– Черт, Расмус, это тебя не касается! – одернула его Кира. Адвокат громко кашлянул, привлекая внимание доктора. Когда Бирк перевел на него гневный взгляд, он сослался на занятость и потянулся к подписанному Кирой документу. Но Бирк накрыл его ладонью и так зыркнул, что адвокат отпрянул и застыл в недоумении. В комнате повисла давящая тишина. Рука Бирка все еще удерживала документ. Адвокат сложил свои записи в кейс и удалился. Сото последовал за ним. – Романы могут помешать твоему имиджу и работе над делами, где, как ты уже поняла, нужна максимальная концентрация сознания. Все скажут, что не успела остыть наша постель, как ты завела другого мужчину. – Романы? Хм… то есть их будет много… – Мне это неприятно, – прошипел грозно Бирк. Митяева с шумом выдохнула, ей не хотелось спорить, но и его противостояние оставлять без объяснений нельзя. – В чем истинная причина разрыва контракта? – тихо спросила она. Бирк метнул в нее упреждающий взгляд. – Расмус, я имею право знать. Вскочив на ноги, доктор бросился к выходу, Кира последовала за ним. Оба поднялись по лестнице и скрылись в рабочем крыле. Перед спальней Бирк ускорил шаг и первым зашел в свое убежище. Прямо перед ее носом дверь громко захлопнулась, но Кира не спасовала, приложила к электронному замку ключ-карту и была приятно удивлена тем, что та все еще действует, а ведь Алан еще до завтрака отнес ее вещи в машину. Бирк уже скинул джинсы и в одних трусах стоял в гардеробной. Ее бесцеремонного вторжения он не ожидал. Пробурчал, что больше не смеет задерживать ее в своем доме, и отвернулся. Вид у него был крайне раздраженный. В следующие минуты он швырял вещи в чемодан. Кира поняла, что это – преддверие нервного срыва. Она подошла к нему вплотную и заглянула в глаза. На мгновение Расмус запаниковал, но тут же собрался с духом и посмотрел на нее уже без вызова. – Тебе придется со мной поговорить. Лучше сделать это сейчас. Он кивнул, надел брюки и опустился на банкетку. Отбросил рубашку на чемодан и прикрыл ладонями пылающие щеки. – Все просто, Кира. Договор нужно расторгнуть потому, что я больше не могу выполнять свою часть сделки. Он хотел рассказать о своих чувствах и отдаться на милость случая, но Кира выдвинула свою версию происходящего. – Ты встретил женщину, с которой хочешь завязать серьезные отношения? Бирк отпрянул в недоумении. О чем это она? – Так мне сказала та женщина в клубе. Информатор. Он кивнул, как бы подтверждая ее догадку. В принципе, она недалека от истины, просто смотрит на нее под другим углом. – Я рада за тебя, – она присела рядом, поцеловала его в висок, – мне тоже хочется, чтобы ты был счастлив. Кира вышла из спальни и поспешила к лестнице. Сердце ныло от тоски. Кто эта женщина, из-за которой Бирк так резко поменял свои планы? Расмус упал на кровать и зарылся лицом в подушку. Телефон разрывался от сообщений, но он не реагировал. Через минуту пропищал электронный замок, и в спальню заглянул Сото. – Я готов к докладу по группе Vigilante. – Не сейчас! Помощник увидел раскрытые чемоданы. Расмус не говорил, что собирается в поездку, не просил заказать билеты и не отменял встречи на ближайшие дни. Сото связал такое поведение с разыгравшейся сценой в оранжерее и спокойным голосом выдал: – Терпеть не могу вашу новую протеже, но с ее словами полностью согласен. Бирк поднял голову. – Расмус Бирк не сбегает! Она хочет, чтобы вы были сильным. Так не давайте ей повода разочаровываться. ††† В обед без предварительной договоренности приехал Лимонов. Сидя в оранжерее, полковник закончил рассказ о найденных на этот момент уликах в убежище Цапакина. – Мы прочесали все закоулки, но Цапакина так и не нашли. Митяевой Чингаров бахвалился, что они переоденутся в туннеле, сольются с толпой, которая нагрянет их дерьмо расчищать, после чего преспокойненько выйдут на поверхность. Но по факту мы не нашли никакого временного пристанища, где бы эти двое упырей могли отсидеться, а потом явить себя народу. Бирк снял очки и потер переносицу. После отъезда Киры на него навалилась такая тяжесть, что хоть волком вой. Голову сковала тупая боль. Сейчас ему хотелось побыть одному, но разве откажешь близкому другу, тем более речь идет о завершении дела. – Я глубоко убежден, что Цапакин скрылся, как только мы с Кирой вошли в зал с девятью нишами. До того момента он шел по нашему следу и убирал знаки, которые расставил для ориентира. Был риск, что мы поведем свою игру. Но как только мы вошли, он поспешил во второй туннель и покинул свое убежище. – Как проявила себя Митяева? Кстати, где она? – Уехала с вещами. Дала согласие на переезд в квартиру моей матери. – Бирк взглянул на часы. – Прошло уже три часа, но она там до сих пор не появилась. Полковник нахмурился. – Так, может… – С ней все в порядке, час назад телохранитель докладывал, что они приехали на дачу к ее сестре. Расмус тяжело вздохнул. Лимонов не сводил с него буравящего взгляда. Он никак не мог понять, что на самом деле Бирк чувствует к своей ученице. Похоже, что именно ее отъезд выбил его из колеи. – В туннеле она немного стушевалась, но когда мы прошли через сканер, вид у нее был решительный. А потом… – Бирк отмахнулся, – считай, это ее первое дело. Стачука мы брали без нее. Так что… – Что?! – от нетерпения Лимонов был готов взорваться. – Все нормально, – уклонился от объективной оценки Бирк. – Мы нашли записку в ее вещах, – полковник протянул другу клочок бумаги. Бирк прочитал и от удивления приподнял брови. Выходит, Кира предполагала, что не выйдет из того туннеля. Сердце сжалось. Он ведь даже не счел нужным поделиться с ней своими выводами о том, что Цапакин считал их своими коллегами и никогда бы не нанес им вред. Чингарову намеренно заморочил голову, чтобы отвлечь от приготовлений к побегу. Был риск, что Кира все же станет последней героиней «живой картины» Отверженного, но Цапакин оставил этот вопрос на дело случая и проворность доктора. – Мы установили, что все оборудование, которое он использовал, вплоть до сканера на входе, было украдено. – Немудрено, – Бирк начал массировать виски. – При обыске в доме его папаши мы нашли переписку с теткой по матери, которая настаивала на его приезде в Самару для оформления завещания. Есть вероятность, что он там. – Нет, – покачал головой Бирк, – ты, конечно, проверь, чтобы совесть была спокойна, но его там не будет. Он хитрый и изворотливый. Если хочешь его найти, копай под учеников. Он наделил себя их сильными сторонами и вступил в некое наследие, не исключено, что прибрал какую-то часть их недвижимости и сбережений. Документы он справил еще до отъезда, так что считай, что Цапакина Вениамина больше нет. Теперь у него другое имя. – Вонючка Цапа, вот как называли его в том пошивочном цеху, где он с Чингаровым познакомился. Говорят, от его тела исходил такой отвратный запашок, что через минуту общения всех пробирало на дурноту. – Лимонов взглянул на друга и нахмурился. – Ты чего не весел? Взяли девять маньяков, пусть и залитыми в пластификатор. Это уже результат. Васенков доволен, передавал тебе привет, надеется, что мы продолжим в том же духе, и насчет растаможки лабораторного оборудования обещал подсобить. – Это хорошо, – тут же отозвался Бирк, но настроения ему это не прибавило. – Что с тобой? Что-то случилось? – Ничего такого, с чем бы я не справился, – пространно отозвался Бирк, поднялся с кресла и начал расхаживать вдоль стены. Предчувствие надвигающейся катастрофы мучило его с самого утра. Он хотел поговорить с Кирой за завтраком, но к ним внезапно присоединился Сото, и разговор пришлось отложить. Затем ему снова представился случай в спальне, Кира настояла на откровенном разговоре, но он, как последний трус, сдрейфил, и вместо того чтобы открыться и рассказать о своих чувствах, промолчал и позволил ей жить с мыслью, что у него другая. Он оправдывал свой поступок ее безопасностью, рядом с ним она будет под постоянным прицелом. Но вчерашний день показал: с ним или нет, она уже вступила на путь охоты, и назад дороги нет. Бирк это понимал, но подпустить к себе побоялся. Сейчас он корил себя за слабость, за то, что его слова расходились с делом. Накануне он говорил ей, что готов пойти дальше и покончить с одиночеством, а когда представился случай, струсил. – Работы непочатый край. Как же ты не вовремя уезжаешь. – Я уезжаю по личным вопросам всего на пару дней. К тому же тебе будет чем заняться в мое отсутствие. Видел я картотеку Цапакина, там доказательной базы на сорок томов по каждому делу. Есть схемы мест захоронения некоторых жертв. Так что морг новой лаборатории будет переполнен не один месяц. Смотри на это с другой стороны: благодаря Химику ты закроешь кучу висяков и дашь семьям жертв захоронить родных. – Если бы не эта вонь подретузная, не было бы всех тех убийств, что совершили его ученички, – огрызнулся Лимонов и потер припухшие от недосыпа глаза. – Совершили бы, но не в рамках придуманной Цапакиным миссии, а хаотично и, скорее всего, не были бы пойманы. ††† После плотного обеда Кира прошмыгнула мимо Алана, который в это время помогал мужу Аси с компостной ямой, и зашагала в сторону сада. Там, под раскидистой яблоней, подальше от посторонних глаз, она когда-то закопала вещи, что остались в тумбочке пионерского лагеря после пропажи друга. Туманная дымка прикрывала ее плотной завесой. Земля была рыхлой и поддавалась рывкам лопаты, как масло. Металлический лязг напомнил ей день, когда она закопала последнее напоминание о пережитой трагедии. Прошло двадцать четыре года, а ничего не изменилось. Она по-прежнему бережно хранит воспоминания и просыпается от кошмаров, снова и снова переживая момент, лишивший ее самого близкого друга. Они были знакомы всего три недели, а ощущали такую близость, будто пребывали вместе с самого рождения. Дрожащими руками она открыла крышку коробки и вынула из целлофанового пакета несколько фотографий, артиллерийский компас на кожаном ремешке, пионерский красный галстук из ацетатного шелка – Михкель носил его в кармане и надевал только на построение, – вышитую эмблему его школы и несколько значков, которые он выменял у детей из других отрядов. На глаза навернулись слезы. Кира плюхнулась на землю. В памяти всплывали рассказы друга и моменты, когда они делились чем-то сокровенным, что не доверяли больше никому. Это их сближало и создавало атмосферу взаимовыручки и поддержки. Они всегда говорили друг другу правду, даже когда она была болезненной, даже когда считали, что поступили неправильно, и нужно перед кем-то извиниться. Михкель любил повторять: «Истинный друг всегда честен и прямолинеен». Кира перебирала фотографии, когда взгляд скользнул по знакомому лицу. От осознания, кто запечатлен на снимке двадцатипятилетней давности, на нее накатила волна горечи, обиды и злости. На обратной стороне фото была надпись: «Я и Расмус. В последний день жизни, которой больше не будет». Она вспомнила, как Михкель на ее вопрос о последнем дне разъяснил, что эта фотография была сделана за час до отъезда мамы и старшего брата. Неделей ранее его родители официально развелись и приняли решение, что Михкель останется с отцом до окончания школы. Когда они говорили с Бирком о дне похищения, Кира видела, что он воспринимал информацию болезненно, но она и предположить не могла, что они говорят о его брате. Теперь ей был понятен его интерес. Он взялся за безнадежное дело не потому, что она его об этом попросила, а потому, что он сам его искал. Когда он предъявил ей фотографию той румынки, она подумала, что найти эту женщину через столько лет было неимоверной удачей. Оказывается, удача здесь была совсем ни при чем, он знал о ней давно, а Киру посвятил в детали, чтобы создать видимость реального расследования. Поступок доктора она посчитала предательством. Митяева была глубоко убеждена, что только на правде можно построить будущее. Видимо, с Расмусом Бирком у нее нет никакого будущего, даже профессионального. Кира постаралась унять эмоции. К ее радости, после посещения логова Цапакина сделать это было гораздо проще. Из туманной дымки вынырнул Алан и, найдя ее на земле, упер руки в бока. – Что делаешь? – Чтобы построить будущее, мне нужно разрешить проблемы прошлого.