– Я тебе уже всё разжевала, может быть, проглотишь сама? – всплеснула руками Анастасия Леонидовна. – Уходи отсюда, поезжай домой и думай. А когда додумаешься – напиши. * * * Груза у меня на сей раз получилось довольно много. Во-первых, ещё кое-какие зимние вещи – несколько свитеров, особо тёплый плед, всякое такое. Во-вторых, новогодние подарки. В-третьих – бабушкины документы и дневники. И наконец, last but not least[6] – флешка, которую Олег попросил передать Бекетову. Ну да, флешка весит двадцать граммов, карман не тянет, но она была закрыта паролем! И вместе с ней я получила ещё и груз невыносимого любопытства… Зато Стас встретил меня в Твери. Опять же, я бы вполне доехала на такси, вот только как там ещё будет вести по скользкой дороге неведомый таксист – большой вопрос, а Бекетов отличный шофёр, точно знаю. И вот теперь я сидела на переднем сиденье, глядя на заснеженный лес по сторонам дороги, изредка сменявшийся столь же заснеженными деревнями, а в багажнике тихо лежали мои сумки. Ещё в «Ласточке», пока ехала от Москвы до Твери, я разблокировала номер отца и отправила ему сообщение: «Прости, я очень разнервничалась, поэтому убежала. Давай встретимся в мой следующий приезд в Москву, после НГ». Ответ упал практически сразу же: «Да, конечно! Я тебе всегда буду рад». Ну, вот и славно, тайм-аут даст мне возможность хорошенько подумать. – Что тебе передал Олег? И почему это нельзя было отправить электронной почтой? – спросила я сразу же, как мы отъехали от вокзала. – Почтой нельзя потому, что у меня в почтовом ящике щёлочка узенькая… – ответил Стас, следя за дорогой. – Что-о? – Да файл там очень объёмный, под гигабайт, какой ты его почтой отправишь? – расшифровал он с досадой. – И что в этом файле? – А ты не посмотрела? – Пыталась. Запаролено. Он хмыкнул. – Результаты кое-каких лабораторных исследований по нашему делу. По убийству Горгадзе. – Об этом я догадалась! – Молодец! Приедем и вместе посмотрим, если ты захочешь. Кстати, объявилась настоящая сестра Феодосия. – И где она была? – Лежала в больнице. Вышла из поезда на Казанском вокзале в Москве и обнаружила, что у неё украли все документы и деньги, тут её и накрыло. Гипертонический криз, предынфарктное состояние, трое суток без сознания и амнезия ещё на две или три недели. – Погоди, но почему ж она не сообщила никому, когда пришла в себя? – Кому? – В монастырь, наш или в свой, Кадомский. – Таточка, сестра Феодосия – пожилая женщина, которая больше двадцати лет провела в монастыре. Она мобильный телефон первый раз взяла в руки, когда из Кадома уезжала в Бежицы! Ей и в голову не пришло, что матери-настоятельнице можно просто позвонить по мобильнику, и что номер достаточно легко узнать. Я покачала головой. – Да ну, ерунда какая-то… Амнезия ещё эта. Может, настоящая Феодосия была в сговоре с фальшивой? – Ты, милая, детективов начиталась, – хохотнул Стас. – Не было у них точек пересечения. А вот выяснить, кто знал об её отъезде и сообщил, что нашёлся подходящий объект – это надо, и это делается. Кстати, криз и прочее было медикаментозно спровоцировано, анализы её больничные проверили. – Да ну, это не я, это ты детективов начитался. Кому нужна пожилая тётка-вышивальщица, чтобы таким сложным путём попасть в занюханный монастырь в занюханном городке? – Значит, нужна была, коли так сделали, – сухо ответил Стас. Обиделся, что я назвала Бежицы «занюханным городком». Ладно, помолчим, мне ведь есть о чём подумать. Анастасия Леонидовна и в самом деле всё разжевала и в рот мне положила… Значит, с большой долей вероятности можно предположить, что мой отец связан с Михаилом Николаевичем Каменцевым, экспертом в области антиквариата. Давнее знакомство и соседство тут точно ни при чём, никакие самые лучшие соседи не стали бы поддерживать отношения почти четверть века. Каменцев был точно так же связан с моим дедом, это понятно из бабушкиного дневника. Дед жил в другой стране – эмиграция? Как там было написано в дневнике? «Он сообщил, что у него рак, врачи в той стране пытаются остановить процесс, но он не верит». Восемьдесят седьмой год… Я задумалась так глубоко, что не заметила, как мы проскочили мои любимые Большие Пупцы и вовсю уже приближались к Бежицам. – Хотел бы я знать, о чём ты думаешь? – спросил Стас. – Я тут встречалась с отцом, – ответила я внезапно. Почему внезапно? Потому что ещё минуту назад и не думала выкладывать Бекетову свои личные проблемы. И семейные тоже. – С чьим? – не понял он. – Со своим, с чьим же ещё? – И что? Слушай, я же не в курсе, что там у тебя с родителями, ты меня с ними пока не знакомила. – Ну, вот мама приедет на новый год, и познакомишься, – буркнула я. – Осторожнее, фура впереди! – Вижу. И что твой отец? Я так понимаю, что ты с ним довольно давно не виделась? – Четверть века. Я его даже и не помню. – Так… – Стас свернул на обочину и остановил машину. – Давай-ка рассказывай, если ты в состоянии говорить сейчас. Или, если хочешь, приедем домой, ты сядешь в кресло, проревёшься и поговорим тогда. Кстати, я правильно понимаю, что носовых платков у тебя традиционно нету? Держи. Я благодарно шмыгнула носом. Платок был белоснежный, из тонкого хлопка, тщательно отглаженный. С удивлением я почувствовала, что во мне поднимается ревность, смешанная с любопытством: кто гладит Бекетову носовые платки? И вообще, если уж на то пошло, кто занимается его хозяйством? Открыла рот, чтобы спросить, и промолчала. Как всегда. Шмыгнула носом ещё раз и сказала: – Спасибо. Поедем, пожалуйста, осталось совсем немного. – Здесь всё рядом, – хохотнул он. Совсем немного времени понадобилось, чтобы дом встряхнулся, согрелся и даже пахнуть стал по-другому, жильём и едой. Ничего удивительного, сумки ведь не зря были тяжёлые: я везла с собой контейнер с замороженным бигосом, свежий хлеб и коробку с пирожными из хорошей кондитерской. Когда тарелки опустели, я налила чай и выложила пирожные на блюдо. Критически посмотрев на этот праздник плоти, Стас неожиданно сказал: – Тата, а давай ты за меня замуж выйдешь. – Тебе так нравится, как я готовлю? – подняла я брови. – Нравится, и ещё как! Правда, это не главное, зато умение готовить считается бонусом, существенным и немаловажным. Не спеши отказываться, подумай. – Подумаю, – помолчав, не выдержала и спросила: – А что главное? Примерно через час мы всё-таки занялись делами. Точнее, делом – об убийстве бармена Павла Горгадзе и неизвестной женщины. На флешке было всего много, очень много. Стас быстро просматривал названия файлов, некоторые открывал, читал и даже делал пометки в потрёпанной записной книжке. Я быстро утомилась от этого мелькания текстов и картинок, села в сторонке и раскрыла бабушкин дневник. Всё равно же он мне всё расскажет? Ну, не всё, а самое важное… Следующая запись в дневнике – июль восемьдесят седьмого, через два месяца после свадьбы моих родителей. «Встретила М.Н. на лестнице. Он сообщил, что В. умер два дня назад, похоронен будет в том же городе, где и жил. Ну что же, requiescat in pace, я бы всё равно не стала еженедельно приходить на могилу. Пришло письмо от Веры: отец бодрится, но чувствует себя неважно. Имеет право, конечно, всё-таки восемьдесят восемь. С другой стороны, всего пять лет назад мы с Верой в него сил влили до ушей и выше, так что, если честно, его организму по состоянию не больше семидесяти. Надо бы туда съездить». Видимо, съездила, потому что очередное проставленное число – середина августа, и написано всё дальнейшее явно в сердцах. «Зря потратила неделю отпуска! Больше в Бежицы ни ногой. У меня есть моя собственная жизнь, что бы об этом ни думала Вера». Значит, они поссорились… Я быстро пролистала дальше: действительно, упоминаний старшей сестры или отца нет до девяносто четвёртого, когда появляется запись о похоронах Михаила Ивановича. Впрочем, не появляется более и буква В., бабушка верна себе: её муж умер и похоронен, говорить о нём нечего. «Травою всё сокрыто» – вспомнила я некогда поразивший меня детективный роман. – Что читаешь? – отвлёк меня от следующей страницы голос Стаса. Он развалился в кресле перед ноутбуком и вид имел чрезвычайно довольный, словно кот, слопавший миску сметаны. – Бабушкин дневник, – не стала скрывать я. – Потом расскажу, есть кое-что интересное. То есть, для меня интересное, тебе – не знаю. – Дорогая, меня до чрезвычайности занимает всё, касающееся тебя или твоей семьи, – промурлыкал Стас. – Не отвлекай меня, рассказывай, что ты накопал. Что-то важное ведь, судя по тому, как ты ухмыляешься? – Ещё какое важное! Олежка большой молодец, у меня прорыв в деле… ну, почти прорыв. Он нашёл имя убитой, это раз. – Как? Неужели по татуировкам? – Не-а! Представь себе, по отпечаткам пальцев.