— Сегодня утром. — Хм… Надув губы, доктор Селби задумчиво провел по подбородку большим и указательным пальцами. — Можете чем-нибудь объяснить? — спросил он быстро. — Нет. Большие карие глаза приняли суровое выражение. — Полагаю, незачем говорить, что без абсолютной искренности… Пациент порывисто вскочил. — Клянусь Богом! — воскликнул он горячо. — Мне абсолютно не в чем себя упрекнуть! Неужели вы думаете, что я настолько глуп, чтобы прийти к вам и лгать? Так вот, раз и навсегда: мне не о чем сожалеть. Он стоял посреди комнаты с закатанной до колена штаниной и застывшим в глазах безысходным ужасом, представляя собой жалкое, одновременно трагическое и гротескное зрелище. Из соседней комнаты, где играли в карты, донесся очередной взрыв хохота. Доктор и пациент молча переглянулись. — Сядьте, — строго приказал доктор. — Вашего заверения вполне достаточно. — Склонившись, он провел пальцем вниз по голени, а потом слегка приподнял ногу. — Хм, серпигинозная сыпь, — пробормотал тихо и покачал головой. — Другие симптомы присутствуют? — Зрение немного ослабло. — Позвольте посмотреть зубы. — Доктор заглянул в рот и снова издал легкий щелкающий звук сочувствия и осуждения. — Теперь глаза. — Он включил стоявшую у локтя пациента лампу, взял небольшое увеличительное стекло, чтобы сконцентрировать свет, и наискось провел по глазам пациента. При этом на полном выразительном лице возникло выражение глубокого удовлетворения — точно такого же энтузиазма, какое испытывает ботаник, найдя и положив в свой оловянный короб редкое растение, или астроном, наконец-то увидев в телескоп желанную комету. — Весьма типично. Да-да, крайне типично, — заключил доктор, поворачиваясь к письменному столу и набрасывая на листке бумаги кое-какие заметки. — Что интересно, я как раз пишу монографию по данному вопросу. Просто поразительно, что вы смогли представить настолько четко дифференцированный случай. Радуясь яркости симптомов, он совсем забыл о пациенте и едва ли не поздравил обладателя столь ценного материала. Но сэр Фрэнсис попросил разъяснений, и доктор снова обрел человеческое сочувствие. — Мой дорогой сэр, — проговорил он утешительным тоном. — Нам с вами незачем вдаваться в сугубо профессиональные подробности. Например, если скажу, что наблюдаю паренхиматозный кератит, вам станет легче? Присутствуют также отчетливые признаки зобного диатеза. Говоря в общих словах, можно отметить, что заболевание системное и наследственное. Молодой баронет без сил откинулся на спинку кресла. Голова упала на грудь. Доктор Селби проворно вскочил, подбежал к небольшому столику в углу комнаты, налил полстакана бренди и поднес к губам пациента. Тот медленно выпил, бледное лицо слегка порозовело. — Возможно, я высказался чересчур резко, — заметил доктор, — но вы ведь наверняка знали природу своего заболевания. Иначе зачем вы ко мне пришли? — Помоги мне Господь, именно это я заподозрил, но только сегодня, когда увидел ногу. Точно такая же нога была у отца. — Значит, это от него? — Нет, от деда. Слышали о знаменитом повесе, сэре Руперте Нортоне? Доктор много читал и обладал цепкой памятью. Имя тотчас оживило в сознании порочную репутацию своего обладателя — известного светского персонажа тридцатых годов, погрязшего в распутстве игрока, дуэлянта и пьяницы. Сэр Руперт Нортон пал так низко, что даже самые близкие друзья, когда-то с готовностью разделявшие увеселения, в ужасе отдалились и обрекли его на мрачную старость в обществе жены-барменши, на которой кутила женился в пьяном угаре. Глядя на обреченно поникшего в кожаном кресле молодого человека, на миг доктор увидел за его спиной смутный образ развратного старого денди в широком шейном платке, с темным порочным лицом и множеством звенящих на цепочках печатей. Во что он превратился? В кучку костей в покрытом плесенью ящике. Но его прегрешения продолжали жить и гноить кровь в венах безвинного человека. — Вижу, что вы о нем слышали, — проговорил молодой баронет. — Насколько мне известно, дед умер ужасно, но все-таки не менее ужасно, чем жил. Мой отец — его единственный сын: человек трудолюбивый, любивший науку, канареек и тихую сельскую жизнь. Однако целомудрие его не спасло. — Полагаю, симптомы были кожными. — Да. Даже дома отец носил перчатки: это мое первое воспоминание. Затем — шея и ноги. Он очень часто расспрашивал меня о здоровье, и тогда я считал его излишне мнительным, потому что не понимал причины тревоги. А еще отец постоянно за мной наблюдал: думал, что я не замечаю его пристального взгляда. И вот теперь я понял, чего он со страхом искал. — А братья или сестры у вас есть? — Слава богу, нет. — Что же, случай очень печальный. К сожалению, в моей практике весьма распространенный и типичный. Так что, сэр Фрэнсис, страдаете вы не в одиночестве. Многие тысячи мучеников покорно несут тот же крест. — Но где же справедливость, доктор? — воскликнул молодой человек, вскочив и принимаясь нервно шагать по комнате. — Если бы я унаследовал от деда не только болезнь, но и грехи, еще можно было бы как-то понять, но ведь я уродился в отца. Люблю все красивое и нежное — музыку, поэзию, изобразительное искусство. Грубое, животное начало мне претит. Спросите любого из моих друзей, и каждый уверенно это подтвердит. И вот теперь, когда навалилась эта мерзкая, грязная болезнь… Ах! Я превратился в низкое, презренное существо! Но почему и за что? Разве я не имею права задать этот вопрос? Разве я совершил что-то плохое? Разве в чем-то виноват? Разве по собственной воле появился на свет? И вот теперь пожалуйста — проклят в самом расцвете жизни. Мы говорим о грехах предков, но как насчет прегрешений самого Создателя? — Несчастный страдалец воздел сжатые в кулаки руки: застигнутый в вихре бесконечности беспомощный атом с мозгом размером с острие булавки. Доктор встал и, положив ладони на плечи отчаявшегося пациента, заставил вернуться в кресло. — Ну-ну, мой дорогой мальчик. Не надо так себя изводить. Вы же дрожите с головы до ног. Нервы не выдержат. Приходится принимать эти великие вопросы на веру. В конце концов, что мы такое? Плохо развитые существа в переходной стадии, более близкие скорее к медузе, чем к совершенному человечеству. Разве нашим убогим умом можно постичь целостность факта? Да, вне всякого сомнения, все это мрачно и туманно. Полагаю, знаменитое стихотворение Поупа отлично подводит итог сказанному. От себя же могу сказать, что в результате пятидесяти лет разнообразного опыта… Однако молодой баронет прервал его нетерпеливым, полным презрения восклицанием. — Слова, слова, слова! Ничто не мешает вам произносить их, сидя в удобном кресле. И, несомненно, думать то же самое. Вы жили и живете собственной жизнью, а я еще не успел вступить в свою. В ваших венах течет здоровая кровь, а моя кровь отравлена. И все же я так же невинен, как и вы. Чем бы помогли вам слова, если бы вы сидели на моем месте, а я на вашем? Ах, они так фальшивы и надуманны! Но не сочтите меня грубым, доктор. Не хотел оскорбить. Всего лишь говорю, что ни вам, ни какому-то другому человеку не дано осознать выпавшие на мою долю страдания. Но есть один вопрос, доктор, от ответа на который зависит вся жизнь. — В агонии мрачного предчувствия баронет до боли сцепил пальцы. — Так задайте ваш вопрос, дорогой сэр. Я весь в сочувственном внимании. — Как по-вашему, на мне яд истощился, или, если бы у меня появились дети, то и они тоже пострадали бы? — Существует лишь один-единственный ответ. «Третье и четвертое поколение» — так гласит почтенный старинный текст. Возможно, вам удастся избавиться от болезни, но решиться на брак можно будет лишь через много-много лет. — Во вторник у меня свадьба, — прошептал пациент. Настала очередь доктора Селби прийти в ужас. А ведь за годы практики он повидал всякое, так что нервы его давно превратились в прочные канаты. В повисшей тишине из соседней комнаты вновь долетели обрывки разговоров за карточным столом. — Если бы вы зашли с червей, нам бы пришлось отбиваться козырем. — Мне остается только выложить туз. Возбужденные игроки явно начинали сердиться. — Но как вы могли? — повысив голос, сурово спросил доктор. — Это же преступление. — Не забывайте, что я только сегодня узнал о своем состоянии. — Баронет судорожно сжал пальцами виски. — Вы светский человек, доктор Селби. Наверняка и прежде видели подобные вещи либо слышали о них. Дайте мудрый совет. Я полностью в вашей власти. Все произошло неожиданно, а оттого еще более страшно. Я недостаточно силен, чтобы выдержать этот удар. Густые красивые брови доктора сошлись в одну линию. В глубокой задумчивости он принялся грызть ногти. — Свадьба не должна состояться. — Так что же мне делать? — Не должна состояться, чего бы это ни стоило. — Значит, я обязан отказаться от данного слова? — Вне всякого сомнения. Молодой человек достал бумажник, вынул маленькую фотографию и протянул доктору. При взгляде на изображение жесткое лицо смягчилось. — Понимаю, насколько вам тяжело, особенно теперь, когда увидел вот это. Но альтернативы не существует. Придется отвергнуть даже мысль о браке. — Но это безумие, доктор. Говорю вам, безумие! Нет-нет, простите, не стану повышать голос. Просто забылся. Но поймите же, во вторник мне предстоит жениться. В ближайший вторник, понимаете? И весь мир об этом знает. Так разве я вправе навлечь на свою избранницу публичное унижение? Это же чудовищно! — Несколько лет назад один мой пациент оказался в подобной ситуации, — задумчиво произнес доктор Селби. — И он решил проблему весьма оригинальным способом. Намеренно нарушил закон, чем вынудил родителей молодой леди отозвать согласие на брак. Молодой баронет покачал головой. — Дело в том, что моя личная честь остается незапятнанной, — возразил он. — Ничего другого у меня не останется, но честь я сохраню. — Что же, дилемма непроста, а выбор исключительно за вами. — Может быть, предложите что-нибудь другое? — У вас, случайно, нет собственности в Австралии? — Нет. — А капитал имеется? — Да. — Значит, можете ее приобрести. Завтрашнее утро вполне годится для совершения сделки. Достаточно тысячи акций какой-нибудь горнорудной компании. Тогда сможете написать невесте, что неотложное дело заставило вас срочно отправиться в далекую страну, чтобы инспектировать шахты. Таким образом вы выиграете по крайней мере полгода. — Ну что же, подобный вариант возможен. Да, вполне возможен. Но подумайте о ее положении. Полный свадебных подарков дом. Гости прибывают издалека. Ужасно! А вы утверждаете, что альтернативы не существует. Доктор Селби пожал плечами. — Что же, в таком случае сейчас же напишу невесте, а завтра утром уеду. А? Не позволите ли присесть за ваш стол? Благодарю. Прошу прощения за то, что отвлек от гостей. Еще одну минуту. Баронет написал короткое, в несколько строчек, послание и тут же, подчинившись мгновенному порыву, разорвал листок и бросил в камин. — Нет, не могу вот так просто ей солгать, — проговорил молодой человек, вставая. — Нужно найти другой выход. Пожалуй, подумаю и сообщу вам о принятом решении. Позвольте удвоить гонорар: явился в столь немыслимое время. А теперь до свидания, большое спасибо за сочувствие и совет. — Помилуйте, вы даже не получили предписание. Вот микстура. Порошки принимайте каждое утро, а по этому рецепту аптекарь сделает мазь и объяснит, как ей пользоваться. Вы оказались в жестокой ситуации, но я верю, что тучи рассеются. Когда могу надеяться получить от вас известие?