— Мне не нужен спаситель, спасибо. — Ты слышал ее, — сказал Джексон. — Она большая девочка. Она справится с правдой. Я проглотила свое раздражение и, возможно, немного страха тоже. Джексон продолжал стоять, вены на его шее напряглись. Затем, холодно усмехнувшись мне, он развернулся к Нику. — Слушай, я ходил на поминальную службу. Положил цветок и зажег чертову свечу, но это все. Теперь я двигаюсь дальше. Двигаюсь дальше? Он все это начал! Невероятно. Этот козел определенно даже не чувствует никаких сожалений по поводу того дня. Хотя что я ожидала? Раскаяния? Слез? Джексон Пирс не из тех парней, которые учатся на своих ошибках. Я протиснулась между ними. Ник прикоснулся ко мне, когда я проходила мимо, длинные, мозолистые пальцы осторожно обхватили мое запястье. — Пайпер, — произнес он. Я развернулась, чтобы сказать ему что-нибудь обидное, но он выглядел так, словно чувствует в точности то же самое, что и я. И его взгляд был таким тяжелым, как будто он хотел что-то сказать мне. Но я не хотела ничего слышать, как и не хотела, чтобы он смотрел на меня. Я не хотела, чтобы он видел все, что я чувствую. Мне намного легче, когда у меня есть моя камера, когда меня и остальной мир разделяет объектив. — Я должна идти, — сказала я, но он не отпустил меня, а я не могла перестать смотреть ему в глаза. Джексон тихо присвистнул. — Эй, я не то чтобы осуждаю, но если это увидит Марлоу, она будет в ярости. Меня как будто швырнули в бассейн в октябре месяце. Ник отпустил мою руку и повернулся к Джексону, я начала удаляться от них, а в моих ушах в это время стучала кровь. — Тебе стоит научиться держать свой язык за зубами. — Голос Ника был низким и опасным. — Не стоит так нервничать, — проговорил Джексон. — Если ты хочешь поиграть на стороне, я полностью поддерживаю. Я пошла быстрее, желая убраться как можно дальше от этого коридора и от них обоих. Мое сердце бешено билось, как будто я только что участвовала в забеге. Я завернула за угол и постаралась отдышаться и собраться с силами. — В чем твоя проблема, чувак? — спросил Ник, очевидно, предположив, что я уже далеко ушла. — Секс здесь абсолютно не причем. Видно, что она была расстроена! — Моя проблема? — фыркнул Джексон. — Посмотри на себя, Ники! Одна глупая шлюха покончила с собой, и теперь ты озаботился проблемами всех женщин! Я задержала дыхание, потому что, несмотря ни на что, меня все еще можно было шокировать. Мои ноги шевельнулись. Я не знаю как, но они понесли меня к ближайшей уборной. В дальней раковине капала вода, через окна позади зеркал в комнату проникал молочный солнечный зимний свет. Я оперлась о стену и в зеркале напротив увидела отражение, на которое едва могла смотреть. Как я могу помочь с голодающими детьми в Гане или засильем наркотиков в Мексике, если я не могу справиться с семнадцатилетним придурком в коридоре собственной школы? Девушка, которой я хотела стать, должна быть сильнее этого. Эта девушка будет твердо стоять на земле и, может быть, даже скажет что-нибудь в ответ. Она определенно не будет прятаться в чертовой уборной. Я вздернула подбородок и осмелилась взглянуть на себя одним глазком. Потому что если я хочу увидеть правду в этом мире, я не могу быть девушкой, которая прячется. «Пришли мне имя. Помоги мне заставить кого-нибудь заплатить». Я вытащила из заднего кармана свой телефон и медленно напечатала буквы. «Джексон Пирс». На какой-то миг я заколебалась, мой палец завис над кнопкой «Отослать». Я смотрела на экран. Я могу удалить это сообщение и забыть о том, что сказал Джексон. Я нажала «Отослать». Глава 6 Мертвые листья шуршали под моими ногами, пока я рассматривала дуб позади футбольного поля. Мне не нужно было проверять свой телефон, чтобы узнать, что я опоздала. Звуки труб и запах сладкой ваты сказали мне, что игра уже скоро начнется. Мне было плевать. Последние два дня я подпрыгивала каждый раз, когда звонил телефон и, пялясь на тетрадь ночь за ночью, бралась за телефон, чтобы набрать Менни и откладывала его. Сообщений больше не было. Часть меня думала, что все закончилось, что кто бы там ни стоял за жуткими «Отомсти за Стеллу» сообщениями, хорошенько над ними поразмыслил. На этом все закончится. Должно. Вот только я не могла перестать размышлять над тем, кто бы это мог быть. Я попыталась провести поиск по номеру телефона, но это никуда меня не привело. Телефон, скорее всего, был одноразовым. А так как я была уверена, что такие телефоны может купить любой в первом попавшемся чертовом магазине в Среднем Западе1, это был тупик. Что снова возвращало меня к тетради. Я раздумывала над записями и могла бы поспорить на деньги, что их писал один и тот же человек, что и смс. Он знает, что она у меня, – я не могла представить, что здесь может быть задействован кто-то еще. Но, кроме странного почерка, в ней больше не было ничего особенного. Был еще заголовок на латыни, но у нас существует два отдельных класса, и, судя по тому, что сказала Хедли, первогодки не прошли дальше того, что вы бы могли сделать с помощью гугла. Из тех, кого она упоминала в своей группе, никто особо не выделялся. Хедли, возможно, смогла бы предложить пару подозреваемых, но тогда мне придется сказать ей о тетради. А я не собиралась этого делать. У нее от этого начнутся кошмары. Или еще хуже – она может узнать о Менни. Я не хочу, чтобы она плохо о нем думала, даже если это неправда. О чем я могу узнать, если спрошу у него? Меня передернуло, потому что я, правда, не могу дальше откладывать этот разговор. Хотя он сейчас даже едва ли отвечает на сообщения, а об этом мне определенно нужно поговорить с ним лично. Но не прямо сейчас. Прямо сейчас я могу позволить себе подумать об этом свете. В ноябре это редкость – закат, от которого все становится медового цвета. Свет, подобный этому, не может ждать, как и я. Я поправила шейный ремешок и подняла камеру. Солнце висело низко в небе чуть выше здания школы. Мой телефон загудел, я уверена, что это Тейси с напоминанием о времени и вопросом, где меня черти носят. В данный момент со своей камерой я чувствовала, что с моих глаз наконец-то спала пелена. Сейчас я видела мир лучше. Я сделала несколько снимков, прежде чем перейти на широкоугольный объектив. Группа начала свою первую разминку на поле. Все еще есть время. Я сфокусировалась на линии деревьев позади стадиона. Я сделала несколько кадров с кронами, прежде чем заняться стволами. На этих деревьях вырезаны сотни инициалов, шрамы, оставленные на коре карманными ножами и шариковыми ручками – сердца с заявлениями о вечной любви. Я бы не сказала, что это имеет какое-то значение. Имена моих родителей тоже есть на этом дереве, но не похоже на то, что они останутся вместе навсегда. И все равно это вроде как прекрасно. — Разве ты не должна сейчас быть с командой? Я повернулась и сделала несколько снимков Тейси. Она одна из самых фотогеничных девушек, которых я знаю. Она всегда спорит со мной насчет этого, потому что она слишком сходит с ума из-за размера своих джинсов и окружности талии, чтобы заметить, что свет всегда ложится на ее лице именно там, где и должен быть. Она кивнула, уткнувшись в свой вечный телефон, затем опустила его на дюйм, показывая прищуренные глаза. — Я серьезно, Пайпер! — Я знаю, что серьезно, с тобой по-другому не бывает. — Может, прекратишь вести себя, как художник, и пойдешь со мной? Я вздохнула, но последовала за ней, натянув свои перчатки без пальцев, которых было достаточно, чтобы бороться с морозом и ощущать тепло закатного солнца. Если мои пальцы будут закрыты, я не смогу делать снимки. — Нам нужно сделать несколько хороших снимков в новой униформе, так что не бойся подходить ближе. Я ухмыльнулась. — А я когда-нибудь боялась? Она одобрительно хмыкнула. — О, я смотрела твои фотографии с баскетбола. Они великолепны. — Да уж, ничто так не кричит об «искусстве», как снимки подмышек и размытой сетки. — Это ежегодный альбом. Всем нравится наличие в нем подобной чуши. В следующем году ты будешь в каком-нибудь колледже искусств и там сможешь снимать все, что пожелаешь. А теперь скажи правду: эти джинсы сидят свободнее? Я сбросила пять фунтов. — Ты выглядишь классно, несмотря на то, есть у тебя эти пять фунтов или нет. Я шла с ней по асфальтированной дорожке к входу на стадион. У прилавка гудел народ, выстроившись за горячим шоколадом, попкорном и сладкой ватой, которую делали прямо на месте. Я с тоской на нее посмотрела, но Тейси отрицательно покачала головой. — Никаких шансов, Вудс. Нам нужно снять команду. Убедись, что ты снимешь шляпы... Я резко остановилась и заставила ее повернуться ко мне. — Я надеялась избежать шляп. — Не стоит. Школьный совет выложил за эти шляпы серьезные деньги. — На них же перья, Тейси. Перья. — Это всего лишь работа, хорошо? Служба патентов хочет увидеть страницу с новой униформой, они выдали кучу денег наличными на печать ежегодника... — Значит, мы должны продать свою душу, чтобы осчастливить их? Тейси вздохнула, потянув себя за волосы. — Слушай, я понимаю, что это не работа твоей мечты. Я знаю, что в этом нет ничего артистичного. Я почувствовала вину. Я, правда, не мечтала об этом, но это ее мечта. Она живет ради подобных вещей. — Хорошо, — сказала я. — Серьезно. Я сниму шляпы. Я даже согласна на половину объема. Бархат и перья будут повсюду.