Когда Томас заскочил в участок забрать бумаги, Ари воспользовался возможностью и вставил диск с классической фортепианной музыкой в плеер полицейского джипа. Он не собирался всю дорогу до Акюрейри слушать старые исландские шлягеры. Томасу удалось сохранить неубиваемый интерес к старой танцевальной музыке, он явно в свое время отплясывал на дискотеках. Теперь же в машине звучал Шопен, но Томас, похоже, не обратил на это внимания. В последнее время он, вообще говоря, был каким-то мрачным. Судя по всему, в Акюрейри они приедут заранее. Ари это очень устраивало: тогда он сможет отпроситься на встречу с Натаном и попытаться поговорить с бедолагой-мужем, пострадавшим от руки врача. – Мне нужно встретиться с приятелем в Акюрейри, ладно? – спросил Ари с непринужденным видом. – А он не мог бы присоединиться к нам за гамбургерами? – отозвался Томас. – Я на самом деле собирался смотаться с ним перекусить… Начальник старался не отрывать глаз от дороги, чтобы скрыть разочарование, однако это ему не очень удалось. – Как знаешь, – отрезал он. В машине царило ледяное молчание, пока у Томаса не зазвонил телефон. Он ответил. Телефон был подключен к беспроводной системе громкой связи. В салоне машины раздался голос Хлинюра. – Где вы, собственно? – бесцеремонно спросил он, хотя и с долей беспокойства. – Едем в Акюрейри, – ответил Томас. – В Акюрейри? Зачем, черт возьми? – Из-за убийства. Там будет оперативное совещание по этому делу, – сказал Томас, немного растерявшись. На другом конце провода повисла пауза. – Ладно, – пробормотал наконец Хлинюр и положил трубку. – Странно. – Томас провел рукой по остаткам волос на голове. – Очень странно! – Что? – Я все это говорил ему полчаса назад. Хлинюр сидел и не отрываясь смотрел на телефон. В участке он был один. Ему было немного жарко. На улице тепло, для начала лета даже слишком тепло. Они уехали в Акюрейри по делу об убийстве. Он вспомнил, что Томас рассказал ему об этом еще до отъезда. Но его все равно одолевало неприятное чувство – что он один в этом мире, что Томас с Ари вдруг куда-то исчезли, даже не попрощавшись. Он встал с кресла, стал звать коллег, обошел отделение. Куда, черт возьми, они подевались? Люди ведь не исчезают бесследно, по крайней мере, не в таких маленьких городах, как Сиглуфьордюр. Почти в бешенстве Хлинюр схватил телефон и позвонил Томасу, тот ответил. Что, собственно, происходит? Как он мог забыть об этом? Он сел на пол, изможденный душой и телом, спрятал лицо в ладони и вспомнил Гойти. Хлинюр вдруг вспомнил, что вот-вот начнется мероприятие в школе. Томас настоятельно просил его сходить туда и раздать какие-то чертовы грамоты. Возможно, это пойдет ему на пользу. Надо поторопиться. Он успокоился и вскоре стоял перед учениками. Оглядел собравшихся. И переместился во времени на много лет назад. Увидел лица бывших одноклассников. На него нахлынули сильные, неприятные чувства. Кто-то слегка подтолкнул его, это был директор школы. Хлинюр постарался справиться с заданием безупречно, потом выскочил из зала, не попрощавшись, в коридор, оттуда в ближайший туалет, где его вырвало. 27 «Не на маршруте». Автобусы с такой табличкой иногда проезжали мимо, пока Ари ждал на остановке в годы учебы. Он много ездил на автобусе, когда после смерти родителей переехал к бабушке. Делал все, чтобы быть самостоятельным, хотя при жизни родителей ему не приходилось ни о чем заботиться. Иногда он размышлял об этом парадоксе: автобус был не на маршруте, однако ехал мимо, направляясь в какой-то пункт назначения. В последние месяцы он чувствовал себя именно так. Дел достаточно, он всегда чем-то занят, но никакой цели нет. Кристина была его компасом. Так почему он, черт возьми, ее отпустил? – А что слышно о Кристине? Вы хоть иногда пересекаетесь? Услышать ответ Ари не хотел, но не устоял перед искушением спросить. Они сидели в старом «вольво» Натана; машина уже давно должна была развалиться, но, похоже, все еще великолепно ездила. Натан ответил не сразу: – Да, иногда встречаемся за кофе. У нее все хорошо. Он сосредоточенно смотрел на дорогу, явно не желая распространяться о делах Кристины. – Все еще свободна, говорят. – Ари постарался сделать вид, что ему все равно, но это у него не получилось. – Говорю же, у нее все замечательно. – Ты, вообще, о чем? – неожиданно ощетинился Ари, но тут же извинился. – Встречается с каким-то типом, – резко сказал Натан. – Раз уж тебе непременно нужно знать. Ни для кого не секрет, что ты по-прежнему в нее влюблен, но тебе надо забыть о ней, у тебя сейчас и без нее есть о чем подумать – мертвый мужчина, или уж не знаю кто там еще! – Не тебе решать, о чем мне думать, а о чем нет! – крикнул Ари во все горло, затем сделал глубокий вдох и постарался взять себя в руки. – Прости… – пробормотал он себе под нос. – Тебе нужно с этим справиться, – дружелюбно сказал Натан. – На ней свет клином не сошелся. Неужели в Сиглуфьордюре нет симпатичных девушек? – Есть, к сожалению. Ари сразу же подумал об Угле. Больше всего он жалел, что просто не переспал с ней, когда представился случай. Эта чертова «измена» была почти платонической, но тем не менее разрушила их с Кристиной отношения. Это все равно что быть осужденным за то, что надкусил запретный плод, когда наказание за то, что ты его съел, было бы таким же. «И кто этот тип? Кто, черт возьми, этот тип?» – хотелось задать ему вопрос, но он сдержался. – Я его никогда не видел, но она о нем хорошо отзывается. Они познакомились на гольфе. Он старше нас, потерял жену. Никогда не понимал, что женщины находят в мужчинах старше себя. Признаться, всегда принимаю близко к сердцу, когда вижу ровесницу с мужчиной сильно старше. – Натан остановил машину. – Мы приехали. Натан ждал в машине, пока Ари стучал в дверь вдовца. Тот жил на старом хуторе, в убогом домишке, обшитом гофрированным железом. Когда-то эта земля, несомненно, процветала, но лучшие времена канули в Лету. Даже собаки на хуторе не было, чтобы встретить непрошеного гостя. Ари кратко пояснил суть дела и быстро понял, что пожилой мужчина – на вид ему было под восемьдесят – многое мог рассказать о враче, из-за которого погибла его жена. Они сидели в лучах вечернего солнца на старой синей скамейке, стоявшей под выступающим свесом крыши. Как и дом, все вокруг было в запущенном состоянии. Повсюду высокая трава, которую явно много лет не косили; дом, земля, скамейка – время ничего не пощадило, но прежде всего самого хозяина. Во время их разговора он смотрел на траву и ни разу не взглянул Ари в глаза. – Так вы полагаете, что убийца ошибся? И на самом деле он хотел отправить к праотцам проклятого доктора? – спросил он глухо. – Возможно. Я не знаю. – Такое нельзя простить. – Пожилой мужчина выделял каждое слово. – И это говорю я, богобоязненный человек. Он был пьян на работе. Мне очень ее не хватает. Особенно в такие солнечные дни, как сегодня. Для меня она и была солнцем, – добавил он тихим голосом. – А вы общались с ним… с Рикардом, после того, как это произошло? – Нет, не испытывал ни малейшего желания, – понуро ответил вдовец. – Мы добились, чтобы его приговорили к наказанию в виде выплаты компенсации. – Он вздохнул. – Только какой мне прок от компенсации? Ари было ясно, что этот уравновешенный человек вряд ли имел отношение к убийству, тем более такому зверскому. – Ему кто-нибудь угрожал, не знаете?