— Зато он честный и очень скромный человек! И наверняка не хочет переспать со мной на первом же свидании! — вдруг выкрикнула Анжела, чему я, сказать по правде, немало удивился. — Если болен психически, то, конечно, не захочет, — проговорила её мать. — У него, видимо, другие, необычные интересы. — А может, наоборот? Может, это вы с вашим Андреем ненормальные?! — с жаром говорила Анжела, по очереди указывая пальцем на родителей. — Роман — самый нормальный из всех, кого я встречала за свою жизнь. Вы бы только послушали, как он искренне говорит! Посмотрели бы, насколько он воспитан, сдержан. В комнате снова разразилось гнетущее молчание. Женщина всё ещё впиралась в мужа колющимся взглядом. Затем перевела его на дочь. — Ну раз так… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Проходите, раз уж пришли. Вот так знакомство, не правда ли? — Спасибо, но проходить я не буду, — сказал я и передал женщине торт. — И я не парень вашей дочери. Я так, зашёл и ушёл. Меня вы больше не увидите. Анжела, дай мне, пожалуйста, листочек. И я пойду. Анжела тяжело выдохнула. Её плечи печально приспустились, словно ткань, отпущенная с высокой крыши и медленно полетевшая вниз. Она исчезла в комнате. И через несколько секунд появилась со сложенным пополам листом бумаги. Затем надела тапочки и вышла вместе со мной на лестничную площадку, закрыв за собой дверь. Молча протянула мне лист. Я раскрыл его. Валерий Ткаченко. Автомобиль марки ВАЗ-2109. Телефон: 8–9… Есть! Я сложил и убрал лист в задний карман. А спустя мгновение обнял скованную Анжелу. Это всё, что я мог оставить ей в качестве благодарности. Несмотря на то, что чувствовал себя в объятиях не совсем комфортно. Мы постояли так некоторое время. Я уже собирался отодвинуться. Но почувствовал, что она не выпускает меня. — Не обращай внимания на родителей, — тихо произнесла она. — Они такие, какие есть. Их не изменить. — Да ничего страшного. Всякое бывает. — Хочешь, я и дальше буду помогать тебе с поисками? — прошептала она мне на ухо. — Хочешь? — Ты знаешь… Я думаю… не стоит. Спасибо, Анжела. И так тебя своими проблемами загрузил. Ещё и родителей из себя вывел. — Да ну что ты, брось! Мне самой хотелось тебе помочь. И… хотелось бы делать это и дальше… — И всё же… не стоит, — произнёс я, слегка отодвинувшись. — Дальше я сам. Спасибо тебе огромное. Ты очень добрая. Из тебя получится хороший психолог. По лицу Анжелы пронёсся разряд обиды. Сложно сказать, решил ли я его тогда просто проигнорировать или мне всё это только показалось… — Если кто здесь и может называться хорошим психологом, то только ты. Я даже не ожидала, что ты способен на такое. У папы действительно много тайн от нас… Знаешь, Роман… быть может… может, потом ты придёшь ко мне, как найдешь свою маму, а? Ведь ты знаешь, где я живу, верно? И где я учусь, тоже знаешь. Можешь смело приходить. На родителей не смотри, что с них взять! Поворчат и перестанут. В общем, если захочешь… если сам захочешь… я с удовольствием встречусь с тобой вновь. На последних словах голос Анжелы дрогнул. — Почему бы и нет. Будет время, заскочу. Я отошёл на шаг. Улыбнувшись, кивнул Анжеле. Затем развернулся и стал спускаться по лестнице. Анжела оставалась на месте, провожая меня взглядом. Когда я оказался на первом этаже, откуда-то сверху тихо прозвучало: Ты не придёшь. Настолько тихо, что, видимо, просто почудилось. Я вышел из подъезда. Теперь всё, что мне оставалось, это как можно скорее найти телефон. * Я попросил одну женщину на улице в обмен на сто рублей дать мне позвонить. Она отказала и посмотрела на меня так, будто я уже удирал с её телефоном через дорогу. Потом попросил парня-велосипедиста, но денег он не взял. — Звони так. Всё равно в случае чего далеко не убежишь. Пока он пил воду, я, сминая в руке листок, быстро набрал номер. Услышал протяжный гудок. Звонок идёт… Я заволновался. — Слушаю, — раздался мужской голос на том конце. Я напряжённо молчал. Что я должен сказать этому голосу?.. — Добрый день, Валерий! Извиняюсь за возможные неудобства, но я хотел бы у вас кое-что спросить. Дело в том, что я — воспитанник детского дома № 1. И уже долгое время ищу свою маму. Существует информация — быть может, она и не совсем проверенная, — что вы могли подвозить её девятнадцать лет назад, когда она… отдавала меня в дом ребёнка. Потому как именно ваш автомобиль был замечен тогда у его ворот. В связи с чем я хотел бы задать вам вопрос: вы, случайно, не знаете, где сейчас моя ма… — Где ты, Рома? — вдруг прервал меня голос. Я обомлел. Вдох замер в груди, а до выдоха, казалось, была ещё целая вечность. — Н..н..недалеко от Института психологии. — Нам нужно встретиться. — Х..хорошо. Я могу в любое время. — Тебя устроит кафе «Домашняя кухня» в восемь вечера? Это недалеко от того института. Сейчас я на работе. Пока мне никак не вырваться. — Л..ладно. В восемь вечера. С..спасибо за вашу помощь, Валерий. Разговор закончился. Я стоял не в силах пошевелиться. Велосипедист, увидев моё лицо, улыбнулся: — Кажется, тебе этот звонок был жизненно необходим. — Не то слово, — выдохнул я наконец. — Вселенски необходим! — Ну, бывай. — Он хлопнул меня по плечу и покатил по тротуару дальше. Я замер посреди оживлённой улицы. Замер и впервые совершенно не чувствовал себя среди шагающих всюду людей одиноким. Ни капли. Весь мир разом преобразился, став куда привлекательнее, чем раньше. Вот это да… Я поднял глаза к солнцу. И, прикрыв веки, улыбнулся. Блаженной улыбкой. Той самой, какой не улыбался, пожалуй, очень давно. Удача на моей стороне. Ещё немного. Ещё каких-то три с половиной часа — и я получу ответ на самый важный для меня вопрос! Глава 8 — Ну? И что было потом? Ева пытливо взирала на меня большими изумрудными глазами. На её голове уже лежал венок из ромашек. Сплела во время моего рассказа. — Думаю, на сегодня хватит… — разминая рукой шею, произнёс я. — Давай завтра. Я устал. — Здесь нет сегодня и завтра, забыл? Здесь всегда Сейчас. — Всё равно. Хочу передохнуть. Ева возмущённо поморщилась и скрестила руки на груди. — Ну вот. На самом интересном месте взять и обрубить — как так можно?! Так ведь не делается. Ты злодей, Роман! Я вылез из ямы. Возле неё уже выросла приличная чёрная горка. Некоторые ромашки были бесследно погребены под слоем вырытой почвы. Ева последовала за мной. Я хотел подать ей руку, но она всем своим видом дала понять, что не нуждается в помощи.