Ещё неделя — всё то же, то же, то же. Потом наступила пятница. 28 В пятницу, когда Вар сидел на башне, на улице перед церковью остановился автомобиль. Автомобиль был большой, гладкий, серьёзного угольного цвета. Из автомобиля вышел человек в костюме, тоже серьёзного угольного цвета. И даже с башни было видно, какие у него до блеска начищенные туфли. Это хороший знак, решил Вар. Человек в таких до блеска начищенных туфлях никогда не ступит на такой пыльный и грязный участок. Человек не ступил. Он очень целеустремлённо направился к середине сетчатого ячеистого ограждения. Поставил на тротуар кожаный чемоданчик, открыл. И, достав из него ярко-жёлтую табличку, прикрепил прямо к сетке. А потом защёлкнул чемоданчик, вернулся к своему автомобилю и уехал. Вар почти скатился по лестнице, подбежал к Джолин и молча указал на ограждение. Кажется, она поняла. Ярко-жёлтая табличка была прикручена к сетке сверху и снизу. Чтобы всем было ясно, что она никуда не денется. ОСЕННИЙ ОТКРЫТЫЙ АУКЦИОН Участок № 788 НАЗНАЧЕНИЕ: КОММЕРЧЕСКАЯ ЗАСТРОЙКА Вар перевёл взгляд с таблички на лицо Джолин. Оно было испуганное. Все сто стрел сразу, прямо в цель. Он прижал руку к груди. — Ладно, Джолин, ничего. Всё будет хорошо. Но это были пустые слова. Джолин качала и качала головой, не могла остановиться. А потом сорвалась с места и припустила прочь. Но тут же резко свернула и исчезла в зарослях кустарника на заднем дворе «Греческого рынка». Стоя в одиночестве перед сетчатым забором, Вар почувствовал себя совсем беззащитным. Поэтому он перелез обратно и побрёл к крыльцу. Всё здесь выглядело теперь иначе. Развалины церкви, сад Джолин, весь участок — всё казалось ужасно хрупким. И всё будто взывало о помощи. Уже ставя ногу на подъёмный мост, Вар заметил под кустом остролиста короткий проблеск — что-то металлическое? Он подошёл, наклонился: да, брошенный рекламный щит-раскладушка. Вар вытащил его, поставил домиком. С обеих сторон щита чёрными пластмассовыми буквами была выложена надпись: НЕ БОЙСЯ. Тут же у него в голове всё начало прокручиваться по новой: сначала Джолин, страх на её лице, когда она прочитала объявление об аукционе, потом он сам, тук-тук-тук-тук прямо в сердце. Вар отнёс раскладушку к папайевому саду и поставил между двумя рядами банок. НЕ БОЙСЯ, Джолин. 29 — Это что ещё такое? — Джолин стояла, уперев кулаки в бока. Вар отступил на шаг от раскладушки. — То, что написано. Не бойся. Костяшки на кулаках Джолин побелели. — Кто сказал, что я боюсь? — Да ладно. Я видел твоё лицо, когда ты это прочла. Взгляд Джолин перескочил на ограждение перед главным крыльцом, и ему вдруг показалось, что она просела, как будто внутри у неё не стало скелета. — Они никогда не созреют. Я никогда их не продам, у меня никогда не будет этих денег. Дура я. — Размахнувшись, она пнула ближайшую жестянку с только что проклюнувшимся ростком. Вар бросился к опрокинутой банке, поставил её и как мог утрамбовал почву вокруг маленькой папайи. — Так нельзя, это неправильно, — сказал он. — Мы же отлично всё здесь устроили. Джолин гневно помотала головой. — Может, в Волшебной Стране Справедливости всё происходит правильно. А у нас вот так. Она пинком опрокинула соседнюю банку. — Я не оставлю их тут, не хочу, чтобы их раздавил бульдозер. Лучше я сама их убью. — Перестань. И ещё одну банку. И ещё. — И мне придётся искать какую-то работу. — Нет, Джолин. Мы не допустим этого. Мы что-нибудь придумаем. Ты не потеряешь свой сад. — О чём ты? А о чём он? Вар вдруг увидел перед собой одиннадцатую страницу своего доклада. И на этой одиннадцатой странице будто зажглось число: 12. Всегда сражайся за Правоту и Добро, против Несправедливости. Вот он о чём. О том, что это Несправедливость. А он должен сражаться за Правоту и Добро. И на самом деле это и есть та цель, к которой будет устремлена его жизнь, — прямо сейчас он это понял. Он расправил плечи, стал выше. — Я этого не допущу, Джолин. Я спасу твой сад. Джолин фыркнула. — Мне интересно, как ты собираешься это делать. — Пока ещё не знаю. Но сделаю. Я клянусь. — Клянёшься? — Обещаю. Даю слово.