Воздух вырывается из носа, пока бегаю по его лицу глазами. — Лю-ба… — тянет предупреждающе, глядя исподлобья и сильнее сжимая мою талию. — А у тебя их что, много? — пытаюсь сбросить с себя его руки. — Кого их? — рыкает, неподвижный, как гора. Кусая потрескавшуюся губу, выпаливаю: — Телок! — Ты сама в это веришь? — требует раздраженно. Не знаю! — Я видела тебя, — повторяю упрямо. — С твоей репортершей. Его челюсти сжимаются, но с ответом он опять не спешит! Это током ударяет по нервам и придает каких-то бешеных сил. — Уберите руки, Александр Андреевич, — прошу дрожащим голосом, выворачиваясь. — Успокойся… — бормочет хрипло. — Нет у меня никого. Только ты. — Отпусти, Саш! — взвизгиваю, ударяя его кулаками по непробиваемой каменной груди. — Больно… — шепчу, пряча от него лицо. Хватка на моей талии мгновенно слабеет, но я все еще в плену его рук и его тела. Я в плену его запаха, который кажется родным. Я не могу согласиться на меньшее. Не могу! — Отпусти, — слышу угрожающий голос Глеба за его спиной. — Скажи ему, пусть исчезнет… — шепчет Романов, прижимаясь губами к моему виску. — Иначе я за себя не ручаюсь. — Глеб… — лепечу в панике, прекрасно зная, что бывает, когда эти двое ссорятся. — Не надо… я… я сама… Его сопение наполняет комнату, но еще упрямее то сопение, которое обжигает мой висок. Перестав дышать, молю своего брата выполнить мою просьбу. Если они подерутся опять, я просто умру… Чертыхнувшись, он выскакивает за дверь и с грохотом прикрывает ее за собой, оставляя нас одних. — Умница… — поощряет Романов, щекоча губами мою скулу. Глава 54. Люба Упираюсь ладонями в его грудь и толкаю, упрямо глядя на его кадык. После секундных раздумий стальная рука все же освобождает мою талию. Пячусь, оставляя между нами два метра, и эти шаги даются с трудом, будто меня тянет обратно невидимая сила. Натянув на ледяные пальцы свитер, складываю руки под грудью. Расставив ноги, Саша кладет свои на бедра, глядя на меня из-под своих густых прямых бровей. — Как ты меня нашел? — Фокус, — отвечает, снова осматривая меня с головы до ног. Мои ноги в плотных бордовых колготках вызывают тик в уголке его полных губ. Подняв глаза к моему лицу, гипнотизирует меня ими, прежде чем сказать: — Поехали со мной. Мое сердце кричит «да», с ним куда угодно. Но я слишком хорошо помню, что чувствовала тогда. Три дня назад. Пустоту и одиночество! Поэтому не могу довериться ему вот так, с разбега и без оглядки. — Куда? — смотрю на него, сквозь песок в глазах. — Ко мне. — У тебя… слишком людно, знаешь, я… — сглотнув, смотрю в белую безликую стену. — Я лучше останусь здесь… — Не останешься, — прерывает. — Если хочешь, чтобы я повесил на дверь своего дома табличку «не беспокоить», то я ее повешу. — Ты не понимаешь… — трясу головой. — Я… не могу. То есть, совсем. Никогда… — пытаюсь объяснить, но мои слова больше похожи на бессвязную бурду. — Твоя сестра… она в курсе? — смотрю на него с надеждой, что это не так. Ведь такое возможно?! Сделав глубокий вдох, отвечает: — Не знаю. Это не имеет значения. — Оххх… — прячу лицо в ладони, припадая плечом к стене. — Еще как имеет! — Не имеет! — настаивает, начиная расхаживать туда-сюда и запуская в волосы руки. — Я не собираюсь портить тебе жизнь! — срывается с моих губ. — Я заберу документы. Куда-нибудь переведусь… может в другой город… или еще куда-нибудь… Он оказывается рядом так быстро, что не успеваю моргнуть. Схватив меня за плечи, рычит: — Посмотри на меня. Вскинув на него глаза, пытаюсь сдержать дрожащую губу. Его глаза горят зеленым огнем, потемневшие и угрожающие. — По-твоему, я за этим приехал? — встряхивает меня. — Не знаю! Ты… — набравшись смелости, бросаю ему в лицо. — Ты стесняешься меня. Да? — Я не стесняюсь тебя, — говорит хрипловато, запуская пальцы в свои волосы. — Выброси это из головы, — давит на меня своим взглядом. — Раз и навсегда. Выброси прямо сейчас, — снова встряхивает меня. Ожесточение, с которым он вколачивает в меня эти слова, приводит в растерянность. Приоткрыв рот, смотрю в его глаза, которые мечут молнии. Будто послав все к черту, вдруг проговаривает: — Я тебя люблю, Люба. Его слова окрыляют и пугают меня одновременно. Что делать женщине с любовью мужчины?! Вдруг понимаю, что не знаю этого… не умею. Ответные слова рвутся из меня потоком, но вместо них мой рот произносит: — Она висла на тебе… как на вешалке… — К черту «ее», — лает, толкая меня к стене. — Я люблю тебя, русский язык понимаешь, а? — К черту? — взрываюсь, топая ногой. Пригнувшись, ныряю под его руку и отскакиваю в сторону, выкрикивая: — Вот так просто? Я видела… я… Выбросив руку, пытается схватить меня за запястье, но ловит пальцами только воздух. В пустой комнате мне некуда бежать, поэтому, замерев в центре, в сердцах бросаю: — Вы хорошо провели время? — Дерьмово, — бросает раздраженно, отталкиваясь кулаком от стены. Мысль о том, что она тоже читала нашу переписку, отдается горечью в горле и прокатывается волной слабости по телу. Мое будущее вдруг становится для меня пугающей неизвестностью, от чего возвращается эта липкая паника…. — У меня ничего с ней нет, повторяю еще раз. Это была… твою мать… — запрокинув голову, сжимает зубы. Пытаюсь сглотнуть, но не выходит. Вновь посмотрев на меня, он наконец-то мрачно поясняет: — Это была деловая встреча. — Деловая… — повторяю невнятно. — Да, твою мать! — рявкает он. — Деловая. Моя женщина — это ты. Я пришел за тобой, если я тебе конечно нужен, — разводит руки в стороны, как бы говоря бери, не стесняйся. — Саш… — прикладывая ладонь к своему вспотевшему лбу. Его смурной взгляд останавливается на моем лице. Кулаки раздвигают полы большой спортивной куртки и упираются в талию. Он воинственный и взлохмаченный. Только сейчас замечаю, что под курткой у него синяя рубашка. — Мне что-то не хорошо… — шепчу, качнувшись в сторону. Глава 55. Люба — Романов… — пытаясь вырвать у него свою ногу. — Что ты творишь?.. Упершись коленями в пол вокруг моих ног, натягивает на мою стопу ботинок, игнорируя расхаживающего за спиной Глеба и мои попытки себя остановить. — Не хочу я в больницу! — упав спиной на стену, толкаю его плечи. — Ты меня слышишь? Молча выпрямляется и дергает с крючка мою шубу, начиная сосредоточенно пихать в нее мою руку. — Я не хочу! — поднимаю на него заплаканные глаза. — Понимаешь или нет?! Оказаться сейчас в больнице, последнее чего бы мне хотелось в жизни! Кажется, этот ужасный день никогда-никогда не закончится… — Надевай, — велит с тихой угрозой. Жуя губы, сквозь слезы смотрю на него снизу вверх. Мой брат молчит, ну и прекрасно! По правде сказать, сил на сопротивление у меня нет, и Глеб не собирается ничему препятствовать. Сжав зубы, он бросает обеспокоенные взгляды на мое лицо, но помимо всего прочего, в его глазах я вижу смущение. Прячусь от него, опустив голову. Мне стыдно смотреть ему в глаза. Единственный человек на свете, в чьи глаза мне смотреть не стыдно, ведет себя, как сумасшедший! — Я чувствую себя… нормально, — бросаю ему эту полуложь, вырывая свою руку. Вскинувшись, он рычит: — Ты только что свалилась в обморок! Ты издеваешься надо мной?! — Просто голова закружилась, — заверяю звонко.