— Я хочу знать. Джолин посмотрела вниз, на свои коленки. Подула на чёлку. — Ладно. Но только это ничего не значит, ясно? Когда мне было пять лет, мать посадила меня в машину. Там было полно чемоданов, и я подумала, что мы едем в путешествие. Но мы просто завернули за угол, к тётиной квартире. Мать повела меня вверх по лестнице. В другой руке у неё был мой чемодан. Когда тётя открыла, мать отпустила мою руку и они стали орать друг на друга. Мать кричала: «Я не могу ехать в Нэшвилл с этим!» Уолтер говорит, у меня на лице было написано, что я ничего не понимала. — А почему Уолтер?.. — Ну, он поднялся посмотреть, что там за вопли. Вар слушал, как дождь тихонько барабанит по клеёнке, и представлял себе Джолин — маленькую девочку в ожидании большого путешествия, которая крепко держится за мамину руку, а потом — за пустоту. И это напомнило ему, как она ухватила его за руку в их первую встречу. Он много об этом думал. Больше всего он думал о том, что она чувствовала, когда держала его руку. И вспоминала ли она об этом хоть раз. И захочет ли она, чтобы её кто-нибудь когда-нибудь взял за руку. Он стал незаметно передвигать правую руку, пока она почти не коснулась левой руки Джолин. Дополнительная информация. Мне не было неприятно, когда ты взяла меня за руку, репетировал он в голове, пока это не перестало звучать жалко. — О, дождь кончился, — сказала Джолин в тот самый миг, когда он открыл рот. — Ну и хорошо. 63 Вар сидел на заднем крыльце, наведя объектив на свои ноги. Ногами он болтал во рву, устраивая водоворот, и они то казались длинными и костлявыми, то ускользали, как рыбы, то вдруг теряли пальцы. Он отложил камеру. Раскрой глаза. Будь реалистом, говорит Джолин. У неё это всегда звучит так, как будто реальный мир прочен и надёжен. И одинаков для всех. Да только ему, Вару, реальный мир казался чем-то вроде его собственных ног под водой. Этот реальный мир искажает, запутывает, дразнится. Взять хотя бы его, Вара, доклад. Пока он над ним работал, время бежало быстро — целые часы протекали незаметно. Потом, пока ждал оценки, время еле ползло. А когда увидел на верхней странице оценку А, ему показалось, что стены класса светятся и сияют. А из школы домой он не шёл — летел, гравитация ослабла. Он поднял голову. Или вот взять облака. С научной точки зрения, это скопления водяных капель или кристалликов льда. Но вот, допустим, трое смотрят в небо, и каждый видит своё: дракона; близость дождя, полезного для папай; знак, что не надо брать человека за руку. Он посмотрел вниз. Или вот… И тут Вар увидел кое-что странное. Левая нога выше колена странно вспухла. Он что, ушиб её и не заметил? Он посмотрел на правую ногу. Над коленом была такая же твёрдая опухоль. Вар напряг ноги и рассмеялся вслух. Мускулы! Он напряг руки. И тут мускулы! Он задрал рубашку. Встроенный надувной матрасик сдулся! Ну конечно. В последние несколько недель он без всякого напряжения носил по шлакоблоку в каждой руке. А мама вечерами смотрела на него странно и спрашивала, хорошо ли он питается. Может быть, участок пока ещё не изменил его внутри, но уже изменил снаружи. А снаружи — это часть внутри. Так что это начало. Вар растянулся на горячем крыльце. Кого он обманывает? Никакое это не начало. Это были лучшие дни в его жизни. И чем счастливее он становился, тем виноватее себя чувствовал, потому что счастливее-то становился прежний Вар. Хотя он каждый день погружался в перерождающий ров, новое «я» пока ещё не проявилось. А уже середина августа. Надо поднапрячься. Как только Джолин ушла, он прыгнул в воду. На этот раз он всё сделает правильно. — Сделай меня новым! — сказал он. Вслух. — Сделай меня нормальным! — крикнул он. Потом вспомнил, как волнующе звучал церковный хор, и добавил: — Аллилуйя! — для верности. А потом упал на спину. Он удерживал себя под водой целую минуту, отсчитывая секунды. Лежал, пока не заболело в груди. Он не знал, что это: то ли рождается его новое «я», то ли жжение в лёгких от нехватки воздуха. Отплёвываясь, он вырвался из воды — и ощутил на себе взгляд чьих-то глаз ещё до того, как разжмурил свои. Джолин смотрела на него из зелёной изгороди. Она показала ему мусорный мешок: — Я его тут забыла. Вар застыл от ужаса. Неужели она слышала? Может, нет? Ну конечно да. Джолин положила мешок на землю. Плечи её поднялись и опустились, как будто она тяжко вздохнула, приняв решение. Она спустилась ко рву, перебросила ноги через стену и соскользнула в воду. Вару только и оставалось, что скорбно наблюдать, как она бредёт к нему. Небось хочет прямо в глаза сказать, как жалко и смехотворно он выглядел. Но он ошибся. — Ты не можешь сам это сделать, — сказала она. — Тебя должен окунуть кто-то другой. Она обхватила его шею сзади одной рукой, а вторую положила ему между лопаток. — Наклоняйся назад, — сказала она. — Я тебя окуну. Но только не проси сделать тебя нормальным. Ты уже в сто раз лучше, чем нормальный. 64 В баре было безлюдно. Уолтер поднял взгляд от книги, улыбнулся и сказал: «Сегодня жаркий денёк», — отчего сердце у Вара стало стучать не так бешено, а кулак, сжимавший внутренности, разжался. Зато сам Уолтер озабоченно нахмурился. — А где Росточек? — Росточек?.. А, понял. Она у миссис Ставрос. Лицо Уолтера разгладилось. — Тебе как обычно? Вар кивнул — у него теперь было своё «как обычно» — и уселся на табуретку. Уолтер поставил перед ним свежий имбирный эль и украсил кружочком апельсина, который в его лапище казался крошечным. — Ну, как дела, дружище? — спросил он, как и надеялся Вар. Вар глотнул, потом вздохнул. — Спасибо, Уолтер, всё тип-топ. Правда, есть одна проблема… Уолтер подтолкнул к нему чипсорешки. Вар забросил пригоршню в рот — просто потому что вкусно, а не ради проблемы. Он и так знал, в чём она состоит. Пункт четвёртый Рыцарского кодекса чести гласил: Всегда говори правду. А он, Вар, всё это время не говорил родителям правды. И не только о «Рекреации», но и том, что по-настоящему важно: например, что он старается стать нормальным. Он вдумчиво хрустел чипсорешками, докапываясь до сути проблемы. И эта суть его удивила. — Уолтер, — сказал он, — я лгал самому себе. — О-о, да! Тут и говорить нечего! Но Вар продолжал говорить. — Ты когда-нибудь хотел начать всё с начала, Уолтер? Типа… родиться заново? Уолтер потёр шею.