— А где Бургер? — Бургер умер в прошлом году, — с сожалением в голосе сказал журналист, — клещ укусил. В последнее время старик оглох, еле-еле душа в теле. Я его возил на процедуры. Морган тяжело вздохнула. Новость о том, что пёс Уильяма «ушёл за радугу» не обрадовала. Они провели с ним много лет, и Аннабелль плохо могла себе представить Уильяма без Бургера, а Бургера без Уильяма. — Жалко правда. — Да мне тоже. Паршиво на душе. Бургер здесь бегал, шевелился, было какое-то движение. А теперь...только работа. Убери ее от меня — не знаю, что будет. Варюсь в этих интервью, статьях... — Разве ты не хотел так? Помню, писал классные статьи, их публиковали в местных газетах. Особенно мне нравилась про психические расстройства. Помнишь ее? — Помню, — глухо ответил Уилл, усмехнувшись, — ее долго мусолили. А ты? Как живешь? Я-то ничего про тебя не знаю. Морган ухмыльнулась. Она ждала этого вопроса от Уильяма. — Я художница. Окончила академию искусств. Пишу картины в хорошие времена, в плохие — делаю эскизы или разрабатываю дизайн. Так и зарабатываю на жизнь. —Всегда знал — экономиста из тебя не выйдет. — Да уж, я далека от этого, — рассмеялась Аннабелль. — Жалко родители не понимали. — Родители? Ох, не знаю, Уилл, как бы сложилась жизнь, будь я сейчас экономистом, послушай я родителей тогда. Ну что об этом сейчас! — Иногда думаю. Представляешь, осталась бы ты тут? Что бы сейчас было? Я то ведь тоже уехал строить карьеру. Родители не особо поддерживали меня, они, скорее, настаивали на том, чтобы я прижал задницу и оставался в Канаде, — сделав глоток, сказал Уильям. Аннабелль широко улыбнулась. — И вырвался!Посмотри, какой хороший специалист! Аннабелль вспоминала горящий взгляд Уилла, когда он писал статьи и сдавал их в школьную редакцию. Он рассказывал про то, как мечтает работать в журнале о музыке, брать интервью у восходящих звезд, чтобы потом, спустя парочку лет, когда они заберутся на Олимп славы, говорить всем, что он «нащупал» в них талант давным-давно. Воттерс почти не расставался с музыкой в подростковом возрасте, и кажется, все его проблемы начались, когда он с ней разошелся. — Вырвался, сейчас выгорел от кончиков волос до пят. А отец с матерью так и не заметили моих достижений. Ты не подумай, сейчас уже плевать, но еще пару лет назад я сильно расстраивался из-за этого, — признался Уильям, отвернувшись от подруги. Чай постепенно остывал. Аннабелль даже не притронулась к нему. Она не на шутку обеспокоилась состоянием бывшего лучшего друга — никакого блеска в глазах, сплошная серость и разочарование. Полный бардак в доме тоже не показался хорошим знаком, ведь на творческий он не смахивал. — Просто похвали себя, — заверила Уилла девушка, — ты так много смог! Всего добился. И дом хороший. Воттерс обернулся к ней. Лицо его оказалось напряженным, между бровями пролегла складка – морщина. — Добился. Только хотел писать о музыке, а пишу про политику. — Может оно и к лучшему? — Даже не знаю. Еще войдя в комнату, девушка зацепила взглядом гитару, стоявшую в углу. В подростковом возрасте у Уильяма была целая коллекция из шестиструнных разных фирм. Он часами рассказывал про различия, но Аннабелль не запоминала ничегошеньки, потому что друг пытался запихнуть в ее голову слишком много информации. — Сыграешь? Я вижу гитару, — сказала Аннабелль кивнув в сторону шестиструнной. Уильям ухмыльнулся. — Глазастая! Я не очень часто играю. Могу попробовать, но ничего не обещаю. — С удовольствием послушаю! Воттерс взял в руки гитару из темного дерева. Аннабелль уловила едва заметную неуверенность в его действиях — он повертел инструмент, будто пытаясь найти к нему подход. Неужели, Уильям забыл как играть? Парень начал настраивать ее, аккуратно поворачивая колки. — Можешь закрыть глаза? — спросил Уилл, наконец. — Зачем? Я смущаю ее? — пошутила Белль. — Нет, меня смущаешь. Давно не играл для людей. Время от времени бренчу перед стенами. Девушка послушно закрыла глаза и отвернулась. Уильям в это время настраивался и настраивал гитару – установив каподастр. Прошла еще минута, прежде чем комната налилась звуком. Его пальцы скользили по струнам, словно танцуя с ними в унисон, и вскоре звуки наполнили комнату. Память рук. Аннабелль, наконец, повернулась. Ее друг увлеченно играл знакомую до боли песню — Creep от Radiohead. В подростковом возрасте они постоянно слушали ее, болтаясь по городу. Для Аннабелль текст Creep едва ли не стал девизом по жизни, а уж про Уильяма...И представить страшно. В этот момент Аннабелль увидела другого Уильяма — человека, который мог просто наслаждаться музыкой, забыв обо всех заботах — Но я изгой, я — чудак, какого черта делаю здесь? Мне здесь нет места*, — пропел парень тихо, — и не волнует – больно ли это, я бы хотел полный контроль, идеальное тело... Голос Воттерса дрогнул на последних словах. Доиграв аккорд, парень провел рукой по струнам, и отложил гитару в сторону. — Все так же хорошо играешь, — сказала Аннабелль, улыбнувшись. Уилл смущенно опустил голову. — Пару раз в неделю получается что-то. Спасибо! В Париже любил играть на улицах, особенно в небольших двориках. Сидишь, играешь, люди смотрят, слушают... И вокруг спокойно, птички поют. Аннабелль не смогла сдержать улыбки. Она так давно не видела Уильяма таким лучезарным — его большие глаза заблестели, как в детстве, как в самые счастливые моменты. — И долго ты в Париже прожил? — спросила она. — Четыре года, — улыбнулся Воттерс, — там познакомился с Франсией. Я в Монреаль не так давно вернулся сам, буквально, три месяца назад. — Зачем, раз так нравилось? С родителями все хорошо? — Да, они в порядке. Вернулся, потому что меня купило одно крутое издание. Предложили гонорар намного больше, чем во французской газете. Хотел бы рассказать что-то более романтичное, но как есть — в Париж я успею вернуться, а заработать нужно сейчас. Скажешь, деньги —зло? — Нет, не скажу. А Франсия? Легко согласилась на переезд? — Она из Монреаля, училась в Сорбонне. Так что, просто вернулась домой после окончания универа, — почесав затылок, заметил Уильям. — Ого, ты отхватил себе умняжку! Не собираетесь обратно? Уильям покачал головой. — Она — Эйнштейн в юбке. Мы договорились, если захочет вернуться в Париж, то вернётся. Доверяем друг другу. — Правда? Ты пойдешь на такое? Хочешь мое мнение? Отношений на расстоянии не существует, — поморщив лоб, признала Аннабелль. — Узнаю, если с ними столкнусь. А пока, мы живем в разных районах города, и вполне справляемся. Я не делал ей предложение, а она вроде как не хочет замуж пока. Это сложные решения. «Не верю». Аннабель хотела было сказать, что Уильям не выглядит счастливым, но решила промолчать. — А ты совсем не готов к таким кардинальным переменам? — Пф, — фыркнул Уилл, — я обожаю жить один, поэтому женитьба подождет. При всей любви к Франсии — пока еще не насладился холостяцкой жизнью на сто процентов. — Ни капельки не изменился в этом отношении, — усмехнулся девушка. — Я и не изменюсь, Белль. — Как ты сказал? Белль? —Я тебя так постоянно звал. Не помнишь? — удивлённо переспросил Воттерс. — Помню. Меня давно так никто не называл. — А Адам? — Нет. В последний раз один парень из Лос-Анджелеса. Мы познакомились в Германии, а потом...Потом все завертелось, — призналась девушка, вздохнув. — Ты еще и в Лос-Анджелесе успела побывать? — Да где я только не жила...И что я только не делала! Не понимаю только — где начало, а где конец. — Погоди, — бодро отозвался Уилл, — так значит...Кроме Адама был еще кто-то? — Всякое было. К чему только не придешь, чтобы перестало болеть. — Рассталась с ним? — спросил Уильям. — Последнее, что хочется обсуждать сегодня с тобой — это он, — призналась Белль, вздохнув, — в следующий раз. Я поеду д...в гостиницу, хорошо? Уильям развел руками. — Уже поздно...Останешься? Заказали бы еды. — Я очень хочу спать. Если захочешь, скоро увидимся.