— Что-то случилось? — Переполняют всякие мысли, — призналась Джой. — Прошлой ночью я почти не спала. Хотелось бы узнать, что ее тревожит, но она молчала. Поэтому я взяла пилку и начала придавать форму ее ногтям. Они были сухими и ломкими, а пальцы — ободранными и покрасневшими. Еще, похоже, ее мучил артрит. Суставы пальцев распухли и искривились, словно корни дерева. Уверена, массаж ей нравился гораздо больше, чем ухоженные ногти, и я посвятила ему немного больше времени, потому что на сегодня она была моей последней клиенткой. Я бережно втирала в ее руки лавандовый крем, купленный в Лайм-Реджисе. Суставы были напряжены и зажаты. Джой не молодела, и меня это беспокоило: кто будет ухаживать за ней в старости? Похоже, у нее тут было множество знакомых, но не близких друзей. Будем ли мы с Кристалл по-прежнему жить у Хейдена, когда ей понадобится забота? Будет ли она рада нам в роли сиделок? Она была упряма и несговорчива, дорожила своим личным пространством, и это усложняло дело. Взглянув на нее, я заметила, что ее глаза наполнились слезами. Я прекратила массаж и просто держала ее за руку, дожидаясь, когда она заговорит. — Вчера после ужина позвонил сын, — рассказала она, утирая слезы. — Стивен, который в Сингапуре. — Хорошо. — Мы ужасно долго разговаривали. Я почувствовала дикую усталость, когда повесила трубку. — Она прерывисто вздохнула. — Они попросили меня переехать к ним. Мой второй сын, Малькольм, тоже скоро переедет туда с семьей, они хотят поселиться рядом со Стивеном. У нас есть шанс снова воссоединиться. — Ах, Джой. Разве не здо?рово? — Я боюсь, — призналась она. — Сколько себя помню — всегда была независимой. Они сказали, что построят для меня в саду отдельный домик, но я не знаю, как к этому относиться. У меня будет своя спальня, своя гостиная. Но разве они будут действительно моими? — Зато прямо за дверью будет твоя семья. Неужели это тебя не радует? — А что, если я им надоем? Они молоды. У них своя жизнь. Или заболею? Я окажусь в чужой стране, в иностранной больнице, и буду им в тягость. — Джой понизила голос, хотя рядом никого не было. — Я долгие годы ухаживала за мужем, пока он болел и был прикован к кровати, и хорошо знаю, каково это. Это вредило мальчикам, пока они росли. Я знаю, когда они поступили в университет, им не терпелось уехать. Больше болезни им не нужны. Я не могу возложить на них это бремя. — Теперь они взрослые люди, а не импульсивные подростки, — напомнила я. — У них появились собственные дети, и они больше ценят семью. Она огляделась вокруг, на других людей своего возраста, беседующих в комнате. — Мне придется оставить все, что я знаю. Не думаю, что кто-то из них будет по мне скучать. Но мне будет их не хватать. Мне непросто найти друзей, Аиша. Но здесь у меня есть дело. Много дел. Я слежу за садом. Что я буду делать целыми днями в Сингапуре? — Там тоже будет сад. Джой, воспринимай это как приключение. Разве многим выпадает в жизни такая возможность? Она колебалась. — Еще есть вы с Сабиной. И Хейден. И даже Кристалл. У нас разношерстная компания, но мы неплохо ладим, верно? — Все меняется, Джой. Я не хочу, чтобы ты упустила этот шанс из-за нас. Не хотелось рассказывать ей про мечту Хейдена о тихой жизни у моря. — Я всего несколько раз видела Линг, жену Стивена. Она мне понравилась, но захочет ли она, чтобы я мешалась под ногами? — Поговори об этом с ней, Джой. Если ты обсудишь все эти вещи открыто, будет легче. Я медленно втирала питательный крем в ее руки, работая с каждым пальцем, массируя уставшие, стареющие суставы. Джой вздохнула с облегчением. — Сегодня они правда болят, — призналась она. Потом понаблюдала, как я вожу пальцем по тыльной стороне ладони. — Очень приятно. Потом снова вздохнула. — Как бы ты поступила? На моем месте. — Поехала бы, — честно ответила я. — Это будет не зря, я уверена. Я вспомнила, как сама отправилась в путь в чужую страну, оставляя все, что любила. Сколько у меня было надежд! — В твоем случае все оказалось не так гладко, — заметила Джой. Я улыбнулась. Джой не проведешь. — Да, но я оставила семью и уехала к мужу, которого толком не знала. Я доверилась ему и ошиблась. Ты же отправляешься к людям, которые тебя очень любят и ждут. — Гм, — задумчиво хмыкнула она. — Нельзя спешить с решениями. Не торопись. Делай, что считаешь правильным. — За последние недели я съела столько твоей острой еды, что теперь хотя бы уверена, что не умру от подобной пищи. — Может, твоя невестка будет счастлива передать сад на твое попечение. Подумай, сколько экзотических овощей ты сможешь вырастить. Джой снова хмыкнула. — Аиша, ты зря тратишь время на маникюр, — с усмешкой заявила она. — Тебе нужно быть чертовым дипломатом. Глава 62 Хейден играл на рояле, когда услышал, что открылась передняя дверь. Он посмотрел на часы и не мог поверить, что день пролетел так быстро. Сегодня утром, когда он сел за инструмент, музыка хлынула из него, как в старые времена. Волшебное чувство. Он ощутил внутреннюю силу. И счастье. — Привет, — показалась из-за двери голова Аиши, и его сердце воспарило еще выше. — Я не мешаю? — Нет, — ответил он. — Рад, что вы вернулись. Бинни проскользнула мимо матери и бросилась к нему. Она обняла его, а потом села рядом на табурет. Он подвинулся, чтобы освободить место, кивнул, и они принялись дуэтом играть «Собачий вальс», а когда закончили, Аиша восхищенно захлопала. — Сделать чай? — Было бы здорово, — сказал он, и она отправилась на кухню. Хейден снова заиграл, на этот раз мягче. Он повернулся к Бинни. — Это одна из моих старых песен, — сообщил он. — Может, ты даже знаешь. Он принялся наигрывать «Мою вечную любовь». — Это мой главный хит. Известен во всем мире. Его пальцы плясали по клавишам, на автомате вспоминая захватывающую мелодию. — Сегодня мне удалось спеть несколько собственных песен. Одну или две. Но эту — не получается. Она о подруге, которую я очень любил, но теперь ее нет. Он вновь наиграл припев, пытаясь напеть слова, но через несколько аккордов голос сорвался. — Видишь, — пожаловался он. — Никак. А потом, к великому изумлению Хейдена, Бинни продолжила за него. У нее был мягкий, едва слышный голос, но он, без сомнения, был на месте. — Солнце мое, мой свет, моя жизнь. Моя вечная любовь, — пропела она. Он заставил себя продолжать игру, сделав вид, что ничего странного не произошло. Но сердце безумно колотилось в груди, и он мысленно умолял Аишу скорее вернуться. Голос Сабины окреп, она продолжила петь: — Ты мой день, моя ночь, моя надежда. Моя вечная любовь. Моя вечная любовь. Он попытался ей подпеть, но от эмоций у него захватило дух, и он не смог выдавить ни единой ноты. Вскоре, пока он пытался придумать, как заставить Сабину петь дальше, в комнату вернулась Аиша, неся поднос с чаем и печеньем. Он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Она замерла и отпрянула назад, когда осознала, что Сабина поет. Одному богу было известно, как она умудрилась удержать поднос. Но чашки затряслись, и из них выплеснулся чай. Она как вкопанная стояла у двери, а Сабина продолжала петь, словно не замечая их реакции. Он увидел слезы на щеках Аиши. Надо признать, Хейден и сам едва не плакал. Сабина жила здесь много недель, и за это время он лишь однажды слышал от нее тоненький звук, совсем тихий. Этот мягкий детский голос, поющий его самую волнующую песню, чуть не разбил Хейдену сердце. Они подошли к концу песни, и его пальцы замерли на клавишах. Сабина посмотрела на него с упреком. Аиша быстро поставила поднос и захлопала. — Чудесно, милая, — сказала она. В голосе слышались удивление, облегчение и волнение. Он представить не мог, какие эмоции она испытывала. Фраза «полный восторг» явно была недостаточно красноречивой. — Не думала, что ты знаешь эту песню, — добавила она. Сабина ничего не ответила.