Часть 4 из 43 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Одиннадцатые! — крикнула миссис Санчес из боковой двери. — Выходим на круги, Кайл уже ждёт! Десятые, и вы тоже.
Круги. Про круги Вар и забыл. Двенадцать раз обогнуть здание: сначала обычный шаг, потом с высоким подниманием бедра, потом прыжки, потом бег — быстрее и быстрее, когда в висках уже стучит и по спине льётся пот, — и дальше пять кругов «свободных движений», но никакой свободы в этих движениях нет, потому что двигаться всё равно можно только по кругу. Полчаса кругов — обязаловка для всех. Два лета в «Рекреацию» ходили дети на костылях, а в один год был мальчик в инвалидной коляске — даже их не освобождали от кругов, только разрешали двигаться помедленнее. Вар вздохнул и направился к двери.
— Этому лагерю нужна нормальная игровая площадка, — сказал он, проходя мимо директрисы, и сам ошалел от того, что произнёс это вслух. Но она была такая вымотанная, что даже не обиделась, только пожала плечами.
— Этому лагерю много чего нужно. Нормальный бюджет, для начала.
6
На улице Вар выбрал себе место немного поодаль, чтобы удобно было наблюдать и изучать, но всё же достаточно близко к остальным, чтобы любой взрослый сразу видел: этот ребёнок занят осмысленным социальным взаимодействием.
Мальчик с длинной шеей, сутулясь, вышел из зала вместе с Десятыми. Поозирался, отыскал глазами Вара и переместился поближе к нему.
— Я Бен. Я тебя раньше не видел. Ты тоже тут новенький? — спросил он с такой надеждой, что Вар вспомнил свои самые первые недели в «Рекреации». И, вспомнив, поморщился.
— Нет, — ответил он. — Я тут старенький.
— Так. Выстроились в колонну по одному! Одиннадцатые сюда, Десятые сюда, — скомандовал Кайл, вожатый этого года, и длинношеий мальчик поплёлся в конец строя.
Глядя ему вслед, Вар думал: а ведь так оно и есть — здесь, в лагере, он чувствует себя стареньким. До этого момента он и не знал, что быть старым — это такое чувство; думал — просто морщины и блёклый вид. Но нет, очень даже чувство. Будто ты весь изношенный.
Шаркая, он побрёл за остальными Одиннадцатыми к большому дубу в углу лагерной территории, откуда начинались круги.
— Первый круг, шагом!
Здесь тоже ничего не изменилось.
За дощатым забором — знакомая розовая башня, колокольня церкви Славного Альянса. По вторникам, когда из их кухни плывёт аромат лазаньи, летний лагерь какое-то время пахнет гораздо приятнее обычного. А по пятницам у них хор, и тогда воздух над лагерем вибрирует. Вар любил представлять, что эти громозвучные «аллилуйя» — саундтрек в фильме про победу-любой-ценой, а он сам — главный герой, только что продержавшийся в живых ещё неделю.
Одиннадцатые свернули за угол и шли теперь вдоль парковки позади общественного центра. По ту её сторону, за оградой, горела неоновая вывеска бара «Грот»: синими буквами «СТАРОЕ ДОБРОЕ ПИВО — АЙРОН СИТИ» и рядом розовый фламинго, навечно погрузивший свой клюв в золотую кружку. Вар как-то пробовал пиво и так и не понял, чего ради нормальному человеку, а тем более фламинго, вообще его пить; но в принципе ему нравилось, что тут пивбар, — стоит и стоит, пусть. В ненастные дни его неоновая вывеска подсвечивала дождь, и он стекал по окнам «Домика искусства» цветными струйками. Ух ты! Смотри.
Пока он стоял и щурился на вывеску, пытаясь вызвать из памяти неоновый разноцветный дождь, последние Десятые прошли мимо; пришлось догонять их бегом.
Третья часть маршрута — вдоль городской библиотеки. Вот бы провести этот день в её читальном зале, проглатывая в тишине книгу за книгой. Там темновато и прохладно, и целая полка средневековой истории.
Цепочка Одиннадцатых и Десятых — дюжина голов, уже поникших от жары, — тащилась теперь вдоль фасада общественного центра, обратно к большому дубу.
— Второй круг — марш! — проорал им Кайл, как надзиратель арестантам.
Дети покорно двинулись дальше, высоко задирая колени.
Тут Вар замедлил шаг.
Он последний в колонне. Никто не заметит, если он сейчас отойдёт вот за это дерево и пропустит пару кругов.
Несколько секунд его старое послушное «я» спорило с новым, самонадеянным. А потом он просто взял и рванул к дубу.
Затаившись между стволом и забором, он смотрел, как последние Десятые сворачивают за угол. У него кружилась голова, и всё тело гудело, будто по венам бежал ток.
Он ухватился за ветку над головой и, качнувшись, закинул себя наверх. Лёг животом на толстый сук, вытянул руки, ноги — это его ветви. Представил, как сок бежит по венам, как из кончиков пальцев развёртываются нежные листочки.
Он больше не чувствовал себя старым.
Второй круг закончился почему-то очень быстро, из-за угла донёсся топот марширующих детей. Вар переполз на руках в гущу листвы ближе к концу ветки, тянувшейся за дощатый забор, зажмурился. И не открывал глаз, пока топот не затих: логика страуса.
А когда открыл, чуть не грохнулся с дерева.
Кажется, церковь была осаждена и пала.
7
Крыша снесена; стены, наполовину разрушенные, похожи на зубчатый парапет — Вар узнал, что это такое, когда готовил доклад по замкам: зубчатый парапет напоминает челюсть, в которой выбита половина зубов.
Он всё-таки свалился с ветки — рухнул на заросшую лужайку перед главным крыльцом.
От массивных деревянных дверей осталась одна створка — вторая раскрошена в щепки; та, что осталась, выворочена наружу и торчит под углом, как полуопущенный подъёмный мост. Над крыльцом — вделанный в стену железный штырь. Судя по осколкам стекла внизу, раньше с этого штыря свисал фонарь. Но теперь фонаря не было, одна только ровная чёткая тень. И эта тень указывала прямо в выломанную дверь, словно говорила: входи.
Но Вар не спешил. Он поднялся на крыльцо и внимательно изучил тень. Когда-то строители замков встраивали в стену с южной стороны — а это как раз южная — солнечные часы. Чтобы жители окрестных деревень могли узнавать по ним время.
Вар посчитал в уме. Мама уехала в восемь сорок пять — значит, сейчас примерно девять часов. Чертить ему здесь было нечем, но только что, когда приземлялся перед крыльцом, он ссадил колено. Поэтому он немного повозил пальцем по ранке и написал кровью на стене в том месте, где заканчивалась тень: I и потом X.
Он вошёл и, перебравшись через гору обломков, оказался перед винтовой лестницей колокольни. Сверху, оттуда, где раньше был шпиль, а теперь зияла пустота, в башню лился яркий свет, в котором стальные ступени мерцали и подмигивали, словно маня.
Вар уже поставил ногу на нижнюю ступень, но тут неподалёку что-то коротко проскребло — будто металлом по гравию.
Пригнувшись на всякий случай, Вар обернулся на звук.
Через второй выход была видна детская площадка в заднем конце церковного двора. У сплющенной детской горки сидела на корточках тощенькая девочка в комбинезоне. Из-под её соломенной шляпы с обвислыми полями торчали волосы, похожие на жёлтые плоские ленты. Девочка только что воткнула в землю садовый совок.
Пока Вар работал над своим докладом, он узнал, как важно рассмотреть врага сверху, пока он тебя ещё не заметил. Сражения выигрывались и проигрывались на сторожевой башне, — написал он, и миссис Спрег приклеила рядом с этим предложением стикер — улыбающуюся лампочку.
Вар шагнул к лестнице, собираясь тихо подняться наверх. Но в тот момент, когда он взялся за перила, две отломанные железные балясины сорвались вниз и оглушительно запрыгали по ступеням.
Вар оцепенел.
— Эй!
Он повернулся лицом к заднему крыльцу.
Девочка стояла теперь подбоченясь посреди асфальтовой парковки. Над её перепачканными щеками сверкали серебром солнечные очки с зеркальным покрытием.
— Что ты тут делаешь?
Вар перелез через завалы, встал в проходе и тоже подбоченился.
— Ничего.
— Я первая пришла. Так что давай топай отсюда. Делай своё ничего где-нибудь в другом месте.
— Ну как… — Ему нравилось говорить «ну как». Когда непонятно, что дальше, «ну как» позволяет выиграть немного времени. — Ну как… Это не твоя собственность. Это церковь.
— Не-а. Была церковь. А теперь… — она махнула рукой назад, туда, где из земли торчал её совок, — это мой сад.
Только сейчас Вар увидел: среди расплющенных и покорёженных фрагментов детской площадки расставлены десятки широких жестяных банок с облезлыми этикетками.
— Сад из жестянок?
Девочка молча повернулась к своим банкам.
Спустившись с крыльца на парковку и проходя мимо девочки, Вар распрямил спину — постарался стать выше; к его облегчению, он и оказался выше, как минимум на пару дюймов. Хотя глупо сравнивать, конечно, — он же не собирался с ней драться.
На детской площадке он присел на корточки и стал изучать этикетки. Все одинаковые, с надписью «ЧипсОрешки». И из каждой банки торчит растение, по колено высотой. Растеньица встопорщенные, как птенцы, и в то же время храбрые. Вар чуть не протянул руку, чтобы провести пальцем по кончикам перистых листьев, но сдержался. Вставая, он заметил позади жестянок ещё два ряда таких же растений — но эти были покрепче, высотой по грудь, и росли в земле.
— Видишь? — сказала девочка у него за спиной. — Сад мой. Значит, всё это место теперь моё.
То есть она забирает себе всё, а ему ничего не оставляет? Ну нет, это несправедливо, подумал Вар. Он тоже что-то заберёт себе.
— Ладно, — бросил он через плечо и пошёл обратно к крыльцу. Поднявшись на верхнюю ступеньку, он широко развёл руки, будто обнимая развалины. — Тогда это — моё.
Девочка тоже подошла к крыльцу.
— Церковь-то? Да кому она нужна? Она же разрушенная.