– Контакты с мужчинами, – сообщил Ярнебринг. – И как обстояло дело с ними? – Таковые отсутствовали. Не было ни детей, ни внуков. Ни у нее, ни у ее мужа. Никаких контактов с молодыми людьми, совершенно независимо от пола. Только старые друзья и подруги ее возраста. С таким же прошлым, как и у нее самой. Бывшие певцы и певицы, люди, имевшие отношение к опере и театру, старые актеры, знаменитости из ее времени, можно так сказать. – Но, черт побери, – проворчал Юханссон. – Ты же видел хоромы, в которых она жила. Наверняка у нее, по крайней мере, имелась уборщица? «Мывшая для нее посуду в растрескавшихся красных резиновых перчатках, поскольку хозяйка, вероятно, становилась ужасно жадной, как только речь заходила о покупке новых». – Коллега Телль задала именно этот вопрос. Как я говорил, она была сообразительной девочкой. По словам старухи, она обычно убирала сама. Для генеральной уборки перед Рождеством нанимала людей из специализированной фирмы. Так же и весной, когда требовалось мыть окна и наводить красоту перед летом. – Ерунда, – ухмыльнулся Юханссон. – А какие-нибудь работяги? Ее посещала подобная публика? – Таких не было в течение нескольких лет. Последний раз, еще при жизни мужа, они поменяли водосточные трубы. Поставили медные, поскольку старые, железные, проржавели. Это, конечно, обошлось в кругленькую сумму. Я вчера позвонил Карине и поговорил с ней. По-видимому, там многое осталось между строк. Деньги и известные люди. Старуха едва получила вопрос, как она управляется с хозяйством в своем летнем доме, как уже начала рассказывать, что в нем пятнадцать комнат и две застекленные веранды и что ее свекру пришлось столько-то отдать за него. – Помощь по дому со стороны социальной службы? – Она не доверяла им. Не желала впускать к себе подобный люд. Особенно после того, как прочитала в газетах об индейце, задушившем старую даму в ее собственном доме. Его дело потом пересмотрели, если ты помнишь. – Что же четвертое тогда? – спросил Юханссон. – О чем шла речь? – О красном «гольфе», якобы стоявшем около ее дома. – И что она сказала о нем? – У нее самой не было ни автомобиля, ни водительского удостоверения. Никто из ее знакомых тоже не имел красного «гольфа». Она даже не знала, что это за машина. «Плохо дело, – подумал Юханссон. – Хуже некуда». А сквозь стены он больше не мог видеть. – Эта коллега… – Карина, Карина Телль. – Именно она, да, – кивнул Юханссон. – Она еще работает у нас? – Нет, – ответил Ярнебринг. – Ушла несколько лет назад. Сегодня она кто-то вроде консультанта по образу жизни. Дьявольски успешна, да будет тебе известно. Читает лекции, имеет два собственных тренажерных зала, персональный тренер дюжины миллиардеров плюс к тому учит массу обычных, жирных и богатых дяденек вроде тебя вести более здоровую жизнь. Написала даже пару книг на данную тему. – Откуда тебе это известно? – Позвонил и поболтал с ней. Я же говорил. – Насколько тесно вы знакомы? – Все как обычно. – Ярнебринг ухмыльнулся. – Это ведь было двадцать пять лет назад, до того как я встретился с моей женой. – Ты не мог бы попросить ее позвонить мне? – При одном условии. – Ярнебринг улыбнулся еще шире. – И каком же? – Ничего не говорить Пии. – Хорошо, – согласился Юханссон. – Еще одно дело, – добавил он. – Мы же не закончили. – Да? – Второй опрос, который Телль провела пять недель спустя. Чем там все закончилось? – Ничем, – ответил Ярнебринг. – Ничем? – Да. Тогда Маргарета Сагерлиед сама позвонила Карине. Ее интересовало, как продвигается расследование, пришли ли мы к какому-то результату. Как обычно, ты ведь знаешь. Подобно всем другим старым дамам, оказавшимся поблизости к какому-то событию, которые звонят и болтают об этом. Разговор состоялся по телефону. Не было никаких причин ехать к ней домой ради такой беседы. Прочитай сам, если мне не веришь. Тебя еще что-нибудь интересует? – Я устал, – признался Юханссон. – Должен немного вздремнуть. – Береги себя, Ларс, – сказал Ярнебринг. – Увидимся утром. В то же время, на том же месте, та же команда из центрального сыска. Помнишь? Десять лет на одном и том же переднем сиденье потрепанного старого «вольво»? Потом он наклонился, обхватил друга своими большими руками и крепко обнял. – Обещай мне беречь себя, – сказал он. – Обещаю, – ответил Юханссон. «Пять недель спустя старуха звонит с целью спросить, как дела, – подумал он, провожая взглядом своего лучшего друга, закрывшего за собой дверь. Осторожно, стараясь не разбудить его, ведь Ярнебринг считал, что он уже засыпает. – Что случилось за это время? – подумал он. – Из-за чего до нее внезапно стало доходить, как все происходило? Кто-то, кого она знала, но и заподозрить не могла в чем-то подобном. Ездившего на красном «гольфе». Или дело касалось красной заколки из пластмассы? Красной обезьянки Мончичи, которую она, возможно, нашла под кроватью в своей спальне?» Потом он заснул. 40 Пятница 23 июля 2010 года Еще один день его новой жизни. Завтрак, лечебная гимнастика. Матильда, которая неуклонно росла в его глазах, несмотря на все кольца и татуировки. – Чем бы ты хотел сейчас заняться? – спросила девушка, когда они возвращались домой из Каролинской больницы. – Мне надо встретиться с Ярнебрингом, – ответил Юханссон. – До его прихода еще несколько часов, – заметила Матильда. – Поспи. Но что бы ты хотел действительно сделать, будь у тебя возможность выбирать? – В таком случае сходить поплавать. – Поплавать, – повторила Матильда и кивнула на его беспомощно висевшую правую руку. – Разумно ли это? – Послушай, – проворчал Юханссон. – Я готов поспорить с тобой, что преодолею полбассейна с обеими руками, связанными за спиной, если приспичит. – Тогда пусть так и будет. – Матильда улыбнулась и пожала плечами. Эриксдальский бассейн или Форсгренский у Меборгарской площади находились ближе всего, и именно их предложила Матильда. Юханссон же пожелал поехать в Стуребадет в центре города. Туда они и поехали. Ему пришлось воспользоваться ступеньками, чтобы спуститься в воду, он ведь не мог нырять с болтающейся правой рукой. Никакого кроля или баттерфляя. Главным образом плавание на спине с активной работой ногами при помощи одной руки, и он не чувствовал себя так хорошо с того вечера, когда вылез из автомобиля перед лучшим колбасным киоском в мире с целью купить себе цыганскую сосиску с кислой капустой и горчицей из Дижона. – Где ты научился так плавать? – спросила Матильда, когда они сидели в автомобиле на пути назад в Сёдер. – Ты же держишься на уровне мастера. – Мой старший брат обычно бросал меня в реку возле дома, когда я был еще маленьким. Особого выбора не оставалось. – Сколько лет тебе тогда было? – Она удивленно посмотрела на него. – Год примерно, – сказал Юханссон и пожал плечами. – И он не боялся, что ты утонешь? – Нет, – ответил Юханссон. «Ты не знаешь моего брата». Потом она приготовила для него обед. Не совсем на уровне Пии и по-прежнему с небольшим избытком овощей, но при мысли о том, как она выглядела, он показался настоящим чудом. – Вкусно, – сказал Юханссон и кивком указал на свою пустую тарелку. – Где ты научилась так готовить? – Братец обычно бросал меня в реку у дома, когда я была маленькой, – ответила Матильда. – Особого выбора не оставалось. Потом позвонил Ярнебринг и сообщил, что не сможет прийти. Утечка на кухне у его дочери, как выяснилось, получила непредвиденные последствия. – Вода попала в подвал. Я сожалею, но… – Все нормально, – успокоил его Юханссон. – Мы увидимся в понедельник.