– Покровская, что ты тут сидишь? Я уже несколько дней за тобой наблюдаю. Поднимись. Сидеть на полу неприлично. Завуч Ираида Петровна проходила мимо. Она подала мне руку, помогая подняться. – Что тут происходит? – Ничего. Я музыку слушаю. С Ираидой Петровной мы были хорошо знакомы, она у нас химию преподавала. – Но почему же музыку нужно слушать, сидя на полу? – удивилась учительница. – А в скандинавских школах все дети сидят на полу, – сказала я, отряхивая джинсы. – Можно подумать, скандинавские страны бедные, – завуч язвительно ухмыльнулась. – Нет, у них есть стулья. Но сидеть на полу для них в кайф. – Можно подумать, ты там была. – Нет. Видела в фильмах. – А почему ты не внутри? Что, не пускают? – Чтоб не мешать креативу. Ираида Ивановна поморщилась. – Креативу… всё по-иностранному, по-иностранному. А ты скажи по-русски, Виолетта: чтоб не мешать творчеству. – Чтоб не мешать… да. – Как ты можешь мешать? Ты же очень воспитанная девочка. (Неужели? Я не замечала за собой особой воспитанности.) А кто там, кстати, играет? – Ираида Петровна улыбнулась, покачала головой. – И как хорошо играет! Да это профессионал! А? – спросила она у меня. – Это Светлана Евгеньевна. Почему-то я не сказала про Лёву. А потом я и в самом деле – сомневалась, кто там, за клавишами. Они же оба… это… лауреаты. – Молодец наша молодая учительница. Жалко, что уходит от нас. – Уходит? Куда? – В музыкальный колледж, концертмейстером. А как же Лёва? Кто ж его пустит за фортепьяно? Ираида Петровна смело, по-хозяйски, распахнула двери. Музыка смолкла. – Заходи, Виолетта! – пригласила меня завуч. Я услышала это уже на лестнице. Я сбежала. Запел мой телефончик. Перепрыгивая со ступеньки на ступеньку, я нажала на кнопку приёма. Смс от Захарыча. «Приходи ко мне в гости сегодня». Ответ я отшлёпала на крыльце. «Не могу. Спасибо. В другой раз.» Что?! Ведь именно о таком смс я мечтала месяц назад! Вечером, вернувшись из магазина, куда меня посылала мама, я влетела в подъезд. Проскочила два лестничных марша и на втором этаже вызвала лифт несмотря на страх перед ним. Со мной это случается. Влетаю с улицы с разгону и не хочу останавливаться у кнопки, несусь дальше, пока хватает порыва. Лифт подъехал, раскрылся передо мной во всю улыбчивую пасть. Внутри кто-то был. Шагнув, я подняла глаза. Капитонов! – Добрый вечер, – поздоровался он и слегка мне поклонился. Официально. Сухо. Он, что, диктор программы «Время»? Лицо с намёком вежливой улыбки. Длинная шея обмотана длинным вязаным шарфом. – Привет, – сдержанно ответила я. Мы не смотрели друг на друга. А мне так хотелось взглянуть на него, но взглянуть на мягкого, доброго юношу с голубыми глазами. А сейчас – я видела – его глаза прятались в жёсткие щёлки. По коленкам бьёт тонкая нотная папка на длинных шнурках. Чужие люди в лифте подпирали противоположные стенки. «Скажи что-нибудь! Что-нибудь скажи! Что-нибудь!» – молча молила я. Телепатия – великое дело. – Как дела? – спросили от противоположной стены. О, какой же далёкой была эта стена! Человеку разжали зубы ножом. – Да нормально. Проще сказать, что всё нормально, чем объяснять, почему так плохо. Господи, как же долго ехать до восьмого! Целую вечность! Конечная остановка. Каждый своим ключом открывает свою дверь. Вот и приехали. Что мне сделать, чтоб он меня простил? Ну что сделать? Что? Мейкап у меня всегда на лице. Назавтра джинсы и свитер были отложены в сторону. Оделась просто, как Джулия Робертс, когда она пришла к Хью Гранту в книжный магазин[7]. Вся такая не «Дольче и Габбана», но особенная, не всегдашняя, притопала в школу. – Покровская, это ты чё ли? Захар посмотрел на меня и протёр глаза. Снова посмотрел и снова протёр. – Слышь, да ты ещё и красивая! – Вот те на! А ты что, не знал? А ещё какая? – Умная, ясно дело. Ты меня ловишь в сети? – А ты ещё не там? – Ещё не совсем. На полпути. Муха ты эдакая. – Наверное, ты имеешь в виду, что я – паук. А муха – это ты. – Точно-точно, паук. Паучиха. А я тогда – комарик, – Захар засмеялся. – Считай, что тебя ловлю. Тебя, другого, третьего. – Чё-о? Чё-то я не врубился. – Я не только тебе хочу нравиться, – сказала честно. – Слышь, Покровская. Я так не играю, – Захар скривил губы. На перемене услышала, как Серёга Пяльцев сказал Вовке Айпину: – Всё-таки как хорошо, когда женщина в юбке. Обо мне, о ком же ещё. Да, я женщина. Выкинуть, что ли, джинсы в окошко?