— После войны был такой случай. Воры сюда влезли. Хозяин в тот день в Будапеште находился. Но сейф они открыть не сумели, — объяснил Кечкеш. — Вот хозяин и велел сделать решетку. — Кто же это побывал здесь? — спросил вдруг Зеленка, показывая на следы под самым окном. — Я сам и побывал. Это когда я сегодня утром в окно заглядывал… — А когда вы грядки граблями обрабатывали? — В четверг утром. Сразу после дождя. — Грабли куда положили? — Убрал в дровяной сарай. — Идемте дальше, — сказал Геленчер. Они обошли дом вокруг, не отметив больше никаких подозрительных следов. Следующий круг они сделали уже по гравийной дорожке, которая пересекала сад посередине. Но и этот круг не принес никаких результатов. Тогда они обошли дом по третьему разу, по дорожке, обсаженной кустами сирени и жасмина. И вот тут-то, напротив окна кабинета, под одним из кустов жасмина, Геленчер неожиданно обнаружил чей-то удивительно четкий след правой ноги. Достав папку, он тотчас же сделал зарисовку, а Манеки тем временем сфотографировал след в разных ракурсах. Другой, тоже правый, отпечаток нашел Деметер на расстоянии в один метр от первого, уже по другую сторону дорожки, ближе к дому. Здесь отпечаталась только половина подошвы чьего-то ботинка. Закончив рисовать на схеме осмотра и этот след, Геленчер продолжил поиски, и в шестидесяти двух сантиметрах от первого отпечатка обнаружил валявшийся на земле железнодорожный билет. Деметер подцепил его пинцетом и поместил в склянку, потом, не дожидаясь дополнительных указаний, вместе с техником, помогавшим ему, принялся изготавливать с обоих следов гипсовые слепки. — Кто же мог здесь ходить? — спросил Геленчер, обращаясь к Кечкешу. — Я не знаю, — испуганно отвечал Кечкеш. — Да это я сейчас, мигом разровняю землю-то. Вот только грабли принесу. — Ни в коем случае! — остановил его Геленчер. — И скажите, дядя Пали, есть у вас какая-нибудь негодная, посудина? Ну например, старенький цветочный горшок? — Есть, конечно, и не один. — Вот и принесите сюда парочку. Кечкеш ушел. Остальные участники осмотра терпеливо ждали его возвращения, наблюдая, как техники заливают жидким гипсом обнаруженные следы. Вернулся Кечкеш. — Как только вынете отливки, накройте следы горшками, — приказал Геленчер Деметеру. — И смотрите, чтобы к этим горшкам никто не прикасался. Поняли? — предупредил он и Кечкеша. — Понял. С наружной стороны изгороди, на углу улицы Лехеля, напротив окна с решеткой, рос пирамидальный тополь. Осмотрев его, следователи, сами того не ожидая, обнаружили, что несколько нижних сучков совсем недавно — самое большее дня два назад — кем-то обломаны и валяются внизу, у подножия дерева. В траве же, растущей по краю тротуара, они нашли стреляную гильзу. И в довершение этой серии неожиданностей Деметер приметил возле бетонного столба, к которому крепилась проволочная изгородь, клочок светло-коричневой материи, висящий на шипе колючей проволоки, натянутой поверх изгороди. Маленький такой клочочек — около двух с половиной квадратных сантиметров! Манеки, как и положено, сфотографировал места всех трех находок, а Деметер осторожно поместил в стеклянные баночки гильзу и лоскуток, что и засвидетельствовали понятые. Когда они все возвратились в сад, гипсовые слепки застыли, и их можно было уже вынуть из земли. На этом осмотр места происшествия, собственно, и закончился. Геленчер поблагодарил понятых за помощь и попросил их заглянуть в два часа дня в милицию, чтобы прочитать отпечатанный протокол и сделать свои замечания, если таковые будут. — Манеки, — обратился он к фотографу, — постарайся отпечатать как можно скорее фотографии. Словом, к двум часам я жду. — Тогда я побежал, — заторопился Манеки и умчался. Удалились и понятые. Взглянув на часы, Геленчер лихорадочно перебрал в уме все неотложные дела. Получилось много: провести совещание с сотрудниками, чтобы дать указания, кому и как вести следствие, успеть до двух часов дня отпечатать протокол и отослать в прокуратуру постановление о начале следствия, доложить начальнику управления о проделанном, наметить план следствия и, что, наверное, самое главное, оценить собранные улики. Совещание состоялось здесь же, в доме убитого, в одиннадцать. Зеленка рассказал о своих предварительных беседах с Кечкешами и судебно-медицинском заключении. Затем слово взял Геленчер: — Я хочу поставить вопросы, на которые нам обязательно нужно получить ответ в результате следствия. Во-первых, как было совершено само убийство? Есть несколько вероятных версий: преступник каким-то образом выстрелил в жертву стеклянным шариком, в результате чего и наступила смерть… — Исключается! — воскликнул Деметер. — Я считаю, что смерть действительно наступила от взрыва стеклянного шарика, диаметр которого миллиметров 20–25, но выстрелить шариком такого размера из винтовки немыслимо. Стекло рассыплется уже внутри ствола оружия. — Тогда мы должны взвесить предположение, что кто-то вбросил стеклянный шарик, начиненный взрывчаткой, в окно. Возможно также, что взорвалось вещество, помещенное в хрустальный стакан, стоявший на столе убитого. Здесь наши догадки проверит экспертиза. Итак, суммируя все, можно сказать, что пока мы не имеем ответа на вопрос, каким образом было совершено преступление. Правильный же ответ, по-видимому, позволит нам определить и кто убийца? Другой вопрос, на который мы должны ответить в ходе следствия: почему был убит Колечанский? Раньше других само собой напрашивается предположение: с целью завладения его имуществом. Однако это предположение мы должны принять с осторожностью, потому что, как бы ни велико было богатство, само по себе это еще не является мотивом для убийства. Хотя нередко бывает, что люди из жадности идут на преступление. Если Леринц Колечанский не оставил завещания, тогда, как нам на данный момент известно, после его смерти осталось три прямых законных наследника — его две сестры и брат. Следующими претендентами на наследство могут быть его два племянника и одна племянница. Всех их нужно опросить и изучить их образ жизни, как это принято в таких случаях. Замечу, что Колечанский владел очень большими вкладами — свыше трех миллионов форинтов — и жил на проценты с этого капитала. — Вот это да! — Ну и ну! — Тогда все понятно. — Неужели и такие у нас имеются еще? Заговорили сотрудники все сразу, пораженные сообщением. — Я уже предупреждал вас, что к этой версии нужно подходить с большой осторожностью, несмотря на действительно огромные размеры состояния. И наконец, мы не можем также пренебрегать и еще одним предположением, а именно, что Колечанского убили из мести. Тут в первую очередь я имею в виду Галамбоша. Но убитый мог иметь и других врагов… Наконец, напрашивается и третья версия: убийство из ревности. Колечанский собирался жениться. Как утверждают Кечкеши, у его невесты был ухажер, и с ним убитый серьезно накануне поссорился. Нужно будет изучить их отношения. Это только один из возможных вариантов в данной версии. Мне показалось весьма любопытным, что в шкафу Колечанского висят четыре дамских халата, весьма дорогих, заметьте. Можно безошибочно предположить, что Колечанского регулярно посещали особы женского пола. К сожалению, — покачал головой Геленчер, — мы вынуждены вмешиваться и в личную жизнь граждан. И наконец, возможно, это пока мое последнее предположение, что Колечанского убил некто, у кого с ним были деловые связи и что этому «некто» покойный однажды причинил какой-то ущерб, обиду. Геленчер взял сигарету и продолжил: — Полагаю, что стоящие перед нами задачи вам ясны. Теперь о ваших действиях: товарищ Зеленка, ты продолжай свои беседы со стариками Кечкеш. По моему мнению, они знают гораздо больше, чем рассказали до сих пор. Выяви также, где Леринц Колечанский хранил свою корреспонденцию. Официально мы допросим Кечкешей позднее. А пока беседуй с ними непринужденно, свободно, завоюй их доверие, особенно старушки. Она намного умнее своего мужа. Вы, товарищи Пастор, Сабо и Коложи, продолжайте опрос соседей. Узнайте, может быть, кто-то слышал выстрел? Когда? Или кто-то заметил что-нибудь подозрительное возле дома. Расспросите о связях Леринца Колечанского. Ты, Зеленка, предупреди Кечкешей, чтобы калитку они держали по-прежнему закрытой и в дом никого не пускали. Сегодня в пятнадцать часов мы снова встречаемся. Обсудим окончательно план следствия. В общем, я так думаю: дело это не из легких и причинит оно нам ой как много головной боли. Какое-то уж очень странное орудие убийства. Странно также выглядят и следы. Да, по-видимому, сам способ убийства необычен. Словом, преступник действовал продуманно и с большими предосторожностями. — А по-моему, это дело очень даже легко раскрывается, — возразил Зеленка. — На основании полученных уже сведений, имеются десять лиц, которых можно взять под подозрение: родственники, Силади, Галамбош. — Давайте не будем слишком легкомысленными, — остановил его Геленчер. — На основании имеющихся у нас фактов ясно одно: преступник — умнейший человек, который подготовил и совершил преступление очень обстоятельно. В общем, желаю вам успехов. На этом совещание закончилось. Проводив всех, Зеленка запер комнату и с ключом отправился к Кечкешам. По пути он выглянул в окно. Увидев в саду старого Кечкеша, который был занят окучиванием крыжовника, Зеленка обрадовался: значит, тетушка Кечкеш сейчас одна. А именно с ней-то он и хотел первым делом поговорить. Он уже давно убедился, что Геленчер очень хорошо разбирается в людях и стоит прислушаться к его рекомендации. — Ведь кто бы мог только подумать?! — встретила его Кечкешне. — Вчера еще такой веселый был, на рыбалку готовился, поплавками занимался… — В самом деле? — полюбопытствовал Зеленка. — Вы же знаете, какой-то поплавок он там полировал. Да я и сама видела, когда вечером принесла ему термос с кофе. Он ведь день свой всегда с кофе начинал, особливо когда собирался на рыбалку. — И вы не приметили ничего такого, странного, что ли, в поведении господина Колечанского? — А почему? Разве те, кого должны убить, они как-то по-особенному себя ведут? Зеленка улыбнулся про себя. Вот это да! Язычок у бабули ехидный! — Господин Колечанский, видно, очень вам доверял? — Да. Очень. Он вообще милый был человек. Любил меня. Ведь он, почитай, у меня на руках и вырос-то. — Да, конечно. Даже вон ключ от сейфа у вас хранил, — согласился следователь. — Хранил. А знаете почему? Лет эдак десять тому назад он на рыбалке потерял один ключ, и сейф этот никак открыть не могли. Пришлось аж замок высверливать. С тех пор он, как на рыбалку, бывало, едет, ключ завсегда мне отдает. — Много денег было в сейфе? — Может быть, и много. Я же никогда в него-то не заглядывала. — Сколько, говорите, лет вам было, когда вас сюда работать взяли, тетушка Мари? — А как раз четырнадцать мне исполнилось. — И какую пенсию вы теперь получаете? — Никакую. — Как же так? — Потому как мы не были в профсоюзе зарегистрированы, как работающие. — И супруг ваш тоже? — И он не был. — Как же это вышло, что вы не были в профсоюзе? — возмутился Зеленка. — А что делать будете, если заболеете? — До сих пор здоровы были. Господин Колечанский, бывало, говаривал: заболеете — идите к доктору, я ваше лечение сам оплачу… — Но ведь теперь вам уж и пенсия полагалась бы… Старушка закручинилась.