он жертва какого-то преступления. Решили вновь допросить Мотова. Допрос опять вел полковник Бубнов. — Как настроение, Андрей Павлович? Как отдыхалось? Что можете дополнить к нашему разговору? Мотов несколько осунулся, но голос его звучал бодро: — Какой там отдых! Всю ночь думал, как помочь вам быстрее выпутаться из этого дела. Может быть, вы направите меня со своим работником в Москву и там мы разыщем Локтева? Расходы я могу взять на себя. — Зачем такая щедрость? Если будет необходимо, мы можем сделать это за свой счет. Вы у нас брали бумагу... Ничего не написали? — Нет. Ничего дополнительного вспомнить не могу. — Он вдруг загорячился: — Что с моей семьей?! Ведь они беспокоятся?! — Успокойтесь, Андрей Павлович. Семья в курсе дела. Вчера мы беседовали с вашей женой. Пояснили ей, что вы находитесь под следствием. Возможно, это и недоразумение, но против вас есть кое-какие улики. — Какие улики? — Мотов увидел себя в зеркале. — Не мешало бы побриться, а то дома не узнают. — Какой бритвой вы бреетесь? — Электрической. — Пожалуйста, — полковник вынул из тумбочки электробритву. Мотов брился, а Бубнов незаметно наблюдал за ним. «Или чувствует себя невиновным, или у него железные нервы», — думал он. Мотов побрился, повеселел. — Эх, сейчас бы освежиться. — И это можно. И он подал пульверизатор. — Андрей Павлович, мы с вами встречаемся уже не первый раз. Где все-таки Локтев? — Да напрасно вы беспокоитесь. Оглядится на новом месте и объявится. — А кто такой Желтов? Мотов несколько стушевался, но тут же ответил: — Дальний родственник моей жены. — Когда вы с ним встречались? — Откровенно говоря, не помню. — Как же на его имя вы оставили вещи в камере хранения аэропорта, о которых написали в записке? Как в этих вещах оказались паспорт и заявление Локтева? Мотов заметно побледнел, лоб его покрылся бисеринками пота. Он встал, подошел к окну, потом опять повернулся к столу. — Я жду ответа, Андрей Павлович.