По-моему, страдания и глубокий сон мне предстояло забросить на верхнюю полку над креслами, потому что Андрей собирался болтать весь полет. Хотя это тоже был вариант не думать о том, о чем думалось. – Да, первый и последний, – нехотя ответила я. – Ой, ладно, я тоже так говорил, когда первый раз поехал сюда… – Андрей наклонился вниз, к ногам, и стал шуршать пакетами, а я разглядывала его шрам на коротко остриженной голове. – Опа… Неожиданно выпрямившись и улыбнувшись так, что на правой щеке у него проступила ямочка, парень протянул мне бутылку коньяка. – Ну что? Хряпнем для смелости? Я улыбнулась, и мы хряпнули. * * * – Подожди, подожди, – уже слегка заплетающимся языком остановил меня Андрей. – А вот этот знаешь? И он начал рассказывать следующий анекдот: Представь себе – новый авиалайнер. В пассажирский салон входит стюардесса: – Вы находитесь на нашем новом авиалайнере, в носовой части самолета у нас находится кинозал, в хвостовой – зал игровых автоматов, на нижней палубе – бассейн, на верхней – сауна. А теперь, уважаемые господа, пристегните ремни, и со всей этой чертовщиной мы попытаемся взлететь. Я фыркнула, вытягивая руку из-под его ладони. – Это уже не смешно, мы взлетели и летим… – Я пыталась разглядеть время на часах. – О! Мы летим уже шесть часов. Половина пути пройдена. – Тогда за шесть часов, – поднял пластиковый стаканчик Андрей. – Да! – ответила я, глотая карамельно-горьковатую жидкость. – За шесть часов. И много тысяч километров, которые теперь отделяют меня от Джонатана, его улыбки, пронзительного взгляда и любимых объятий. Конечно, сейчас можно думать только о себе, заботиться, чтобы твое душевное равновесие не страдало, а потом уже о тех, кого ты могла задеть. Но что, если я не чувствовала себя хорошо, когда кому-то было плохо. А мне было плохо, когда я думала о том, что Джонатан почувствовал, узнав от Тома… И все его жертвы казались напрасными. Стоп! «Все уже произошло. Я сделала то, что должна была». – Твоя очередь, – подтолкнул меня локтем парень справа. – А? Да. Я вот какой вспомнила. Стюардесса объявляет: – Уважаемые пассажиры, пристегните ремни, закройте рты – зона летающих соплей. Пассажир с последнего ряда: – Да это брехня, ням, ням, ням… – Ха-ха-ха, – загоготал Андрей. – Противненько. Он разлил еще порцию коньяка. – А теперь такой. – Что такое командир? – Это мозг экипажа! – Что такое штурман? – Это глаза экипажа! – Что такое бортинженер? – Это руки экипажа! – А что такое второй пилот? – А это, э-э, член экипажа… – Пф-ф… – прыснула я. К нам подошла стюардесса: – Простите. Давайте будем уважать авиакомпанию и всех, кто ею воспользовался. Многие пассажиры спят, а вы слишком громко разговариваете. – Тс-с… – сказала я, посмотрев на Андрея, потом на стюардессу, и приложила палец к губам. – Тс-с… – заговорщически прошипел парень. – Последний: У самолета шасси не выходит… Стюардесса объявляет: – Леди и джентльмены, у всех вас под ногами находится небольшой люк. Поверните два красных рычажка, вытолкните люк и выставьте ноги! Так, спасибо! А теперь побежали, побежали, побежали!!! Я еле сдерживала смех… и думала только о том, что мне просто повезло с попутчиком, он помог мне пережить этот долгий полет и не впасть в полное уныние. Мы расстались в Хитроу, там он пересаживался на рейс до Питера, а я спешила в квартиру на Кенсингтон, чтобы собрать свои вещи, которые остались. Предстояло покинуть эту страну навсегда. Андрей просил телефон, но я лишь пропела: – Шестнадцать восемьдесят пять и два ноля… – Ты написала на ладони у меня? – продолжил он. – Угу… – А как же встретиться и продолжить общение? – Андрей был очень хорошим, но не Джонатаном Коулом. Мне никто не сможет никогда его заменить, никогда… – В следующей жизни, – бросила я, направляясь к выходу из аэропорта. – Если Вселенная захочет! – Ты потрясающая девушка! – крикнул он, и я обернулась. – Удачи! – Спасибо! – Удача мне, несомненно, будет нужна в ближайшее время. Я включила телефон и тут же получила сообщение: «Ты приземлилась?» – Джонатан. Это выглядело нечестно, мы порвали, и он не мог мне писать, но опять писал. Наш телефон я оставила ему, но он знал и мой старый номер. «Не буду отвечать», – решила я. Сжав телефон в руке, направилась к табличке такси, но не успела я там оказаться, как телефон завибрировал и на экране высветилось: «Лиззи». Эта семья сведет меня с ума! Лиззи хотела видеть меня немедленно, и ее не могли убедить никакие отговорки. Она собиралась меня ждать возле квартиры, если понадобится. Поэтому я ничего не могла сделать, кроме как уступить ей и выслушать все, что она собиралась мне сказать. Точнее, обвинить меня в том, что я сделала ее брата несчастным. – Проходи. – Я впустила ее в квартиру и закрыла дверь. – Присаживайся на диван. Будешь чай? – Я не знаю, где ты вычитала, что все англичане решают свои вопросы чаем, но это бред, – пробурчала она, присаживаясь на краешек углового дивана. – Просто я не уверена, что здесь есть какое-то спиртное. В квартире я прожила не так много времени. Да и вообще… – Ты все-таки решила это сделать? – без предисловий начала она, пристально изучая меня. – Лиззи, может, это прозвучит грубо, но я слагаю с тебя полномочия доброго ангела. Все. Мы расстались с Натаном, – сказала я, пытаясь быть хладнокровной. – Расстались? – удивлялась она, приподнимая левую бровь так же, как ее брат. Я улыбнулась этому про себя. – Он сказал, что ты его бросила. Настя, ты сказала, что не любишь его. – Я вижу, вы уже пообщались. – У него никого нет ближе, кроме семьи. – Я не знаю, что он сказал, Лиз, но так будет лучше для всех. – Меня не интересуют все эти люди. Только мой брат и… ты… Почему ты так поступила? Ведь он… – Не надо, Лиззи. Ты все прекрасно знаешь и понимаешь, почему я так поступила. И он все понял. Он большой мальчик, у него было время подумать, но решила за нас я.