– Никаких проблем, – заверил его Макс. – Сто двадцать – никаких проблем. Но я подумал, что мы для начала должны поменять трость, – добавил он и кивнул в сторону палки Юханссона с резиновым наконечником. – Равновесие будет плохое, когда шефу придется держать ее в больной руке. – Вот как, – буркнул Юханссон. – Если шеф встанет, я покажу, – сказал Макс. Юханссон сделал, как ему сказали. А Макс тем временем выудил из кармана рулетку и измерил расстояние от его правой подмышки до пола. – Костыль хорошо подойдет, – сообщил Макс. Он сунул рулетку обратно и кивнул в знак подтверждения своих слов. – Проблема в том, что мне трудно держать его, – сказал Юханссон и показал своей обессиленной правой рукой. – Костыли, которые мне дали в больнице, слишком короткие, я не могу их держать. – Это решаемо. Поверь мне, я разберусь с этим. Кстати, я пригнал новый автомобиль шефа. Если нет возражений, мы могли бы прокатиться. Та же модель, как и прежний автомобиль, тот, который его брат практически подарил его лучшему другу, но в этом была автоматическая коробка и куча электронных приспособлений, призванных облегчить вождение. – Шеф может открывать и закрывать дверь с водительской стороны при помощи пульта дистанционного управления, – объяснил Макс и показал. – Сиденье регулируется автоматически, как только шеф сядет. То же самое касается ремня. Он срабатывает автоматически, стоит шефу нажать на кнопку. Вот эту, – продолжил Макс и показал на приборной панели. – Автоматическая коробка. Позволяет ездить при помощи левой руки и правой ноги. – Замечательно, – одобрил Юханссон. «И к тому же автомобиль черный. Люди вроде меня в свои лучшие дни ездили на черных автомобилях». Когда Юханссон скользил вниз по улице, не держа в голове никакой особой цели, давление у него в груди спало. Ему также стало легче дышаться, и опять же в первый раз после почти месячного перерыва он снова сидел за рулем. «Еще один крошечный шаг к нормальной жизни», – подумал Юханссон. И те два бокала красного вина, которые он выпил за обедом, абсолютно не волновали его. 59 Воскресенье 1 августа 2010 года Войдя на кухню в воскресенье утром, Юханссон увидел там жену, укладывавшую дорожную корзинку. – Что происходит? – поинтересовался он. – Мы едем в деревню, – сообщила Пия. – Наш дом пустует уже почти месяц, а мне нужно сделать там массу всего. – Кто мы? – спросил Юханссон. – Кто поедет туда, я имею в виду? – Ты, я и Макс. – Только я не смогу убираться, – сказал Юханссон. – Я чувствую себя не настолько хорошо, как ты понимаешь. – А ты никогда и не участвовал в уборке, – напомнила Пия. – Поэтому не беспокойся. «О чем это она? – подумал Юханссон. – Конечно же я прибирался». Когда он сел за руль, Макс и Пия переглянулись, но ни один из них ничего не сказал. Юханссон тоже не произнес ни слова и, как только они выехали на автостраду в сторону Норртелье, съехал на пустую автобусную остановку и затормозил. – Пусть кто-нибудь другой ведет машину, – сказал он, не вдаваясь в причину. – А я сяду сзади. Там мне будет удобнее. Он поменялся местами с Пией и, очевидно, задремал, поскольку, когда открыл глаза, они уже стояли на гравиевой площадке перед их летним домиком на полуострове Родмансё. – Вот мы и приехали, – сказала Пия. – Как у тебя дела? Она улыбнулась ему, чтобы спрятать беспокойство в глазах. – Все нормально, – уверил ее Юханссон. «Никакой головной боли больше, – подумал он. – Второй день без нее и новый рекорд». Давление в груди тоже уменьшилось. Хотя он чувствовал себя уставшим, даже больше, чем до того, как заснул. Уставшим и подавленным по причине, которую сам не понимал. – Я чувствую себя хорошо. Лучше, чем в последнее время, – добавил он. – Собирался искупаться. Никто из них не возразил и в этот раз. Даже когда он, хромая, вышел на причал и, призвав на помощь всю силу ног, прыгнул головой вниз, крепко держа перед собой левой рукой больную правую руку, чтобы не повредить ее при ударе о воду. Потом он медленно опускался в направлении дна. Подавив внезапное желание сделать глубокий выдох и разжать захват, задержал дыхание как можно дольше, а потом за счет сильного толчка ногами поднялся на поверхность. «Сейчас легче, – подумал он, наполнив легкие воздухом. – Определенно легче». Затем они пообедали. Макс сам предложил убрать со стола, и ни Пия, ни Ларс Мартин не стали возражать. Пия легла в шезлонг с газетой. А Юханссон расположился на стуле рядом с ней и погрузился в чтение бумаг, которые Петво, инспектор Патрик Окессон из отдела пикетов полиции Стокгольма, принес с собой, когда приходил в последний раз и мимоходом рассказал о том, что произошло с его дочерью в детском саду. Вернее, какой участи она избежала. Сверху в стопке лежал новый и расширенный анализ ДНК, сделанный в начале года, когда группа по расследованию нераскрытых преступлений решила в последний раз попытать счастья с делом Жасмин, прежде чем по нему истечет срок давности. Он пришел по электронной почте в тот самый день, когда еще один неизвестный преступник (хотя он вполне мог быть и не один) убил слишком усердного прокурора в Худдинге. Выстрелом в голову, как только тот вышел утром из подъезда на прогулку с собакой. Лишив двух маленьких детей отца и, возможно, решив проблему для его жены. Она ведь уже год хотела развестись с ним, поскольку он слишком много работал и чересчур мало времени уделял ей и малышам. Потом высшее полицейское руководство перегруппировало свои силы. Глава полиции Стокгольма собрала пресс-конференцию, которая транслировалась по радио и телевидению и не осталась без внимания других средств массовой информации. – Это не просто возмутительное убийство толкового и добросовестного прокурора и отца двух маленьких детей, – бушевала она. – А также атака на все правовое общество, спланированная и осуществленная организованной преступностью. И для ее раскрытия будут задействованы все возможные ресурсы. И когда она говорила это, у нее даже мысли не возникло о девятилетней девочке, изнасилованной, убитой и брошенной в тростнике недалеко от Скоклостерского замка в Упланде двадцать пять лет назад. Расследование убийства Жасмин, девяти лет, так и осталось «лежать под сукном». Такой приказ комиссар Херманссон получил от своего непосредственного начальника, и через неделю он вынес коробки с материалами из своего кабинета и поставил в складском помещении группы. Тот самый Кьелль Херманссон, который приходился тестем инспектору Патрику Окессону. В том маленьком мире, где они оба жили, и еще меньшем для граждан, работавших в полиции. Те самые коробки, которые по-прежнему стояли там, когда по делу истек срок давности, и где в течение последних двадцати пяти лет покоилась малышка Жасмин, изнасилованная и убитая, когда ей было всего лишь девять. А потом в один прекрасный день неожиданно появился бывший шеф Кьелля Херманссона Бу Ярнебринг и попросил позаимствовать их для одного хорошего друга. И тоже не для кого угодно. – Ларс Мартин хочет взглянуть на это дело, – объяснил Ярнебринг Херманссону. – Ничего себе, – сказал Херманссон, толком не сумев скрыть удивление. – Почему он не дал о себе знать раньше? – спросил Херманссон. – Сейчас ведь уже поздно что-либо предпринимать. – Ты же знаешь, Ларс Мартин любит нераскрытые преступления, – ответил Ярнебринг с кривой усмешкой. – Ну, это я понял, – вздохнул Херманссон. Пусть с той поры уже минуло десять лет, он прекрасно помнил, какую взбучку тогдашний шеф Государственной криминальной полиции задал ему и его коллегам на национальном симпозиуме для полицейских страны по нераскрытым делам. – Он просто-напросто заполучил тромб в башку, прежде чем пришел к этой идее, – сказал Ярнебринг и усмехнулся. О данном разговоре Ларс Мартин Юханссон, естественно, не имел ни малейшего понятия, когда сидел у себя в летнем домике и читал то, к чему в реальности свелась «последняя попытка по делу Жасмин». Полностью бессмысленная, почти судорожная по своей сути. Новое и расширенное исследование ДНК, а конкретно спермы, оставленной преступником на теле и одежде девочки двадцать пять лет назад. – Что-то интересное? – спросила Пия. Она отложила в сторону газету и посмотрела на мужа, уже второй раз пробурчавшего себе что-то под нос по поводу своего чтива. – Так себе. Я читаю исследование ДНК, – объяснил Юханссон. – Спермы, обнаруженной по делу Жасмин. И здесь написано, что с вероятностью девяносто процентов она принадлежит человеку скандинавского происхождения, скорее всего, шведу, и даже из Центральной Швеции, и без какой-либо примеси чужого ДНК. – Это ведь интересно. – Не для меня, – ответил Юханссон и покачал головой. «Подобное просчитал бы и ребенок, – подумал он. – Я и сам предположил, что именно так обстояло дело, еще задолго до того, как понял, где находится место преступления». – Вот как, – сказала Пия и улыбнулась. – Сейчас я снова тебя узнаю. – Ну да, – подтвердил Юханссон, чьи мысли уже устремились в другом направлении: «Он двигается абсолютно беззвучно, этот парень». – Я помыл холодильник, вынес мусор, пропылесосил и прибрал, – сообщил Макс. – Еще я сделал кофе. В левой руке он держал продолговатый поднос с тремя стаканами, тремя кофейными чашками, термосом с кофе, бутылкой минеральной воды, кувшином с молоком и чашей с фруктами. Причем держал за самый край, зажав его между большим и остальными пальцами левой руки, словно тот был весом с пушинку. «Я верю тебе, – подумал Юханссон. – Ты действительно не знаешь никого сильнее себя». – Я поведу, – предложил Юханссон пару часов спустя, когда они собирались сесть в автомобиль, чтобы вернуться домой. Ни Макс, ни Пия не произнесли ни слова, только кивнули, даже не переглянулись тайком.