Рита не могла уснуть. Она чувствовала, что и Петр лежит без сна, но не стала заговаривать первой. Ею овладел какой-то животный страх. А вдруг все настолько серьезно? А вдруг муж ее не простит?! Завтра она к чертовой матери сожжет все письма и никогда больше не встретится с Павлом. И не ответит ни на одно его письмо, клянется, клянется!!! Может, еще и пронесет. С этими мыслями Рита наконец уснула. Во сне она опять бежала по залу ожидания Пулково. Она увидела Павла издалека. Удивил его жесткий и холодный взгляд. Но когда он начал говорить, она поняла: это уже Петр. – Я все знаю, не отпирайся, у тебя есть любовник. Она пыталась что-то сказать, но, как это бывает во сне, голоса ее не было слышно. А Петр все смотрел на нее отстраненным взглядом, который говорил сам за себя. Решение принято. * * * Рита проснулась в холодном поту. Проспала! Дома уже никого не было. Значит, Петр собрал Саньку в школу, накормил завтраком. А Леша? Ах, ну да. Ему позже. Значит, просто спит и ни на что не реагирует. Счастливая молодость. Как же она ничего не слышала? Она рванула к платяному шкафу. Письма, завернутые в наволочку, лежали на месте. Рита еще раз открыла комод. Ничего. Растяпа. Она опять села на кровать. Вот ведь дура. Она вынула все письма из наволочки, которую хранила на полке со своим нижним бельем. Сжигать все же не стала, перевязала веревочкой, завернула в газету и по дороге в техникум завезла к маме. – Пусть у тебя полежит. – А что это? – Да конспекты старые. Сейчас программа все равно изменилась, но вдруг еще пригодятся. – Рита говорила туманно, но матери это было не особо интересно. – Все, я побежала, мне сегодня ко второй паре. – Санька-то как? – Да все хорошо. По математике сплошь одни пятерки, по русскому опять трояков нахватал. – А Леша? – Первенство по плаванью выиграл. – Да, про это знаю! А двояки Санькины? Ты ребенком совершенно не занимаешься. На чужих у тебя времени хватает, на своего сил не остается. Рита про себя подумала: «Ну а ты где? Видишь же, что я ношусь туда-сюда? В конце концов, родная бабушка». * * * У них с матерью никогда не было взаимопонимания. Чужие. Они всегда были друг для друга чужими. Рита никогда не делилась с ней своими тайнами, секретами, просто ставила ее перед фактом. Она знала: матери это не интересно. Та всегда смотрела на дочь свысока и немного отстраненно. – Твоя жизнь. Поступай как знаешь. Мать была холодной, нелюдимой. Почему так сложилось? Непонятно. Рита всю жизнь боялась матери и со своими проблемами справлялась сама. И за Петьку замуж выскочила, чтобы уйти от гнетущего безразличия, которое царило в доме. * * * – У тебя что-то произошло? – Вопрос прозвучал неожиданно. – С чего ты вдруг так решила? – Так ты сама не своя после этого своего лечения. – Тебе кажется. – Рита нервно натягивала сапоги. Молнию, как назло, заело, и она никак не хотела застегиваться. – А мне никогда ничего не кажется, – спокойно ответила мать, тяжело опустившись на стул в коридоре. – Не хочешь поговорить? – О чем? – Рита перестала бороться с замком и подняла глаза. – Мне Петр вчера вечером звонил. Значит, вот оно что. Рита скинула сапог и вернулась в комнату. – Что он сказал? – Она с грохотом отодвинула стул от стола. – Успокойся. Нервничать теперь уже ни к чему. Нужно решить, чего ты в этой жизни хочешь. – Что он сказал?! – Спрашивал, где ты? И вообще говорил, что ты в последнее время нервная, надеялся, может, хоть я в курсе. – А ты? – А я сказала, естественно, что в курсе, что у тебя неприятности на работе. Завуч недовольна успеваемостью, вот ты и бесишься. Рита с удивлением посмотрела на мать. Раньше та никогда ее не защищала, особо и не вникала. Что это? Мама стареет? Наконец-то увидела дочь, поняла, что их только двое на этом свете, Рита и она? – Спасибо. – Не за что. Но мне показалось, что муж твой не поверил. – Она помолчала, не мигая глядя на Риту. – Ну а что на самом-то деле? – Да ничего такого, чтобы про это нужно было думать. То есть… – Рита запнулась. Зачем она так? Мать пошла ей навстречу, может быть, впервые в жизни. И Рита действительно сейчас очень нуждается в совете. – Мама, я не знаю. Наверное, я что-то неправильное сделала и очень ошиблась. Я обязательно расскажу, но немного погодя. Сама во всем сначала разберусь. А вот с Петром мне, видимо, придется объясниться. Мать села за стол напротив Риты. – Я никогда не лезла в твои дела, ты всегда сама все решала. Не думай, что мне все безразлично, это не так. Я дала тебе жизнь, и эта жизнь твоя, распоряжайся. Я не думаю, что у тебя есть основания на меня обжаться. У тебя хорошее образование, но все свои решения человек должен принимать самостоятельно. У нас и так страна Советов, не хватало, чтобы еще мать советы свои и мнения навязывала. Меня в свое время родители своей опекой душили, и я дала себе слово, что никогда не буду давить на своих детей. Так сложилось, что ты у меня одна и замужем я никогда не была. Не думаю, что я пример для подражания. Значит, мое решение было правильным. Ты должна сама искать в этой жизни свою дорогу. – Тебе никогда не нравился Петр. – Рита сказала это с вызовом. – Какая разница? Разве я тебе об этом говорила? Или Петру, или еще кому-нибудь? Он нравился тебе, это главное. – Мама, а тебе могло прийти в голову, что мне очень нужны были твои советы? – Неожиданно голос у Риты зазвенел. – Были в моей жизни моменты, когда мне просто необходимо было выговориться, спросить, опереться на твое мнение. А я шла к подружке, которая несла невесть что. – Не обманывайся, мое мнение ничего не изменило бы. – Мать старалась сидеть неестественно прямо, высоко подняв подбородок. Вот такая она всегда, и другой ее Рита не знала. – А зачем тогда вообще родственники нужны? Мам, ты что? Почему-то именно эти слова, а может, тихий Ритин голос так повлиял на мать. Она вдруг как-то вся сникла, вмиг постарела, сжатые в ниточку губы превратились в некрасиво ввалившийся рот. – Прости, дочь, вот такая я! – Она беспомощно развела руками. – Старая я уже, может, и неправильно что сделала. Такой уж я человек. А сейчас-то чего будешь делать? – А сейчас буду доказывать Петру, что ему все показалось! Рита уже успокоилась. Ей был очень важен этот разговор с мамой. Она впервые увидела маму в совершенно новом свете. Оказывается, никакое это не безразличие. Продуманная жизненная позиция. Может, и матери было непросто и хотелось вмешаться, помешать. Думала про дочь. Боялась обидеть. И сама себя погрузила в такое вот вынужденное одиночество. Да нет, мать, конечно, немного играла. Она любила свое одиночество. Но то, что она сейчас сказала, это важно. Очень важно. – Сможешь доказать, что показалось? – А другого выхода у нас нет. – Рассчитывай на меня. Помогу, чем смогу. Рита чмокнула маму в щеку и быстро закрыла за собой дверь. Глава 38 В техникум бежала на полусогнутых ногах – все тело болело. Рита вдруг реально ощутила каждой клеточкой: жизнь изменилась. Есть опасность сейчас все потерять. Боль в руках и ногах была совершенно реальной, как будто все ткани пронзали маленькие и острые иголочки. Как работать, как смотреть в глаза коллегам, как вести уроки? Ее ученики не виноваты, занятия должны состояться. Она ненавидела Павла и опасалась разговора с мужем. И еще она его боялась. Петю, ласкового и мягкого, вечно смеющегося и вечного пофигиста. Вчера вечером перед ней сидел и не хотел есть винегрет жесткий чужой мужчина с холодным оценивающим взглядом. Рита вела занятия, улыбалась ребятам, хвалила за правильные решения, но из головы не шел тот взгляд. А ведь он может и не простить. Может встать, развернуться и уйти. Навсегда. Рита на какое-то мгновение опустилась на стул и положила голову на руки. – Маргарита Ивановна, вам плохо? – Ой, ребята, что-то голова закружилась. Ничего страшного. У нас в классе как-то жарко. – Да нет, – ученики переглянулись, – наоборот, дует. На улице сегодня ветрище. * * * Петр встречал ее у ворот техникума. Рита с трудом открыла тяжелую деревянную дверь. Ребята правы, ну и ветер. Она попыталась удержать створку, чтобы не прихлопнуть напирающих сзади учеников. Мужа увидела издалека. Он стоял, прислонившись к воротам; несмотря на пронизывающий ветер, без шапки. Вот он – взгляд со стороны. Петр и Павел. Павел ей сразу показался чужим, вся история разом превратилась в фарс, нужно было только увидеть его свежим взглядом и в привычном интерьере. А вот муж: красивый, свой, хорошо сложен, и, боже, ну почему без шапки, простудиться же может. А Рита потом расхлебывай! Тут она осеклась. Теперь впереди полная неизвестность. Муж начал без предисловий: – Нам нужно поговорить. – Немного помолчал, глядя в сторону. – Лучше, чтобы дети этого не слышали.