Я знаю, что мужчина, который украл мое сердце, умный. Просто, убеждаюсь в этом еще раз, вот и все. Поджав ледяные пальцы в своих ботинках, наблюдаю в окно такси, как очень ухоженный и очень продуманный район частного сектора медленно перетекает в самый центр города за каких-то десять минут пути. Выходит, чтобы жить за городом, ему не нужно жертвовать даже временем. Но это в том случае, если тебе не приходится ждать на улице такси. Передернув плечами, втягиваю шею в плечи, чтобы спрятать под шарфом нос. Телефон, который не выпускаю из рук всю дорогу до дома молчит, как заговоренный. Не удивительно. Моя губа поджимается, прямо как у ребенка. Мой новый номер есть только… у двух человек. Глядя на бесполезный гаджет, понимаю, что рано или поздно мне придется дать свой номер одногруппникам, и тогда он разлетится повсюду, как вирус. Может быть, если я побуду оффлайн какое-то время, мои проблемы от меня просто отлипнут? Отцепятся и оставят в покое? Я не жалею. Я бы залила перцовой смеси Касьянову даже за пазуху, если бы могла! Он не знает где я живу. Он не знает моего номера. Пусть подавится своими угрозами, он меня не найдет. Плевать. Гладя пальцем экран, я глупо жду одного единственного звонка. Но его нет. Сама звонить я… просто не решаюсь. Он сказал, что с девяти до пяти беспокоить можно только в крайних случаях. Я не знаю, относится ли мой случай к категории «крайних». Я вообще не знаю своих прав в отношениях, которые, как и предполагала, вряд ли потяну. Его жизнь как отлаженный часовой механизм, и центральное место в ней занимает работа. А еще в ней есть какая-то женщина с ребенком, которая хозяйничает в его холодильнике, как в своем. Она не… не его любовница. Иначе, как объяснить то, что на меня ей было плевать? Тайные встречи с мужчиной… жизнь которого никак не пересекается с моей. Но когда я бросалась с разбега в этот омут, не думала ни о чем! Ни о чем, кроме его губ, его глаз, его голоса. Кроме того, каково это — быть его женщиной. И забирать себе все его внимание, хотя бы на пару часов в сутки. Ловить на себе его яркие живые глаза и знать, что мы думаем об одном и том же. И подыхать, черт возьми, в его руках от удовольствия и удовлетворенности каждой минутой жизни. Да! Это именно так, потому что ни один из моих «бывших» парней с ним даже рядом не стоял. В сравнении с ним у них просто мозги куриные! Я не так уж много знаю о жизни. Может быть. Но без этих ощущений она… будто пустая. И я не променяю их ни на что. Поэтому… я не стану звонить и… чего-то требовать. Объяснений? Я не знаю, как требовать у него чего бы то ни было. Ну и что? Может Александр Андреевич и не заметил, но он уже дал мне все, что я хотела. Сам. Все, кроме уверенности в завтрашнем дне… Вздохнув, выхожу из такси и плетусь к подъезду, замечая у самого бордюра машину брата. Она втиснута между двумя другими так, что даже муравей не пролезет. Хочется закатить глаза, ведь это так на него похоже — везде ломиться вперед. Войдя в квартиру, раздеваюсь, встречаясь в зеркале с собственным отражением. На кухне гремит посуда. Под ее шум быстро достаю из комода расческу и кое-как привожу в порядок волосы. — Эм-м-м… — кричу, с ужасом глядя на свой топ, под которым нет белья. — Ты не говорил, что зайдешь! — А че, ты мой телепатический сигнал не получила? — слышу глухой голос из кухни. — Эм-м-м… нет… — морщусь, пытаясь собрать волосы в хвост. — С телефоном что? — слышу прямо за своей спиной и молниеносно складываю на груди руки, роняя расческу. Развернувшись, вижу стоящего в дверях Глеба. Проводив расческу взглядом, переводит на меня глаза. На нем старые потертые джинсы и водолазка, а плечи украшают кожаные ремни кобуры. — Сдох… — вру, собираясь прошмыгнуть мимо него в комнату и переодеться. С каменным лицом изучает мое. Вспыхиваю, отводя глаза к потолку. — Где была? — Гуляла. — Ясно, — уходит на кухню, почесывая свой немного заросший затылок. Вздохнув, плетусь за ним. Он выглядит уставшим. Наверное, не спал всю ночь. Забираю из его рук тарелку, бормоча: — Давай я. — Угу… — опустившись на стул, занимает собой половину комнаты. Посмотрев на его сгорбленные плечи, закусываю изнутри щеку и ставлю перед ним тарелку с супом, корчась в муках внутри себя. — Глеб… — зову тихо, стоя над его душой. — М? — берет ложку, принимаясь за еду. Собравшись с духом, выпаливаю: — Не приходи ко мне больше без… без… предупреждения. Замерев, он поднимает на меня глаза. — Что так? — спрашивает ровно. В груди грохочет сердце, будто я отрезаю от него целый кусок! Но ведь моя жизнь не стоит на месте. От этого не становится легче. Мой брат — самый близкий мне человек. Даже когда ведет себя, как дурак, он не перестает быть моим братом. Желание вывалить на него свои проблемы с сыночком богатеньких родителей огромное, но я этого не сделаю. Сломанный нос Касьянова ничем мне не поможет, а сделает только хуже. — Я же могу… знаешь… быть не одна… — стараюсь не провалиться сквозь землю. — А, — смотрит на тарелку, шевеля мозгами. Откусив еще хлеба и клацнув челюстью, спрашивает: — А с кем? — С… парнем, — морщусь, ожидая его реакции. — А, — бормочет. — И как его зовут? Его зовут Александр Андреевич Романов. Каждая буква в его имени идеально сочетается с предыдущей. Я не видела его несколько часов и уже скучаю, как киношная собственница. — Евлампий, — вздыхаю, глядя в окно. — А по отчеству? — все также ровно интересуется мой брат. — Он сирота. — Может он у тебя бриться начнет? — мрачно тянет Глеб, бросив красноречивый взгляд на мое лицо. Ахнув, накрываю ладонями горящие щеки. — Приятного аппетита, — выдавливаю, срываясь с места. Пролетев через коридор, потрошу карман куртки, доставая оттуда телефон и закрываю дверь комнаты, хватаясь за голову. У меня что, клеймо на лбу?! Баррикадируюсь в комнате очень вовремя, потому что именно в этот момент мой телефон начинает звонить, и не нужно быть профессором, чтобы знать, чье имя я увижу на дисплее. Там имя человека, ради спокойствия и удобства которого я только что попросила своего брата о личных границах. Впервые в своей жизни я попросила брата не соваться в мою квартиру без почтового уведомления и это… совершенно новый этап моей жизни.