– Чуть больше недели, – отвечаю я, – с тех пор, как вышел из тюрьмы. – Тюрьмы? – я замечаю, что её хват ослабевает, – но разве ты не… – Долгая история. Можешь как-нибудь спросить об этом Харви. – Не имеет значения, – она снова обхватывает руку, – ты мне нравишься. – Спасибо, – бормочу я и опускаю взгляд на мешок с камнями, – зачем они тебе? – Это мои кристаллы, – отвечает Мерете, – для сеансов терапии. Харви покупает их в России, – она сжимает руку сильнее, – по дешёвке. – Ты их продаёшь? – Разумеется. Яшма, кварц, зелёный авантюрин, мы зовём их камни желаний, красно-розовые кристаллы родохрозита. Тёмно-синие лазуриты из Афганистана, аметисты, родониты, флюориты всех цветов: белые, чёрные, лиловые, голубые, зелёные и жёлтые, да, а некоторые почти бесцветные. Изумруды, малахиты, ониксы, сердолики, рубины, агаты, апатиты, бериллы, топазы, сугилиты, розовые кварцы и лунные камни. – Дорого? Мерете моргает: – Не без прибыли, конечно. – И их мы будем использовать, чтобы… чтобы… – Именно, – объясняет Мерете, когда мы подходим к квартире. – Торт? – спрашиваю я, когда мы заходим в гостиную. Я ставлю поднос и упаковку салфеток на кухонный стол. – Нет, спасибо, – говорит Мерете. – Мне сказали, что именно ты выиграл трюфельный торт. Его испекла Берит, она одна из наших постоялиц отделения реабилитации. – Мерете открывает мешок с драгоценными камнями и засовывает туда руку. – Но она многое забывает. Её торты уже не такие, какими были раньше, скажем так. – Отлично, – отвечаю я и наклоняюсь над кухонным столом, когда во мне снова просыпается боль. – Ты готов? – Мерете держит два камня из сумки в руках, потирает их друг о друга и знаком показывает мне подойти. – Не бойся. Кристаллотерапия совершенно безопасна. Просто возьми подстилку и ложись на пол передо мной. В комнате тепло, я снимаю свитер, так что на мне остаётся только футболка, подхожу к ней и ложусь на спину. – Ты пьёшь таблетки? Я киваю. Мерете трёт камни друг о друга и смотрит на меня. – Я это вижу. – А? – Миоз. Узкие зрачки, – она кивает с закрытым ртом, – это совершенно нормально. Это вполне может тебе помочь. Тебе нужно что-нибудь ещё, чтобы успокоиться? – Радио, – отвечаю я хрипло. Я вытягиваюсь на полу, пока она отошла повернуть рубильник на приёмнике, – и кофеварка. Включи её. – Пойдёт? – спрашивает она, включив кофеварку и найдя радиостанцию, на которой играет лёгкая танцевальная музыка на фортепиано. Я киваю. – Нет, подожди, – восклицаю я, а затем резко поднимаюсь, хватаю с пола сумку и бегу в ванную. Там я достаю из сумки флакон духов, закрываю глаза и рот, а потом распыляю жидкость прямо в лицо. После этого я глотаю ещё две таблетки оксикодона и возвращаюсь обратно в гостиную. Мерете сидит и ждёт на краю гостиного стола. Она недовольно зажимает нос из-за сильного запаха духов, но ничего не говорит. Она садится на колени около меня, когда я снова ложусь на пол. – У человеческого тела есть семь чакр, – рассказывает она, согревая в руке красный камень, – это энергетические диски или центры, которые расположены вдоль позвоночника. Чакры направляют, распределяют и регулируют расход энергии и импульсов в теле. Мы расположим камни в этих точках, чтобы вибрации камней совпали с вибрациями чакр. Мерете начинает раскладывать камни разных цветов и форм в прямую линию от талии до лба: там она кладёт тёмно-лиловый овальный камень. После этого она берёт узкий продолговатый прозрачный кристалл и начинает рисовать им странный узор на моём животе и талии, тихо что-то приговаривая, так тихо, что я не могу разобрать, что она говорит. Я чувствую, как мои дурные мысли уплывают прочь тяжёлыми облаками, и тело охватывает эйфория, ощущение покоя и умиротворения. Боль уходит, открывая дорогу новым ощущениям. Наконец-то таблетки начинают действовать. – Я ощутила глубокую скорбь, – вдруг слышу я слова Мерете сквозь белую сетчатую мембрану, которая нависла между нами, – когда мы впервые встретились у нас дома и ты подал мне руку. Поэтому я так резко притянула её к себе. – Что? – бормочу я. Мои зрачки тяжелы, и трудно держать их открытыми. Я чувствую камни на животе, на груди, шее и до самого лба. Они как будто вращаются, снова и снова, всё сильнее впиваясь в ткани. Придавливают меня к полу, чтобы я не мог двигаться. – Потом я увидела её между тобой и Харви на парковке. Я пытаюсь что-то прошептать, но губы не шевелятся. – Она будто парила между вами. – Фрей, – вырывается у меня, – наконец-то. – Теперь я снова чувствую её энергию, – продолжает Мерете, останавливаясь на каждом слове, как будто их больно произносить, – она сильнее, настойчивее, словно она упирается в дверь и хочет войти. – Ты видишь её? – Да. – Скажи ей, что мне надо с ней поговорить. Скажи, что я решил. Я приду, если это то, чего она хочет. Внезапно я слышу, как Мерете сжимает зубы, так сильно, что они скрежещут. – Она замерзает. Мерете начинает стучать зубами, и я чувствую, как комната вдруг становится холоднее, как будто кто-то открыл дверь и впустил в дом зимнюю стужу. – Темнота, она хочет показать мне что-то в этой темноте, – дрожит Мерете и поворачивается к окну, – вон там. – Где? На маяке? Мерете не отвечает. Просто сидит на полу рядом со мной и дрожит. – Спроси её обо мне, – прошу я снова, – спроси её, почему она больше не хочет приходить? – Она сомневается. – Да, – мечтательно говорю я и прикрываю глаза, – мы оба в сомнении. – Так темно. – Ты видишь луну? Ты её видишь? – Оно говорит, – шепчет Мерете, – грохочет и стучит о металл. Боже, как мне холодно. – Авария, – задыхаюсь я, – Боже мой, это авария. – Вода. Я слышу, как она разливается повсюду, чувствую солёный вкус внутри. Мерете внезапно начинает долго и тяжело откашливаться, как будто сейчас задохнётся. – Так холодно, – дрожа произносит она, жадно вбирая в себя воздух. – Дай ей войти. Ты должна позволить ей войти, чтобы я смог поговорить с ней. – Господи! – Мерете внезапно хватается за грудь, как будто задыхается. Её голос изменился, в нём какой-то другой оттенок, которого не было пару секунд назад. – Так быть не должно, – стонет она и лихорадочно осматривает комнату, как будто что-то ища. – Нет, погоди, – дрожит она, – я не понимаю, что ты говоришь. – Фрей? – возбуждённо кричу я. – Фрей, ты здесь? – Нет, нет, – грустно произносит Мерете, – я не понимаю. Я чувствую, как она спешно проводит ладонью по предплечью. Ладонь её холодная, как ледышка. – Фрей? – я пытаюсь встать, но моё тело будто привинчено к полу, и я не могу сдвинуться. Покой испарился, и ноющее ощущение паники скоро распространится по всему телу, – почему ты не отвечаешь? – Т-сс, – я сразу чувствую промёрзшую насквозь руку Мерете на своём плече, – ты не должен говорить, Торкильд. – Что? Нет, отпусти меня. Фрей! Подожди меня, я готов. Я готов прийти. Ледяная рука Мерете скользит по моему плечу наверх, она ладонью зажимает мои губы. – Теперь я поняла, – шепчет она и пальцами прикрывает мне рот, – это не Фрей. Это кто-то другой.