Я: «Ого… Ай!» Мой Ромео: «Больно?» Я: «Еще» Мой Ромео: «Так?» Я:«Ммммммммммммммммммммммммммммммммммммм…» Мой Ромео: «Приоткрой рот» Округляю глаза, когда этот «приказ» переваривается в моей голове, и в самом деле приоткрываю рот, но это от шока. Он хочет закончить так?! Мои представления о близости между мужчиной и женщиной не выходят за определенные рамки, а то, что он предлагает… Я снова не знаю, блефует он или нет, но даже в виртуальной переписке меня это шокирует, о реальности вообще молчу… Я: «Я не уверена…» Мой Ромео: «Тогда сожми грудь» Я: «Так?» Мой Ромео: «Примерно. Только сотри шок с лица» Он делает это специально? Чтобы шокировать меня? ! Я: «Приоткрываю рот» Мой Ромео: «2:1» Мой неожиданный смех пугает прохожего. Кажется, я только что стала испорченной, но это касается только нас двоих, поэтому не считается. Я: «Повторим?» Мой Ромео: «Тебе нужно умыться» Запрокинув голову, стону в черное бесконечное небо. — Два два, — шепчу внезапно охрипшим голосом. Глава 28. Люба Под кожу пробирается холодок. Впивается в меня ядовитыми иголками, сдавливая горло. Ложка выпадает из руки прямо в кастрюлю с супом, когда, заглянув в телефон, читаю поступившее сообщение: «Ты же понимаешь, что тебе конец?» — Отвали… — шепчу, отправляя неизвестный номер в черный список. За ночь мне вдруг стало казаться, что вчерашний инцидент мне приснился или… может быть обо мне просто забудут! Ведь я не собираюсь высовывать или маячить «на публике» где-то, помимо своих экзаменов, которых у меня осталось два. Этой ночью я решила, что просто не буду выходить из дома без какой-нибудь острой необходимости в ближайшие дни. А может быть до тех пор, пока в университете не начнется новый семестр. Это трусливое решение заставляет стыдится себя саму, но теперь… теперь мне так не по себе, что хочется завернуться в два одеяла от сковавшего нутро холода. Выключив суп, тупо смотрю в кастрюлю, ничего не соображая. Кажется, этому уроду понадобился целый день для того, чтобы очухаться. Уже почти пять вечера, и я считаю каждую минуту. Подойдя к окну, смотрю на город и разбросанные вокруг меня многоэтажки. В воздухе клубится снег, и уже темнеет. Обернувшись, с отчаянием смотрю на телефон, который опять вибрирует. Я чувствую запах Касьяновского дерьма даже отсюда, поэтому просто забираюсь на подоконник вместе с ногами в вязаных носках и черчу на стекле крестики, пока на мой телефон продолжают приходить сообщения. Сердце уходит в пятки, когда начинает трещать дверной звонок. В панике сорвавшись с подоконника, припадаю к глазку и окрещаю себя дурой, потому что за дверью соседка, которая отдает мне ключи от своей квартиры на тот случай, если она вернется со своей рабочей смены позже обычного, и ее кот начнет умирать с голоду. Мой бывший парень не знает, где я живу… Никто не знает. Свой новый адрес я еще не успела назвать никому, даже Лена его не знает, но я все равно чувствую себя загнанным в угол кроликом! — Пошел ты… пошел ты… — схватив телефон, начинаю удалять сообщение, не читая. Все они с разных номеров, которые я блокирую без разбора, и сглатываю, когда получаю уведомление о том, что мою социальную сеть пытались взломать. Придумав на ходу новый пароль, обновляюсь, не имея понятия, поможет ли это вообще. Теперь я понимаю, что это затишье было затишьем перед бурей. Он не терял зря времени, пока я питала свои бесполезные наивные надежды! Телефон разрывается целый час, выматывая мои нервы до предела, а потом все вдруг прекращается. Упав на диван, смотрю в темный потолок, пытаясь унять панику своего сердца и сжимая во вспотевшей ладони телефон. На это у меня уходит вечность, потому что к тому времени, когда я решаюсь заглянуть в него, часы показывают почти семь вечера. Перевернувшись на бок и не думая ни о чем, набираю сообщение единственному контакту, к которому все внутри меня тянется, даже через призму этого ужасного дня. Тянется так, что я не могу больше терпеть! Мне просто необходимо с ним поговорить. О чем угодно… Я: «Есть что-то, чего ты никогда не делал, но хотел бы сделать?» Он не шутил, когда говорил, что после пяти вечера «доступен», потому что ответ я получаю мгновенно. Мой Ромео: «Это игра?» Ткнувшись лицом в подушку, давлю стон, мысленно возвращаясь к тому, чем закончилась наша… «импровизация». Мое чертов мир никогда не будет прежним! И… как бы я… а точнее мои пальцы и мое тело, не старались, втиснуть последние «открытия» в рамки моего скудного мировоззрения, ничего у меня не вышло! Кажется, мне здесь без него не справиться, но это не значит, что я боюсь! Кажется, я хочу… хотела бы попробовать… только я не имею понятия, был он серьезен или надо мной издевался… Кажется, он меня переиграл, потому что распрощавшись с первым шоком, я могу думать только о том, издевался он или нет! Я: «Да» Мой Ромео: «И как она называется?» Я: «ХОЧУ УЗНАТЬ ТВОЙ СЕКРЕТ» Мой Ромео: «А я узнаю твой?» Я: «Мой самый большой секрет — это ты» Мой Ромео: «Что ты хочешь узнать обо мне?» Помимо того, где он сейчас и с кем?.. Я: «Что-то, чего больше никто не знает» Мой Ромео: «Я не верю в теорию Дарвина» Я: «А во что ты веришь?» Мой Ромео: «В высший разум» Я: «Ты шутишь?» Мой Ромео: «Нет» Соотнеся в своей голове все, что только о нем знаю, понимаю, что это собачья чушь! Человек, который придумал свой собственный перевернутый с ног на голову белок, не может не верить в эволюцию, поэтому, закусив губу, убежденно печатаю: Я: «Идите к черту, Александр Андреевич» Мой Ромео: «1:1» Расхаживая по темной комнате, боюсь, как бы за моей спиной не выросли крылья. Я: «Я никогда в жизни не смотрела ужастиков» Мой Ромео: «Почему?» Как бы глупо это не звучало… но этот вопрос для меня гораздо сложнее, чем… чем кажется… Я: «Мне было страшно смотреть одной» Я: «В детстве» Я: «И потом тоже» Я: «Глупо, да?» Он молчит, и я трескаю себя по лбу, потому что не знаю, на кой черт вывалила ему все это… Мой Ромео: «Не глупо. У тебя еще полно времени, чтобы решиться» — Да уж… Вздохнув, печатаю: Я: «Твоя очередь» Я так и не узнала какого-нибудь его секрета. Потому что его «секрет» — это самое настоящее заговаривание зубов и вождение меня за нос. Мой Ромео: «Я умею водить машину одной рукой, но таскать штангу — нет» Я: «О, ясно» Он в спортзале… В том самом, где в любой день недели можно встретить расфуфыренную репортершу, которая подходит ему больше меня по любым параметрам. И уж ее, наверняка, не шокирует то, что мой преподаватель вытворяет в постели. Снедаемая ревностью к этой и любой другой женщине, печатаю: Я: «Тогда таскай ее двумя» Мой Ромео: «Было бы отлично» Я: «Ну, пока?» Мой Ромео: «Люба» Я: «М?» Впившись глазами в экран, жду. Жду, пока он не спешит печатать то, что хотел сказать. А может, он уже передумал? Мой Ромео: «Заеду за тобой завтра в шесть вечера» Глава 29. Романов — М-да, — констатирует Рус, листая страницы меню ресторана «Голубь». — А пожрать здесь можно чего-нибудь? Самого меня по неясным причинам первым делом понесло в раздел десертов, поэтому, когда перехожу к основному меню, понимаю, что вопрос резонный. — Авторское меню, — изучаю творческий ассортимент, ориентируясь на вес порций, потому что у меня такая же проблема, как и у Руслана. — А, — тянет Чернышов. — Предупреждать надо. Я бы тогда дома поел. Морские гребешки, твою мать. — Пф-ф-ф… — начинаю листать сначала, балансируя между сибасом и стейком форели, потому что в отличии от нашего мэра, у меня дома ни фига «пожрать» нет. — Ты на юбилей губера пойдешь? — Пойду… — Я в командировке буду. Пригласительный есть? — Не-а… — Тебе один? Глубоко задумавшись, взвешиваю ситуацию. Еще две недели назад я бы без раздумий предложил Марго составить мне компанию, потому что ходить на подобные мероприятия одному не самый комфортный вариант. И даже несмотря на то, что она вряд ли согласилась бы присесть со мной на одном поле после того, как я продинамил ее в новогоднюю ночь, я бы мог обратиться к ней с таким предложением. Моя проблема заключается в другом. В том, что ее рука на моей ширинке меня больше не интересует. У меня в штанах уже два дня шарит другая рука. И я пустил ее туда прекрасно понимая последствия. Они таковы, что я не могу взять с собой Любу на юбилей губера. Я, твою мать, даже в ресторан ее с собой взять не могу. Блукаю глазами по залу, владельцем которого является друг моего детства. Две недели после открытия, поэтому зал битком. Я в этом городе родился, вырос и функционировал слишком долго, чтобы в набитом битком зале нового ресторана не встретить знакомых лиц. То же самое касается и Руса. Я даже мог бы сказать, что нас с ним в этом городе каждая собака знает, и появиться здесь или в любом другом соизмеримом месте с Любой — это значит напылить так, что я вовек не отмоюсь. Если бы Чернышев узнал чем и с кем я занимаюсь, он бы решил, что у меня гребаное клиническое недержание. И я бы не смог ни хрена ему возразить, потому что сам ни хрена не понимаю, но о том, чтобы всерьез пустить девятнадцатилетнюю студентку в свою жизнь и речи быть не может. Я должен донести до нее это, прежде чем ввяжусь в очередную игру, после которой она окажется подо мной голая в реальности. — В общем определишься, свяжись с Раисой, — ныряет Руслан в свой телефон. — Оке’й, — бормочу себе под нос, посмотрев на часы. Половина пятого вечера, и у меня висит непрочитанное сообщение, которое я не заметил. — Как у Оли дела? — интересуется Чернышев. — Нормально… «Это Люба. Это мой новый номер» , — читаю на экране. — Сын сказал, ее какой-то мужик с работы подвозит.