И когда я попросил Кеикилани передать вождю, что сырость пещеры и длительное заточение ухудшает моё самочувствие и губительно сказывается на врачебных способностях в отношении его дочери, вождь уступил. И мне раз в неделю давали гулять по острову около нескольких часов. Какое это было наслаждение! Как легко начинаешь ценить обычные вещи, едва их лишишься. Кто бы мог подумать, что свежий воздух, яркое солнышко, трава или вид океана могут быть так дороги мне. Однажды я попросил дать мне посидеть на берегу океана и полюбоваться закатом. Какое это было зрелище! Жаль, что я не поэт, мне хотелось бы описать это изумительное зрелище красивыми словами, эпитетами, метафорами, выразить те чувства, что владели мной в эти минуты. Но думал я не только о красоте заходящего за водный горизонт солнца. Я думал о побеге. Разумеется, я об этом думал, кто бы не старался сбежать на моём месте? Только вот как? Одного меня совершенно не оставляли. Да и если бы оставили, как мне бежать с острова? Обломки нашего корабля, которые вынесло на берег вместе с нами, туземцы сожгли в ритуальном костре. Но даже если бы не сожгли, смог бы я построить лодку или хотя бы плот? И хватило бы у меня смелости пуститься в плавание? Помимо того, что ни лодку, ни тем более плот я не считаю надёжным средством, чтобы плыть самому по океану, так я ещё и понятия не имею, куда плыть. Мореплаватель из меня никудышный. Но, может, сделать какой-то сигнальный знак проплывающим кораблям? Если здесь вообще кто-то плавает. Я понятия не имел, где я нахожусь, где находится этот остров. Но попробовать стоило. Только надо придумать, что за сигнал соорудить. Нужен большой сигнал, видимый издалека. Однако сначала надо было заслужить больше доверия островитян, чтобы они отпускали меня гулять одного. Забыл описать кое-что. В одну из прогулок мы шли с Кеикилани рядом, и я спросил её, как же шаман терпел моего предшественника доктора Ричардсона. На что девушка ответила, что тогда её матери удалось убедить всех, включая шамана, в том, что доктор послан им в ответ на молитвы вождя к Солею — вылечить дочь-дракона. Но время шло, а лечение не помогало. Более того, любые несчастья шаман стал приписывать вмешательству человека из большого мира, как они стали его называть. Шаман противился любым отклонениям от законов племени. Когда доктор Ричардсон научил Кеикилани делать подобие гипса (осадочный материал для этого нашёлся на острове), Кеикилани поделилась этим открытием и его полезным применением. Но шаман наотрез отказался использовать пагубные советы человека из большого мира. Он заявлял, что всё это происки злых духов и Чёрного Тотума, и Солей разгневается на них из-за этого. Тут даже влияние матери Кеикилани не помогло. Хотя, насколько я успел понять, в этом племени не было патриархата, равно как и матриархата. В основном было равенство, хотя последнее слово принадлежало всё же шаману. 5 августа Вечереет. Я сижу в своей пещере и обдумываю сегодняшний день. Мы с Кеикилани много говорили сегодня. Мне нравится, как она рассуждает, как широки её взгляды. Я не помню, как именно, но речь зашла о жертвоприношениях. К моему удивлению и к радости, девушка не разделяла взглядов своего племени в этом вопросе. Причём она не согласна была как с человеческими жертвами, так и с жертвоприношениями животных. — Мы много говорили с доктором Ричардсоном, — горячо говорила Кеикилани. — Он сказал, что какие-то древние племена в вашем мире приносили людей и животных в жертву, но потом люди всё больше развивались. Со временем они научились ценить чужие жизни и не только людские. Хотя мне кажется странным, что ваши люди продолжают поедать животных. Если вы поумнели настолько, что уважаете жизни животных, то должны были и научиться заменять их мясо. Мне нечего было возразить. Я даже в принципе был согласен с туземкой. — Я говорила с отцом и мамой об этом, — продолжила Кеикилани. — И если мама выслушала мои слова и даже задумалась о них, то отец пришёл в ярость. Он кричал, что я гневаю Солея, и все эти мысли внушил мне Чёрный Тотум. Я объяснила, что это мои собственные мысли, которые возникли у меня после разговора с доктором Ричардсоном. Доктор рассказал мне, что в большом мире очень-очень много людей, и они не только не приносят никого в жертву, но и не поклоняются Солею. В этот момент ярость отца достигла предела, и я решила не продолжать эту тему. Но хотя бы мама была на моей стороне, и мы много говорили с ней об этом. Печально также, что Великий Шаман отказывается от всего, что я ему предлагаю. Доктор Ричардсон много разного посоветовал мне, что помогло бы и в лечении больных, и даже просто в обычной нашей жизни. Но Великий Шаман ни за что не хочет менять нашу жизнь и продолжает приписывать всё новое злым духам и Чёрному Тотуму. — Просто ваш шаман слишком узколоб и консервативен, — сказал я Кеикилани. — Кон-сер-ва-ти-вен? — по слогам переспросила девушка. — Что это значит? Я попытался объяснить ей. Несколько секунд она обдумывала мои слова, а потом произнесла: — Думаю, он не только кон-сер-ва-ти-вен, но и боится потерять власть. Ведь пока всё идёт, как раньше, в руках Великого Шамана огромная власть. А если люди начнут развиваться, мыслить, их жизни станут проще, то так можно дойти и до ненадобности в Солее, а там и в Шамане. (Я говорил, что эта девушка очень умна). — В нашем мире именно так и произошло, — ответил я. — Ведь и раньше у нас были шаманы, жертвоприношения, боги. Боги, конечно, есть и до сих пор, но для многих это просто символ или поддержка. Хотя и фанатики остались до сих пор. Кеикилани долго обдумывала мои слова, глядя куда-то вдаль. — Фанатики — это такие, как мы? — сделала вывод девушка. — Те, кто не смотрят шире, а заперлись в своей раковине? — Да, — с улыбкой ответил я. — Хотя есть разные виды раковин. — Какие? — тут же любопытные глаза обратились ко мне. Я снова улыбнулся, так прекрасна она была в этот момент. — Ну помимо очевидных морских и океанских, есть раковины отшельников. Это когда ты не очень любишь много общаться с другими людьми, тебе уютно и комфортно в своём мирке, а среди людей тяжело. — Потому что они тебя не понимают, и ты не понимаешь их? — снова задумчиво проговорила Кеикилани. — Да, — мягко ответил я. Всё-таки это потрясающая девушка. И, кажется, я понимаю, почему она Дракон. 6 августа Сегодня я сидел и размышлял над сигнальным знаком. К моей пещере тихонько подошла Кеикилани. Девушка села по обыкновению на землю и негромко поздоровалась. — О чём ты думаешь, Мартин? — спросила она. Я представил, как рассказываю ей о желании убраться с этого острова и оказаться поскорее дома. Но вслух сказал, разумеется, совершенно другое. — Я думаю о твоей болезни, Кеикилани. О твоём Чёрном Тотуме. Девушка печально вздохнула. — Я вижу, Мартин, что ты поверил в мою болезнь, но не по-настоящему. — Почему ты так говоришь? — я внимательно посмотрел на девушку. — А разве это не так? — ответила она вопросом на вопрос. — Но не будем об этом. Если ты можешь вылечить меня, вылечи. Что ж, я догадывался, что Кеикилани не верит в мою резкую перемену к её болезни. Но как мне её лечить, я пока не имел ни малейшего представления. Я пробовал разные фокусы, вроде мануальной терапии, о которой когда-то где-то читал. Но нужно было придумать что-то посерьёзнее. — Как ты будешь меня лечить? — спросила девушка, глядя мне прямо в глаза. — Кеикилани, — решился я, — расскажи, что происходит с тобой в Солей-дас? Что делает твой Тотум-Дракон? Может, если я буду больше знать о вашем Ином мире, о том, что там происходит, я смогу лучше помочь тебе? Девушка задумалась. Её глаза подёрнулись дымкой, она отвернула своё прекрасное лицо в сторону. Но внезапно резко подскочила и убежала прочь. Я кричал ей вслед, но она не обернулась. Этот разговор состоялся утром и лишь к вечеру Кеикилани вернулась ко мне. Но не одна, а с вождём. Лицо девушки выражало решимость. Тогда как её отец был суров. Он начал говорить, а Кеикилани переводила. — Скоро будет Полная Луана, и мы освободим своих Тотумов в Солей-дас. Ты пойдёшь с нами. На этом речь вождя закончилась. Он не спрашивал меня, не задал вопрос и не ждал ответа. Он просто изъявил мне свою волю. Но даже если бы и ждал ответа, что я мог сказать на это? Я совершенно опешил. Даже сейчас я пишу эти строки, а руки трясутся, в голове полнейшая неразбериха. С одной стороны, конечно, мне очень интересно посмотреть, что происходит там у них в этом Солей-дас. Но с другой стороны, мне было страшно. И мне совершенно не стыдно в этом признаться. Я не уверен, хочу ли пить какой-то галлюциногенный напиток и впадать в массовый транс. Я хотел было обсудить это с Кеикилани, но она больше не приходила ко мне. Я понятия не имею, что будет там, в этом Ином мире туземцев. 15 августа По приготовлениям туземцев я понял, что Полная Луна сегодня. Ближе к вечеру ко мне пришла наконец Кеикилани. Я безумно обрадовался. Девушка сказала, что я должен очистить свой дух, чтобы легче освободился Тотум. Она собиралась сразу уйти, но я взмолился, чтобы она осталась ещё хоть на несколько минут. Может, мольба в моём голосе подействовала, я не знаю, но девушка повернулась ко мне. — Кеикилани, — начал я, — объясни, пожалуйста, почему я должен пойти с вами в Солей-дас? Я же не из вашего племени, разве мне можно участвовать в таком сокровенном ритуале? — Ты сказал, что хочешь знать, что происходит в Солей-дас, — ответила девушка. — Мы такое ещё не пробовали. Много лун твой предшественник (сейчас она свободно выговорила это слово) пытался лечить меня, но ничего не вышло. Твоё лечение тоже не помогает. Я предложила отцу взять тебя в Солей-дас. Возможно, это поможет. — Ты тоже отправишься в этот раз? — спросил я. — Да, — коротко ответила девушка и ушла. И вот я сижу и пишу эти строки, не зная, что меня ждёт. Что будет и чем вообще всё это закончится. Туземцы уже готовят ритуальный костёр, а меня пробирает нервная дрожь. Может, я вообще не выживу — ведь их организм привыкший к этому напитку. А мой может не выдержать. И как бы я ни падал духом и не проклинал жизнь в заточении, умирать я всё же не хочу. Я хочу снова гулять под британским солнцем, вдыхать свежесть его туманного утра. И тут я кое-что вспомнил: совсем недавно одной из девушек племени исполнилось 15 лет, её имя Таонга. Кеикилани много о ней говорила, она очень тепло и с заботой относится к Таонге, чьи родители погибли несколько месяцев назад от лап хищников. Это произошло как раз после смерти доктора Ричардсона и до моего здесь появления. Рассказывая это, Кеикилани очень злилась. Дело в том, что, по её мнению, родителей Таонги можно было спасти, если бы им немедленно остановили кровотечение. (Разумеется, о смерти от кровотечения девушке рассказывал доктор Ричардсон). Но шаман сначала принялся проводить ритуал очищения от злых духов и восхвалять Солея, прося его о помощи. Кеикилани не могла спокойно смотреть, как истекают кровью родители Таонги, которую держали несколько охотников, так как девушка рвалась к родителям. Она кричала, плакала, умоляла помочь. И тогда Кеикилани не выдержала и бросилась к пострадавшим, пытаясь остановить кровотечение, прервав тем самым ритуал шамана. Всё племя было в ужасе: ритуалы шамана никогда никем не нарушались. (Помню, как Кеикилани презрительно фыркнула, говоря об этом). Какой тогда поднялся крик. Шаман винил Чёрный Тотум Кеикилани, злых духов и людей из большого мира вместе с ними. Пострадавшие не выжили. Убитую горем Таонгу невозможно было утешить. А шаман велел всем молиться Солею — ведь на всё его воля. Бог решил забрать этих двоих людей, значит, так и должно быть. Тут я снова задумался о противоречивости: с одной стороны, это племя развило хоть какую-то, но медицину. Ну знахарство, что ли. По мере своих сил. Но при этом слепо уповают на волю своего божества, давая людям умирать от потери крови. А любой прогресс или новаторство — это злые духи! Что ж, человеческая эволюция, судя по всему, везде одинакова. Итак, Кеикилани приглядывала за Таонгой, заботясь, как о младшей сестре. И вот девушке исполнилось 15, и в глазах Кеикилани я всё чаще стал замечать беспокойство и даже страх. Однажды я спросил, что её так сильно пугает. Девушка объяснила своё волнение по поводу Тотума Таонги. — А вдруг Таонга будет птицей? — с ужасом в голосе говорила Кеикилани. — Или тоже Далтиором? Её же принесут в жертву Солею! Лучше бы они сожгли меня в первый же раз в Солей-дас! Не могу всё это видеть! — в сердцах крикнула девушка. И вот сейчас я даже представить не мог, что испытывает Кеикилани. Как она тревожится за юную Таонгу, к которой сильно привязалась. Я мигом забыл все свои страхи. Мне хотелось лишь увидеть Кеикилани, сказать ей, что всё будет хорошо, поддержать хоть как-нибудь. Протянуть к ней руку…