– Да, – ответила она осторожно. – Это Настя, Клер. Вы не знаете, где Джонатан?! Я чувствовала, как похолодели руки, слышала, как что-то шуршит в трубке. Но не хотела слышать то, что ответила мама Коула. – Джонатан улетел в Акапулько, – спокойно объяснила она. – Он вылетел шестичасовым рейсом. – Вы все знаете, да? Он сказал вам? – Настя, это только ваше с ним дело. Я не знаю, что произошло, но он очень был расстроен. И сказал, что у него теперь нет друга. И что должен подумать. И должен вернуться к съемкам. Я сползла по стене на пол и прижала к себе колени, слушая ее. – Ты же знаешь, он не любит разговаривать о том, что его беспокоит. – Все кончено, Клер… Все кончено… – прошептала я. Я знала, что мне теперь делать. Глава 19 Я тебя не люблю «Любовь – это наркотик. Поначалу возникают эйфория, легкость, чувство полного растворения. На следующий день тебе хочется еще. Ты пока не успел втянуться, но, хоть ощущения тебе нравятся, ты уверен, что сможешь в любой момент обойтись без них. Ты думаешь о любимом существе две минуты и на три часа забываешь о нем. Но постепенно ты привыкаешь к нему и попадаешь в полную от него зависимость. И тогда ты думаешь о нем три часа и забываешь на две минуты. Если его нет рядом, ты испытываешь то же, что наркоман, лишенный очередной порции зелья. И в такие минуты, как наркоман, который ради дозы способен пойти на грабеж, на убийство и на любое унижение, ты готов на все ради любви». Паоло Коэльо «На берегу Рио-Пьедра села я и заплакала» Знаете, раньше я сравнивала себя с Золушкой, такой тихой милой девушкой, которая спит на золе, вытирая нос грязной рукой, а потом вдруг превращается в прекрасную принцессу, в которую влюбляется принц. Но теперь я не знала, кто я. Золушки не поступают так с принцами, они не меняют их на кучера или пажа, они остаются верными с первой секунды, как увидели своего возлюбленного. А я все делала неправильно. – Все кончено… – прошептала я. В голове, как муравьи, разбегались в разные стороны мысли о том, как жить дальше, о том, куда идти, о том, с кем поговорить, все обсудить, потому что крыша ехала конкретно. Я запустила руки в растрепанные волосы и схватилась за виски, размышляя о поступке Джонатана, который зря подпортил репутацию, сделав заявление о том, что он не свободен, что он не со Скарлетт, а я преподнесла такой сюрприз. Конечно, не бывает безвыходных ситуаций, не зря в английском метро написано не просто «Exit», а глубокомысленное «Way out». Звонок застал Надю в кровати, она уже практически заснула, но, как преданная подруга, выслушала и почти по-доброму ответила, что она бы на месте Джонатана со мной не только разговаривать не стала, да еще бы и плюнула, растерла все по лицу. Моя милая подружка, как всегда, поддерживала по полной независимо от того, что происходило в моей жизни. – Слушай, – сказала она, – у него же такие проблемы с доверием были, а ты? – Я все понимаю, – всхлипнула я. – Знаешь, с такими проблемами с алкоголем, когда память вышибает, как пробки, я бы вообще нигде и никогда не пила, Стасямба. – Ты права, как он может мне доверять. Даже не могу представить, что там у него в голове, – соглашалась я с ее доводами. – Что там… Обзывает тебя последней бичей и думает о том, как сделать так, чтобы ты отлипла. А ведь я предупреждала, – вздохнула подруга. – Предупреждала, – повторила я на автомате. – Насть, ты на меня не обижайся, но не твоего полета была птица. Чего тебе с Томом не жилось? Сейчас бы сидела у него под бочком. – Я не уверена, что я ему вообще была нужна, Надя. Месть, и все такое… – Нет, – остановила она. – Может, сначала месть, но я видела, как он на тебя смотрел. Такое не сыграешь. Я прикрыла глаза, переводя дыхание и обдумывая то, что собиралась сделать. Об этом я не намеревалась разговаривать с Надей, но ее выслушала с осторожностью и вниманием. А еще я рада была опять услышать то, что она меня поддержит, что бы ни случилось, что бы я ни надумала предпринять. Поэтому я решилась, отыскала один важный номер телефона и, смотря в окно на начинающий окрашиваться в желтые цвета парк, слушала гудки в трубке. «Я помогу тебе, – схватилась я за мысль в голове. – Я помогу забыть и вернуть то, что ты мог потерять». Ветер гнул ветки и срывал одинокие листочки, против воли они кружились и неуверенно падали. Так же и меня жизнь срывала против воли, только падать было больнее. И все же, когда длинные гудки прервал неприятный женский голос, я была готова к разговору. – Райли, – услышала я в трубке. – Это Настя. Настя Щербакова, – уверенно произнесла я. – Я слушаю вас, Настя. – Я согласна на ваше предложение. Что мне надо делать? * * * General Juan N. Álvarez International Airport. Мексика. Семь часов утра. Три дня я не видела и не слышала Джонатана после его отъезда, в районе груди пустота, в голове сумбур из всяких предположений и выводов. Я все и так понимала, раз он уехал, ничего конкретно не объяснил, оставил одну, а обещал, что будет рядом, то вывод напрашивался один – он меня не простит. Таких сложно любить, которые никого не слушают и все знают лучше всех. Да и возможно ли любить меня? Любить такую, какая я есть? Я совсем не ценю то, что имею, а если ценю, то не могу сохранить. Как тут оставаться оптимистом и не поддаваться панике? Никак. Совершенно вымотанная после двенадцатичасового перелета, я выходила в зал ожидания аэропорта и искала глазами табличку с моим именем. Оказалось, здесь, в Мексике, меня встречала сама Райли Джонс, как она представилась. Ее строгий и уверенный взгляд пронизывал до самого сердца, она выглядела так, как я ее себе и представляла: строгий серый брючный костюм, лодочки на низком каблуке, короткая стрижка а-ля мальчик, минимум косметики или умелый макияж и ярко-красные губы. Эта дамочка знала, чего хочет, и вряд ли собиралась помогать именно мне. Весь ее вид говорил о том, как она меня презирает и готова сделать все что угодно, лишь бы избавить от моего присутствия Джонатана. – Мисс Щербакова? – Райли протянула руку для рукопожатия, но я проигнорировала ее жест. Я не завязывать новую дружбу прилетела сюда. – Просто Настя. – О’кей, Настя. Мы немедленно должны вылететь в Лос-Анджелес. Планы неожиданно поменялись, поэтому времени не так много, чтобы успеть на наш рейс. Пресса будет ждать там. Еще перелет. К этому я была не готова, но сейчас я просто слепо следовала указаниям, отдавшись в руки агента Джонатана, продолжая, как в детстве, быть послушной и хорошей девочкой. Как ни странно, здесь нас не встречали папарацци, отчасти поэтому я не нервничала, а может быть, за двенадцать часов уже просто смирилась с тем, что собиралась предпринять. Все, что мне хотелось, – это чтобы все быстрее закончилось и Натан стал свободным и счастливым. Без меня… – Всего каких-то пару часов, и мы приземлимся в Калифорнии. Не переживай, это хорошие авиалинии, и мы полетим с комфортом в бизнес-классе, – говорила Райли, пока я старалась не отставать от нее, перебирая ватными ногами по мраморному полу. Сердце сжалось от жесткого и равнодушного обращения ко мне этой женщины. Неужели она думала, что сейчас я могу переживать о том, в каком самолете мне придется совершить перелет, чтобы провалиться в бездну? Но скорее всего, Джонатан являлся для нее всего лишь средством зарабатывать себе на вот эту огромную сумку Louis Vuitton и очки Ray-Ban. – Простите, – чуть не споткнувшись и врезавшись в нее, начала я. – Райли, вы были влюблены? – Что? – снисходительно и с некоторым удивлением спросила она, останавливаясь. – Милая, у меня нет на это времени. Любовь… Она фыркнула, повторяя это слово, потом задумалась, и мне показалось, что внутри у нее в глазах что-то затеплилось, но это только показалось, потому что ее ответ отверг все мои предположения. – Любовь – это пшик, – и она щелкнула пальцами. – Сегодня она есть, а завтра… Завтра только боль и одиночество. Любить слишком большая роскошь для меня. И для Джонатана тоже. У него сейчас в работе столько проектов, что… – Да, роскошь… – как под гипнозом повторила я. – Проекты… Какие чувства. Нам с ней не о чем было разговаривать. Она бы никогда не смогла меня понять. В машине после перелета до Лос-Анджелеса я продолжала дремать, не думая о том, в каком виде предстану после всех перелетов и бессонных ночей перед журналистами. Хотя сейчас было уже все равно, что и кто про меня подумает. Я столько прочитала про себя интересного в Сети и СМИ, которые на пустом месте могли сотворить статью, что какой-то внешний вид мог даже не беспокоить. И все же я думала о том, чтобы и здесь лишний раз не было проколов и Коула не смогли бы осмеять за страшненькую девушку. Черный «БМВ» затормозил, заставляя выбираться из невнятного сна. – Мы на месте, – сообщила Райли с переднего сиденья. – Готова? – Да, – упавшим голосом ответила я, растирая лицо. Райли ждала у двери, когда она открылась передо мной, и водитель протянул руку, чтобы помочь выйти. Выбравшись из машины, я сощурилась от яркого калифорнийского солнца, закинула рюкзак на спину и поспешила за все так же великолепно выглядевшей Райли к высотному зданию. – Не переживай за внешний вид, с тобой поработает визажист, – успокоила она, мило улыбаясь, когда мы попали в прохладу высотки. – Не может же наш секс-символ встречаться с кем-то, кто хоть отдаленно будет напоминать тень умершего отца Гамлета. Даже на американском континенте меня сравнивали с отцом Гамлета, это был знак, оставалось только понять, знак чего мне преподносит Вселенная. Поджав губы и не собираясь отвечать на язвительные замечания агента Коула, я молча следовала за ней к лифту, который должен был поднять нас на пятнадцатый этаж. Кабина плавно поднималась, а мы через прозрачную стену наблюдали, как люди внизу становятся все меньше и меньше в размерах, хотя я сама и так уже чувствовала себя бесполезной мушкой, которая случайно залетела не туда. – Волнуешься? – продолжала ухмыляться Райли. – Нет, – уверенно ответила я. – Из-за чего?