Часть 16 из 29 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Да нет вроде…
– А ее так и не нашли?
– Нет!
– Таня, со мной-то ты о чем хотела поговорить? Хотела меня порадовать, что Катька пропала? Но мне она, знаешь ли, как-то по барабану.
Татьяна смерила сестру долгим внимательным взглядом. Потом все-таки решилась:
– Марин, это не ты ее… того? Ты же ездила туда…
– В смысле? – Марина подняла на нее взгляд и словно окаменела. – Ты допускаешь, что я способна на убийство? Ты серьезно?
– Каждый человек способен на убийство, – неожиданно заявила Татьяна. – Ты знаешь, я так много думала о тебе, о том, как тебе тяжело пришлось, когда Левы не стало и ты на своей шкуре, что называется, испытала всю несправедливость и жестокость мира, что сама мысленно уже сто раз убила эту твою соседку Катьку. И это, заметь, я, человек как бы посторонний в этой истории. Я не знала Катьку, не была знакома с Левой. Но я тоже человек, и меня одолевают самые разные чувства, и я тоже любила, страдала, ревновала… К тому же многие убийства, я читала, совершаются в состоянии аффекта. Да, понимаю, слово затасканное, избитое, но лично я понимаю, что это такое. Я помню, как меня постоянно оскорбляла одна женщина на работе. Вот просто измывалась надо мной. Когда меня не было в офисе, она рылась (я точно это знаю) в ящике моего стола, забирала себе, например, пока я была на больничном, полагающийся мне кусок мяса, выделенный нам спонсором-фермером… Материлась, провоцировала меня, ожидая, что и я тоже отвечу ругательством. И, кривлялась, разве что мне язык не показывала, говорила: «Ну что, интеллигенточка, ты-то так не можешь ответить!» А я и не могла. Но однажды я сорвалась, схватила со стола какие-то папки с документами и принялась хлестать ее ими, причем прямо по лицу, наотмашь, пока у нее из носа не хлынула кровь! И это была я, понимаешь, Мариночка, я, твоя сестра, тихая и как бы культурная женщина. Я била ее молча, и все это происходило словно помимо моей воли. Я обрушивала на ее голову папку, видела, как болтается при каждом ударе ее голова, видела ее глаза, полные ужаса, но остановиться не могла. У нее были такие белые обесцвеченные волосы, она укладывала их в прическу, которая под моими ударами растрепанной копной свалилась набок, и вообще она была такая белая, полная, высокая, с широченными бедрами, вздернутым носом, который напоминал мне свиной пятачок… Короче, я ее избила. Но она никуда писать не стала. Просто уволилась, и все. Не могу сказать, что меня после этого все страшно зауважали, нет, конечно, но никто и никогда, я просто уверена, уже не посмел бы и слова мне сказать поперек. Вот что я называю состоянием аффекта. Но это я, понимаешь? А другой человек, попади ему под руку нож или пистолет, прирежет, выстрелит. Потому что мозги в этот момент отключаются.
– Но мои мозги не отключались. Разве что в тот момент, когда я увидела мертвого Леву. Похоже, у меня тогда отключилось на время и сердце. Может, кровь застыла и превратилась в холодец… Но физическая реакция точно была. И когда я увидела сквозь дверной глазок, как Катька разговаривает с призраком, а потом еще услышала, как она произносит некоторые вещи, которые явно указывали на то, что это она отравила его… Вот тогда у меня снова пошла физическая реакция. Меня заколотило, у меня заболел живот.
– И я о том же! Ты прости, что я задала тебе этот вопрос, но ты так любила Леву и так ненавидела Катьку…
– Я не убивала ее, повторяю тебе. И с чего ты вообще решила, что ее кто-то убил? Может, спилась и шляется сейчас где-нибудь с бомжами на вокзале…
Этот разговор был неслучаен. Как не бывает вообще ничего случайного. Марина много читала об этом и постепенно пришла к выводу, что то, что называют случайностью, на самом деле является знаком, который нужно увидеть и понять. А знаки – это предостережение. «Случайностей не существует – все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие». Кажется, эта фраза принадлежит Вольтеру. Получается, что разговор Татьяны с риелторшей тоже неслучаен. Это же именно она сообщила Татьяне новости, в частности об убийстве Фаины Осиной. Ее-то за что было убивать? Честнейшая, добрейшая женщина!!! А Натку Кленову? Может, в Калине появился маньяк? Но тогда зачем было пытаться убить учителя? Или она что-то не так поняла?
Ближе к обеду решение уже созрело, и Марина начала собираться в Калину.
Из Коктебеля до Симферополя она доберется на такси, проверенный маршрут, из Симферополя до своего областного центра – на поезде, и до Калины снова на такси.
– Ты это серьезно?
Татьяна стояла, скрестив руки на груди, глаза ее медленно наполнялись слезами, а ноздри раздувались от злости и бессилия. Она знала, что вот именно сейчас точно не сможет никак повлиять на ситуацию, и если Марина приняла решение уехать, значит, так оно и будет. И зачем она только рассказала ей об исчезновении Катьки? И главный вопрос: как она могла заподозрить сестру в убийстве соседки? Как? Да как ей вообще такое в голову могло прийти?! Хотя если учитывать степень горя сестры, связанного со смертью Льва, и ее зашкаливающую ненависть к его жене, то… Нет, она не должна была задавать ей этот вопрос. И теперь Марина помчится в Калину с единственной целью – узнать, что стало с Катькой, жива она или нет. И, скорее всего, она сделает это для того, чтобы потом, когда разыщет соседку, сообщить об этом ей, Татьяне. Вот, мол, она жива, и я никого не убивала.
Марина приехала в Калину ранним утром. Если бы не обстоятельства, которые подтолкнули ее к этой поездке, она встретилась бы с родным городом с радостным чувством, полюбовалась бы церквушками с сияющими золотыми куполами, буйной зеленью парков, красивыми новыми особняками, ухоженным центром с магазинчиками и летними кафе под веселыми тентами. Да и в свою квартиру вошла бы с ностальгическим, но все равно каким-то теплым чувством.
Сейчас же один вид коридора с дверью соседей вызвал оторопь. Неужели там никого нет? Как много бы она дала, чтобы, позвонив в эту дверь, увидеть на пороге милого ее сердцу Леву. Почему, почему она не рассказала ему о своих чувствах, почему никак не показала свою любовь?
Она открыла дверь своей квартиры, и в лицо пахнуло теплым спертым воздухом. Так пахнет в прогретых и непроветриваемых нежилых помещениях. И теперь этот запах стал присущ ее квартире.
Первым делом она кинулась открывать все окна. И сразу же в них хлынул свежий утренний прохладный воздух. Квартира моментально ожила, задышала.
Марина приняла душ, надела светлые брюки, голубую кофточку с коротким рукавом, обула легкие белые сандалии и вышла из квартиры. Гараж находился за домом. Белый «Фольксваген» покрылся толстым слоем пыли. Марина выехала из гаража, заперла его и с каким-то особенным чувством свободы (как же в Крыму ей не хватало своей любимой лошадки!) поехала на мойку, где ее машину привели в порядок. Ну вот, теперь можно и покататься по городу, встретиться с друзьями.
По дороге ей попалось кафе, где она позавтракала сырниками и чашкой кофе. После этого она, вместо того чтобы позвонить друзьям и сообщить о своем приезде, отправилась прямиком в полицию. Она имела самое смутное представление о том, что именно ей сказать или о чем спросить дежурного в окошке. Просто вошла, приблизилась и поняла, что не знает, с чего начать разговор.
– Мне бы следователя, – сказала она.
– Вы по какому вопросу?
– У меня есть информация по одному делу, – соврала она, считая, что если она сейчас начнет расспрашивать, занимается ли кто-нибудь поиском пропавшей Екатерины Фроловой, то ей никто ничего не ответит. С какой стати?
– Поднимитесь на второй этаж, следователь Петров. Он сейчас как раз на месте.
Она поднялась, постучала в дверь с табличкой «Следователь Петров Егор Геннадьевич».
– Слушаю вас.
Следователь был молодой, довольно симпатичный, со светлыми волосами и добрыми карими глазами.
– Понимаете, у меня пропала соседка, Екатерина Фролова, проживающая по адресу улица Лесная, дом 13, квартира 25.
– И когда она пропала?
– Понятия не имею. Я только что приехала, меня долгое время в городе не было, я проживаю в Крыму, а квартиру свою здесь пытаюсь продать. Думаю, вам известна история убийства моего соседа, Льва Фролова… Меня даже подозревали по этому делу, а потом я проходила уже как свидетельница. Ваш коллега, Веселовский, имени не помню, вел это дело…
И она, забыв о всякой осторожности и о том, что ее поведение может показаться подозрительным, учитывая ее прежний статус подозреваемой в убийстве, принялась в подробностях рассказывать свою историю любви (!) следователю Петрову. Поведала и о том, что уверена на сто процентов: Леву отравила его жена, Екатерина Фролова. Что после смерти мужа Катька привела в квартиру молодого любовника, что проматывала с ним все деньги, заработанные Левой, что начала пить, причем сильно, «до чертиков, точнее, до призраков», и именно в таком состоянии, разговаривая с призраком, и выдала, что жалеет, что не купила крысиного яду раньше… И что с каждым очередным появлением такого вот призрака «убиенного мужа» Катька испытывала такой смертельный страх, что отбивалась от галлюцинаций, как если бы «лупила руками прямо по Леве».
Рассказала, каким образом она узнала о том, что Фролова пропала: получила в куче других, причем не самых хороших новостей, свидетельствующих, что в городе появился маньяк-отравитель.
– Я вас понял, – сказал, выслушав ее, Петров. – Но вы уверены, что сейчас вашей соседки дома нет? Вы звонили в ее дверь сегодня, как только приехали?
И тут ей поплохело. Она вдруг поняла, что не сделала самого главного. Сама не проверила, дома ли Катька!
– Нет. – Она разлепила пересохшие от волнения губы.
– Почему?
– Я побоялась. Не знаю, как вам это объяснить… А вдруг я войду туда и увижу там Леву… Мне мой психиатр запретил бывать там. Ну, не то чтобы запретил, но сказал, что не надо бы туда заглядывать, потому что у меня там тогда случился сердечный приступ…
– Я понял, – повторил Петров, и Марина поняла, что ей на самом деле уже не надо ему ничего объяснять. – Вот вам моя визитка. Позвоните завтра. А я постараюсь для вас что-нибудь узнать по поводу Фроловой.
– Вот спасибо! – И Марина, уверившись в том, что она правильно сделала, придя сюда, взяла визитку и вышла из кабинета.
21. 16 мая 2022 г
Как же ей было знакомо это чувство, которое охватило Леночку, когда они увидели на заправке Лебедева, сидящего в машине какой-то женщины! Не в маршрутке, где надеялись его перехватить, а в компании довольно привлекательной дамы. Лена-то прямо взвилась, когда это увидела, громко окликнула его. Потом подбежала к машине и, не помня себя от ревности (как полагала Женя), почти выволокла своего возлюбленного оттуда. Выглядел учитель не самым лучшим образом. Его лицо выдавало все его чувства – он виноват, виноват!
Извинившись перед женщиной, которая (по мнению Лены) собиралась похитить его, он пересел в машину Жени. И Лена набросилась на него с упреками. Они сидели на заднем сиденье, и бедная девочка колошматила своего любимого кулачками, шлепала ладошками его по плечам, груди, а потом зарылась лицом в его руки, совсем ослабев. Плечики ее вздрагивали, она тихо скулила, а Лебедев, поглаживая руками ее голову, говорил:
– Это не то, что ты подумала… Мне надо было как-то действовать, понимаешь? У меня в городе живет приятель, я собирался продать ему свой материал пособия по истории. У меня же практически все готово к публикации, и есть договоренность с одним издательством. Мне обещали неплохой гонорар. Но на все это у меня ушло бы время, а так – этот приятель обещал заплатить мне прямо сегодня, и деньги там неплохие, целых сто тысяч! Нам же нужны деньги, чтобы нам разрешили пожениться. Я поговорил с одним человеком, и он посоветовал мне, прежде чем идти в администрацию, приготовить конверт с деньгами. Конечно, я должен был предупредить тебя, но я собирался потом позвонить…
– Но почему ты не поехал в город на маршрутке? – Она подняла свое красное и мокрое от слез лицо.
Женя, заправив машину, уже села за руль и двинулась в сторону шоссе. Тоня молча сидела рядом с ней и ловила каждое сказанное парочкой слово. Изредка обе, и Женя, и Антонина, поглядывали в зеркало заднего вида.
– Да просто знакомая ехала мимо, увидела меня и остановилась. Я подумал, что так быстрее, да и до приятеля она бы меня, я полагаю, подвезла.
– Я думала, что ты бросил меня… – разрыдалась Лена.
И Женя, слыша такое, думала о том, что нельзя вот так откровенничать с мужчиной, нельзя показывать ему все свои чувства, нельзя так растворяться в нем. Нельзя, нельзя, нельзя! Ведь не растворилась же она сама в Борисе? Нет. Продемонстрировала ему, что спокойно может несколько дней прожить и без него. Что не ревнует его, не боится оставлять одного. В Москве, где наверняка проживают его прежние подружки, где, вполне возможно, жизнеспособны какие-то любовные связи, отношения. Но чем это для нее закончилось? Она выбрала хотя бы временную свободу от Бориса, а он взял да и бросил ее. Выходит, растворился в какой-то другой женщине… Мысли ее запутались, и она чуть не въехала в дерево – руль нервически свернул с дороги. Машина резко притормозила. Сзади замолкли.
– Лена, он прав, – громко заявила Женя. – Без взятки здесь, полагаю, не обойтись. Но только не надо ничего продавать, Игорь, тем более свой труд. Я дам вам денег, и вас распишут.
Она и сама не поняла, как произнесла это.
– Да и я тоже могу помочь с деньгами, – сказала Тоня. – Хотя бы сказали нам, в чем проблема.
– Да как же я могу у вас просить деньги? – уныло проговорил Лебедев. – Как вы себе это представляете?
Он тоже был прав. И, если разобраться, его положение было незавидным. Мало того что кто-то постоянно хочет его убить, так еще и этот змеиный укус, который сделал его физически слабым и уязвимым. Плюс нависшая над ним угроза со стороны правоохранительных органов за совращение несовершеннолетней. Ну и еще его характер. Он не боец, конечно. Он порядочный и приятный во всех смыслах молодой мужчина, но мужественности ему точно не хватает.
– Если вы мне позволите, молодые люди, то я сама решу все ваши проблемы, – озвучила свое намерение Женя. – Вам, Игорь, сейчас надо продолжать лечение, позаботиться о том, чтобы как можно скорее встать на ноги. А для этого вы должны находиться дома, а не тратить свои силы на такие вот дальние прогулки. Вам будут продолжать ставить капельницы, делать уколы, очищать организм от яда и наполнять его свежей кровью. Я, конечно, не врач, но кое-что изучила, почитала… Кроме детоксикационной терапии вам нужно принимать гормоны, свежезамороженную плазму, глюкозу, плюс, конечно, антибиотики. У меня такое впечатление, что вас недостаточно качественно лечат. Поэтому, повторяю, если вы позволите, я и этот вопрос возьму на себя, найду хорошего врача, заплачу ему, и он сам лично будет лечить вас. К тому же вам нужно постоянно сдавать анализы…
Сказав это, она покраснела. Забыла, что говорит это в присутствии романтичной и потерявшей голову от любви юной Леночки.
Лебедев молчал. Он понимал, что в данной ситуации глупо отказываться от помощи. Лена тоже больше не проронила ни слова. Они были как дети, которые, возомнив себя взрослыми, натворили бед, а теперь раскаивались в этом и решили полностью довериться старшим.
– И еще такой вопрос. Помнишь, Лена, ты рассказывала о том, что однажды, когда вы с Игорем договорились о встрече, это было, кажется, как раз в тот день, когда его чуть не сбила машина, твою дверь кто-то подпер бревном. Я как-то сначала не обратила внимания на это, а потом задумалась. А ведь это и есть мотив всех этих покушений на вас, Игорь. Кто-то не хочет, чтобы вы встречались с Леной. Кто-то категорически против. Причем настолько серьезно настроен, как если бы речь шла о жизни и смерти! Я подумала: если бы это была девушка, к примеру, которая влюблена в вас и ревнует к Лене, то избавиться хотели бы от соперницы, то есть от тебя, Лена. Но вот почему хотят извести вас? Быть может, вы что-то скрываете? Может, вы кого-то бросили, предали, оставили, я не знаю, с грудным ребенком на руках или беременную… Вы уж извините, что я так прямо в лоб спрашиваю, но уж больно серьезная ситуация. И речь идет не только о вас, но и о Лене. Вы же собираетесь жениться на ней, а нам с Антониной не безразлично, какое у вас прошлое. Может, вы все-таки были женаты? Или жили с кем-то в гражданском браке?
– У меня нет жены, я не бросал беременных и не оставлял никого с ребенком. Перед Леной я абсолютно чист. Я и следователю об этом говорил. Вы только потеряете время, если начнете копаться в моем прошлом. Думаю, я потому еще так раскис, что и сам не знаю, кто и, главное, за что меня хочет убить. И да, я боюсь. Я нормальный человек и страшусь смерти. Да я все отдал бы, чтобы только узнать, чем я так раздраконил человека, что меня хотят убить.
– Есть еще пара вариантов. – Женя уже пришла в себя, и машина покатила дальше по шоссе. – Вас с кем-то перепутали. Такое случается. Но тогда этот преступник должен быть не местным, поскольку в Калине у вас хорошая репутация. И другое – кому-то в принципе надо покарать зло, наказать учителя за то, что он, вы уж простите меня, связался со школьницей. Может, в Калине была подобная история, когда взрослый мужчина сломал жизнь несовершеннолетней девочке, и она, к примеру, покончила с собой, и теперь ее мать или отец, травмированные этой трагедией, увидели зло в вас, Игорь. Лена, у вас тут ничего подобного не происходило?
– Нет. Во всяком случае, при мне ничего такого не было. Да у нас тихий город, все было спокойно! Не знаю вообще, что происходит? Почему людей начали травить как тараканов?!
– Хорошо, я и этот вопрос проработаю. Встречусь с Петровым, поговорю. А заодно попытаюсь узнать, может, расследование уже сдвинулось с мертвой точки и появился подозреваемый?
Вернувшись в Калину, домой, Женя, приказав Лебедеву лечь в постель, развила бурную деятельность. Съездила в больницу, переговорила с главврачом, сначала хотела, чтобы он сам, лично, занялся лечением учителя, но тот в силу своей занятости отказался, но порекомендовал опытного врача-терапевта, Сергея Петровича Масленникова, в данный момент находящегося в отпуске. Он сказал, что Масленников сейчас ремонтирует крышу дома, а потому деньги ему нужны позарез. И что он спокойно сможет совмещать свои хозяйственные дела с лечением Лебедева. Тем более что он и проживает на одной улице с Борисовыми. Женя отправилась к Масленникову. Застала доктора на крыше, где он помогал двум рабочим, давал какие-то советы. Сергей Петрович не долго раздумывал и сразу согласился помочь, назначив за свою услугу какую-то смешную цену. Женя эту цифру утроила, и доктор, быстро переодевшись, сразу же собрался и поехал с ней к пациенту. Оставив его там, Женя поехала в администрацию города. Лебедев назвал ей фамилию чиновника, который мог бы помочь ему решить вопрос с регистрацией брака.
В кабинете Золотова Валерия Борисовича, заместителя главы администрации Калины, она, много раз слышавшая от Бориса истории о том, что в кабинетах чиновников стоят прослушки, просто положила на стол листок, где в письменной и абсолютно свободной форме излагалась просьба о выдаче разрешения на регистрацию брака между такими-то гражданами и тут же была обозначена сумма взятки. Масленников на своем листе написал: «Выйдем в сквер».