– Переезжай жить в тёплые страны. – Вот только меня там и ждут… Знаешь, я бы, может, и попробовал – в конце концов, никаких особенных перспектив впереди не наблюдается, – сказал он внезапно. – Только вот кое-что останавливает. – Мама? – предположила я. – Ну, так Виктор есть, присмотрит. – Ну, и мама тоже… Дальше мы шли молча. Впрочем, идти было недалеко – здесь всё рядом! – и уже через четверть часа я отряхивала снег от сапог на пороге своего дома. Тётушка обнаружилась на кухне, разумеется. – Привет! Ты чего звонила? – спросила я. Так, сумку бросить в спальню и переодеться в домашнее. Надо же, как бабушка навсегда вбила в меня это правило! Вроде, в доме тепло, можно обойтись футболкой… – Вообще-то я хотела, чтобы ты зашла в овощной и купила лук. У нас опять кончился, – сказал Розалия с некоторым ехидством. – Но ты перезвонить не соизволила. – Я вроде у тебя в кладовке видела, там была целая сетка прекрасного лука. – Ты что, не понимаешь? – она оторвалась от доски и ножа. – Тот – для хранения, после Нового года начнём. А расхожий надо было купить. Ну да ладно… – Для хранения? – я села за стол и подпёрла подбородок ладонью. – И ты на эту сетку наложила всякие заклинания, да? А если кто тронет, тому пальцы оторвёт… – Длинный болтливый язык тому оторвёт! – глянула Розалия сурово. – Мой руки и садись за стол! На сей раз Эсфирь перезвонила мне, когда я уже допивала чай, поэтому я соизволила ответить. – Татусик, привет! – прощебетала подруга. – Как дела? Всё хорошо, да? Ой, а у нас такое твориться, ты себе не представляешь! Часы сократили, Володю Урмаева уволили, а его уроки расписали новым преподавателям! А теперь ко мне подбираются. Я отпуск взяла и думаю, что делать. Я давно знаю, что перебивать Эсфирь бессмысленно: она не слышит, и не услышит, пока не вывалит всё, что собиралась сказать. Ну, и не стала перебивать: включила телефон на громкую связь и пока что собрала посуду, составила её в раковину и залила водой. Терпеть не могу мыть тарелки с присохшей едой, фу. Тётушка слушала монолог из телефона внимательно, время от времени кивая. Наконец подруга стала выдыхаться, я вытерла пальцы и взяла аппарат как раз вовремя. – Таточка, а можно я к тебе в гости приеду? – спросила Эсфирь. – Вот хоть прямо завтра! Я же в отпуске. – Но я-то не в отпуске. – Ну и ничего, не страшно. Я там у вас погуляю, подышу воздухом. А вечерком мы поболтаем, как раньше, а? Вот, я уже смотрю расписание электричек до Твери… Когда разговор был окончен, Розалия посмотрела на меня с сожалением. – Ну, и почему ты не сказала «нет»? – Потому что это бесполезно, – ответила я уныло. – Она всё равно скажет, что хочет, и сделает, как решила. – Ну, пока ты этим качеством не обзаведёшься, семейные способности тебе без надобности, – отрезала тётушка и поднялась. – И не вздумай знакомить её с Бекетовым! – Почему? – Потому! Ну ладно, предположим, я и сама понимаю, отчего лучше было бы не сводить нос к носу Эсфирь и Стаса. Она женщина свободная и раскованная, мимо симпатичного мужика ни в жизнь не пройдёт, даже если у неё свой собственный на данный момент имеется. А ведь не имеется, судя по тому хотя бы, что в отпуск она не в тёплые края улетела, а в холодную Тверскую губернию. Зимой практически! Так, минуточку… А какой, собственно говоря, отпуск, может быть у преподавателя в ноябре? Разгар занятий, дети раскачались и грызут гранит науки во всю силу своих маленьких челюстей, загрузка полная должна быть каждый день. И ежели Эсфирь Марковну отпустили отдыхать… – Никакой это не отпуск, – поймала мою мысль тётушка. – Её уже уволили, и она едет сюда приглядеться, нельзя ли тебя подвинуть и самой в этом гнезде усесться. – Она не очень похожа на птичку. Скорее, на ласку или куницу, гладкая и гибкая. – Значит, не занять ли ей эту норку. Не сбивай меня с мысли! – умеренно рассердилась Розалия. – Потому и говорю – не знакомь её со Стасом, а то точно уведёт. – Да понятно, тётушка, – отмахнулась я. – Это-то всё ясно, вопрос только – как это сделать? Бекетов сюда ужинать ходит чуть не каждый день, и мимо школы не проходит. Как ни крути, а если Эсфирь тут задержится хоть на пару дней, встречи не миновать. – Я подумаю, – кивнула Розалия задумчиво. – Может, и сделаю что. – Ладно, давай вернёмся к дню сегодняшнему. Во-первых, я была у дяди Миши в больнице. – Очухался? Кивнув, я кратко изложила наш с бывшим соседом разговор, закончив этот рассказ просьбой: – Сходишь со мной туда завтра? Неохота мне одной в чужом доме шарить. – Схожу, конечно. Надо бы ему чего-то лёгкого и питательного отнести, в больницу-то, – тётушка сдвинула брови. – Ну, куриный бульон, это понятно… – Теперь твоя очередь, – перебила я её стратегическое планирование. – Что слышно от монахинь? – Ничего нового пока. Сестра Феодосия молчит, молится и работает, а поскольку огород снегом засыпало – к кухне прибилась. Картошку чистит. – Картошку? – скептически переспросила я. – Ага. Порезы пластырем заклеивает. – Фигня какая-то. Если она – вышивальщика из Кадома, так руки должна беречь не меньше скрипача. А если самозванка, то зачем? Что такого есть в здешнем монастыре, чтобы приезжать с такой хлипкой легендой? Тут тётушка отчего-то посуровела. – Что есть, то тебя не касается. Посторонним всяко этого не увидеть, – нахмурилась она. – Но вопрос этот из той же серии, что и заданный тобою чуть раньше, мол, кому надо нападать на нищих? – Ты имеешь в виду, что эти две дурацкие истории есть разные стороны одной и той же? Да ну, такого не бывает, даже в книгах! – В книгах, может, и не бывает, а вот в жизни, Таточка, случается всякое… И с этими словами Розалия удалилась на свою половину дома. Я же осталась мыть посуду и размышлять над выплывшими из ниоткуда загадками. Мысли эти мне не нравились, но изгнать их тоже не получалось, так что с перезвонившей мамой я говорила рассеянно. Она обиделась, я вовремя не перевела разговор, в результате мы расстались с полным взаимным недовольством. Как бы не пришлось в выходные опять ехать в Москву, вилять хвостом. С другой стороны… Сегодня среда, считай, уже закончилась. Если Эсфирь приедет завтра, в четверг, а вечером в пятницу я поеду в Москву, то и ей, вроде как, ни к чему будет оставаться в Бежицах, не так ли? Конечно, я могла бы поехать и в субботу, но кто скажет об этом дорогой подруге? И, кстати, можно было бы встретиться в Москве со звонившим сегодня господином с завораживающим голосом и узнать, какого рожна ему надо от скромной учительницы сольфеджио. – Вот и славно, трам-пам-пам! – пропела я. – Вот и сложилось всё один к одному. А теперь включим ноутбук и поглядим, о чём писала городская газета нашего славного города в прошедшие годы… Ох, о чём только не писала… Передовики производства, выдающиеся льноводы, пожар в здании городской школы номер три, победа во всесоюзном музыкальном конкурсе ученика школы имени Андреева… Нет уже не только этих людей и завода, на котором они работали – нет страны, в которой они жили. А газета есть. Шрифт был достаточно чёткий, но глаза всё равно устали довольно быстро, я просмотрела газетные страницы лет за пять и отвалилась, словно насосавшийся комар. Фамилию Долгаловых я нашла дважды: в заметке о том самом пожаре, где Михаил Иванович спас мальчика, и в пространной статье о достижениях медицины, где говорилось о Вере, хирурге местной больницы. Ну, предположим, это было мне и так известно… А чего, собственно, я ожидала? Что о неких загадочных мистических способностях напишут в городской газете, на первой странице которой, рядом с названием, орден Красного Знамени? Наверное, зря понадеялась на газету. Конечно, буду потихоньку просматривать, но сведений мне здесь не найти, надо тётушку пытать. И с этим твёрдым намерением я отправилась спать. * * * Сообщение от Эсфири я получила во время первой перемены: «Сижу в поезде, до Твери полчаса. Как дальше, напомни?». Всё-таки поехала… Не было у меня сомнений в том, что подруга поступит по-своему, была надежда, что поленится ехать так далеко. Но это не про Эсфирь, в своём роде она напоминает носорога – если вы стоите на её пути, то это не её, а ваша проблема. Моя, в данном случае. «Автобус или такси», – ответила я. «Такси, конечно!»