— Значит, говорит по-арабски? — Самую малость. Однако хорошо владеет французским. — Кстати об арабском языке, Чарльз. Вы читали Аверроэса? — Нет, пока не читал. Но назначение станет во всех отношениях удачным. Могу я попросить вас о любезности уладить вопрос в мое отсутствие? — Разумеется, Чарльз, разумеется. Могу ли сделать что-нибудь еще? — Нет. Я надеюсь в понедельник выйти на работу. — И я тоже надеюсь. Ваше отсутствие остро ощущается каждую минуту, на каждом шагу. «Таймс» старается раздуть скандал вокруг греческих неурядиц. Передовицы у них пишет чрезвычайно безответственный тип, Чарльз. Опровергнуть его абсурдные статьи невозможно. До свидания! Читайте Порсона! До свидания! Премьер-министр пожал больному руку, оживленно взмахнул широкополой шляпой и выскочил из комнаты с той же молодой энергией, с какой ворвался. Лакей уже распахнул двойную дверь, чтобы проводить важного гостя к экипажу, когда из гостиной неслышно появилась леди и легко тронула главу кабинета за рукав. Из-за полузакрытой бархатной портьеры выглянуло испуганное и в то же время любопытное бледное личико. — Могу я к вам обратиться, сэр? — Разумеется, леди Клара. — Надеюсь, что не покажусь навязчивой. Ни за что на свете не переступлю границ… — Моя дорогая леди Клара! — перебил премьер-министр с юношеским поклоном и галантным взмахом руки. — Прошу: если сочтете вопрос неуместным, то не отвечайте. Но мне известно, что сэр Артур Сибторп подал заявление на место посла в Танжере. Будет ли дерзостью спросить, каковы его шансы? — Пост уже занят. — О! Оба лица — на переднем и на заднем плане — выразили глубокое разочарование. — Его получил сэр Артур Сибторп. Чрезвычайно довольный небольшим остроумным розыгрышем, премьер-министр ухмыльнулся. — Мы только что решили этот вопрос, — продолжил он. — Ровно через неделю лорду Артуру предстоит отправиться к месту службы. Рад узнать, леди Клара, что назначение заслужило ваше одобрение. Танжер — исключительно интересное место. Достаточно вспомнить Екатерину Брагансскую и полковника Кирка. О Северной Африке прекрасно написал Бёртон. А теперь позвольте откланяться. Обедаю в Виндзоре, а потому должен срочно уехать. Уверен, что вы меня извините. Надеюсь, что лорд Чарльз скоро поправится. С такой восхитительной сиделкой невозможно долго болеть. Премьер-министр снова поклонился, взмахнул шляпой и бодро сбежал по ступенькам крыльца. А когда экипаж тронулся, леди Клара заметила, что он уже погрузился в чтение романа в бумажной обложке. Она раздвинула бархатные портьеры и вернулась в гостиную. Дочь стояла возле освещенного солнцем окна — высокая, тонкая и изысканно хрупкая. Чертами лица и фигурой молодая особа напоминала мать, однако выглядела мягче, изящнее и нежнее. Золотистые лучи падали на благородное чувственное лицо, сияли в длинных и пышных светлых локонах, придавали розовый оттенок облегающему желтовато-коричневому платью с тонкими кружевами цвета корицы. Горло обрамляла шифоновая оборка, из которой, словно лилия на стройном стебле грациозной шеи, поднималась безупречно поставленная голова. Тонкие белые руки нервно подрагивали, а большие голубые глаза с мольбой смотрели на мать. — Глупышка! Глупышка! — воскликнула леди в ответ на жалобный взгляд. Обняла дочь и крепко прижала к груди. — Прекрасное место на первое время. Очень удобная стартовая площадка. — Но, мама, уже через неделю! Бедный Артур! — Он будет счастлив. — Счастлив расстаться? — Вы не расстанетесь. Ты поедешь вместе с ним. — О, мама! — Да, даю слово. — Ах, мама! Уже через неделю? — Почему бы и нет? За неделю можно многое успеть. Сегодня же закажу приданое. — О, мой милый, добрый ангел! Но мне так страшно! Что скажет папа? Ах, господи, до чего же страшно! — Не забывай, дорогая, что твой папа — опытный дипломат. — Да, мамочка. — Но не забывай также и то, что его жена — тоже дипломат, причем не менее опытный. Если он способен успешно управлять Британской империей, Ида, то я способна управлять им. Сколько вы уже обручены, дитя мое? — Десять недель, мама. — Значит, уже пора должным образом завершить помолвку. Лорд Артур не может покинуть Англию без тебя. Тебе предстоит отправиться в Танжер вместе с ним — в качестве супруги посла. А теперь посиди спокойно здесь, на тахте, пока я все окончательно улажу. А вот и экипаж сэра Уильяма! Кажется, я знаю, как все уладить. Джеймс, пригласи доктора пройти сюда! К крыльцу подъехал тяжелый двуконный экипаж, и последовал единственный солидный удар молотка. Спустя мгновенье дверь гостиной распахнулась, и лакей почтительно представил знаменитого доктора. Это был маленький, чисто выбритый человек в старомодном черном сюртуке и белом галстуке с высоким воротником. Держа в правой руке пенсне в золотой оправе, он поклонился с внимательным, вдумчивым выражением лица, свидетельствующим о сложных, загадочных болезнях, которые ему приходилось лечить. — А! — воскликнул он, выпрямляясь. — Моя молодая пациентка! Рад возможности встретить вас. — Да, сэр Уильям. Я хочу поговорить с вами о дочери. Прошу, присядьте в это кресло. — Благодарю, лучше я сяду возле юной леди, — ответил доктор, устраиваясь на тахте. — Она выглядит несомненно лучше: менее анемично. Да и пульс стал устойчивее. На щеках появился румянец, но не лихорадочный. — Чувствую побольше сил, сэр Уильям. — Но боль в боку по-прежнему беспокоит девочку. — Ах, эта досадная боль! — воскликнул доктор, легко постучал пальцами под ключицами, а потом вставил в уши двойной стетоскоп и сосредоточенно склонился. — Все еще слышу слабую активность и легкие хрипы, — пробормотал он после тщательного прослушивания. — Вы рекомендовали перемену климата, доктор. — Да, разумная перемена чрезвычайно желательна. — Вы говорили о сухом климате. Хотелось бы записать ваши советы. — Члены вашей семьи всегда были образцовыми пациентами. — Стараемся. Итак, вы упоминали о сухом климате. — Правда? Честно говоря, забыл подробности нашей беседы. Но в данном случае сухой климат, несомненно, весьма показан. — Какой же именно? — Придерживаюсь мнения, что пациенту следует предоставить некоторую свободу выбора. Предпочитаю не навязывать слишком строгую дисциплину. Вам есть из чего выбрать: Энгадин, центральная Европа, Египет, Алжир — что больше нравится. — Слышала, что Танжер тоже отлично подходит. — Да, разумеется! Там очень сухой воздух. — Слышишь, Ида? Сэр Уильям говорит, что тебе следует поехать в Танжер. — Или в любое другое… — Нет-нет, сэр Уильям! Мы чувствуем себя значительно увереннее, когда строго следуем вашим рекомендациям. Раз вы назвали Танжер, значит, отправимся в Танжер. — Право, леди Клара, ваше безусловное доверие крайне лестно. Далеко не каждый пациент с такой готовностью пожертвует собственными планами и склонностями. — Но, сэр Уильям, мы прекрасно знаем и высоко ценим ваше мастерство и опыт. Значит, решено: Ида поедет не куда-нибудь, а именно в Танжер. Не сомневаюсь, что там она сразу почувствует себя намного лучше. — Несомненно. — Но вы же представляете упрямство лорда Чарльза. Он склонен решать медицинские вопросы с тем же дипломатическим апломбом, с каким решает вопросы внешней политики государства. Надеюсь, в беседе с ним вы проявите необходимую твердость. — Пока лорд Чарльз доверяет мне настолько, чтобы спрашивать совета, уверен, что он не поставит меня в неловкое положение, пренебрегая моими рекомендациями. С этими словами баронет от медицины снял с носа пенсне и протестующе воздел руку. — Нет-нет! Но вы должны проявить твердость в отношении Танжера! — напомнила леди Клара. — Придя к взвешенному заключению, что Танжер — лучшее место для нашей молодой пациентки, не думаю, что с легкостью откажусь от своего мнения. — Разумеется, нет. — Сейчас поднимусь наверх и поговорю с лордом Чарльзом. — Будьте добры. — А в оставшееся до отъезда время пациентка продолжит назначенное лечение. Не сомневаюсь, что теплый африканский воздух восстановит пошатнувшееся здоровье, и через несколько месяцев молодая леди вернется окрепшей. Доктор поклонился в той любезной, легкой, старомодной манере, которая в немалой степени способствовала созданию капитала в десять тысяч фунтов годовых, и сдержанной походкой человека, проводящего значительную часть жизни в комнатах пациентов, вслед за лакеем отправился наверх.