Роберт вышел из «Пазика», в котором до сих пор не умолкал «Ласковый май». Перед парнем тут же расстелились многочисленные крыши домиков, убегающих под наклоном вниз. Деревня находилась на возвышенности, домами нисходя к большому озеру. Такой родной, но уже подзабытый пейзаж. Роберт открывал для себя заново знакомые ему с детства улицы. Ничего не изменилось. Всё как будто осталось на своих местах. Не торопясь брёл он по рыхлой дороге и постепенно поднимал из залежей памяти всё больше и больше эпизодов, связанных с встречающимися ему домами. У Роберта сложилось впечатление, что он оказался в особенном месте. Оно заметно отличалось от всех возможных населённых пунктов. Словно даже само время здесь текло по-иному. Медленно. Тягуче. А может, оно и вовсе остановилось? «Но какой тогда сейчас год? — подумал Роберт. — Наверное, тот «самый» — когда я уехал отсюда. С тех пор время замерло и ждало, когда же я вернусь обратно. Ну, вот я и здесь… Здравствуй!» Но в ответ тишина. И ни души. Невероятно пустые улочки. Роберт на мгновение остановился. Прислушался. Да, абсолютная густая тишина… И тут к глазам его подступили слёзы. Он удивился: с чего вдруг? Здесь всего-навсего прошло его детство. А потом он уехал туда, где гораздо лучше, чем здесь. Только и всего. Почему же неясная грусть взяла его в свои объятия и туго сдавила до слёз? Что происходило в его душе?.. * …Двухэтажный деревянный дом, окружённый всеми возможными цветами. Красные, жёлтые, белые, оранжевые и другие цветки на прямых и вьющихся стеблях ярко красовались под лучами полуденного солнца. Дом на фоне этой цветочной феерии выглядел чрезвычайно уютно. Треугольная форма крыши, распахнутое настежь окно, занавеска, колыхающаяся от лёгкого ветра… Колдовство ароматов захлестнуло Роберта. Он прикрыл от наслаждения веки: так чудесно здесь было. — Вы кого-то ищете? — неожиданно услышал он позади себя голос. Роберт быстро оглянулся. И увидел светловолосую девушку с ведёрком помидоров в руке. — Женя? — А… — Лицо девушки застыло в изумлении. — Приехал! Роберт помнил её маленькой. С двумя косичками и всегда весёлую. А сейчас перед ним стояла необыкновенной красоты девушка с распущенными до груди пышными светлыми волосами. Они чуть потемнели с годами, но не потеряли своей прелести. Глаза немного тусклые, грустные. Но на лице те самые чудненькие веснушки, которых она всегда стеснялась. — Приехал! — Женя сомкнула руки на шее Роберта. Он обнял её в ответ. Хрупкое тело и мягкий аромат вишни… — Как же ты изменился. Я и не узнала тебя! — произнесла она. — Ты теперь взрослый. Роберт, которого я помню, был немного другой. — Не узнала, значит, буду долго жить! — посмеялся он. — Это точно! Ну как? Нравится? — Женя указала на россыпь цветов. — Великолепно! Жень, ты прям мастерица! И как только умудрилась вырастить такую красоту? Это ведь чистой воды произведение искусства. За ними, наверное, уход да уход? — Да как сказать… Когда захочешь наполнить свою жизнь хоть какими-то красками, и не так, наверное, будешь стараться. Роберт сёрьёзно взглянул на Женю. — Неужели… всё настолько плохо? — Эх, Роберт, Роберт… Мальчик детства моего. Ты ведь многого и не знаешь, — вполголоса ответила она. В это самое мгновение из дома выбежала маленькая светленькая девочка. В жёлтом платьице и с большим плюшевым олимпийским мишкой. — У тебя есть дочь… — выдохнул Роберт. — И такая взрослая. Он и подумать не мог, что Женя уже могла быть матерью. — Скажешь тоже — «взрослая»! — улыбнулась Женя. — Четыре годика всего. Крохотулечка совсем. Кушает, а не растёт совсем! Ой, моя красавица, ой моя шалунья! Женя подхватила дочку на руки. Та игриво улыбалась, словно желала тоже стать активной участницей возникшей оживлённости. — Как звать? — спросил Роберт. — Аврора. — А где… её папа? Женя опустила дочь и попросила её найти козу Бусю. Когда девочка убежала за калитку, Женя тихо проговорила: — Он покинул нас… Год назад. Роберт глубоко вздохнул. — Жень, ты это… извини меня, а? Я совсем ничего не знал… — Что ты, Роберт! Откуда ж ты это мог знать! Ты же за столько земель отсюда. Всё нормально! Через минуту Аврора вернулась и подбежала к ним. — Нету Буси, нету! — кричала она. — Дулочка Буся! Убежала как всегда! — Ну убежала — и бог с ней. Прибежит ещё, — весело махнула рукой Женя. — Аврора, знакомься. Это дядя Роберт. Хороший друг твоей мамы. Давай, поздоровайся. «Хороший друг», — тут же подумал Роберт. — У неё остались обо мне приятные воспоминания. Но… разве я их заслуживаю? За столько лет даже ни разу не соизволил узнать, как она живет. Ни разу не позвонил и не написал. А ведь мы раньше были так близки…» — Здласте! — улыбнулась Роберту девочка, плохо выговаривая букву «Р». Она была удивительно похожа на Женю в детстве. — Здравствуй, Аврора, — сказал Роберт, добродушно улыбнувшись в ответ. И аккуратно пожал её маленькую ручку. — Ты очень красивая девочка! Затем, вспомнив о гостинце, купленном по пути в здешнем магазине, добавил: — Это вам! — О! Благодарим! — сказала Женя, взяв большую коробку конфет «Ассорти». — Смотри, Аврора, какой сладкий гостинец нам с тобой принесли! Ням-ням! Ну-ка: слово «Гостинец» скажи? — Гос-ти-нец, — произнесла девочка. — Умничка моя! Держи. Беги в дом. Сейчас будем чай пить! — Дааааа! — радостно воскликнула девочка и помчалась с конфетами и мишкой в дом. — А ты? — Женя взглянула на Роберта. — Женат? Дети? — Я… как-то не особо спешу с женитьбой и построением семьи. — Вот как? М-м… Ну что ж, ладно. К чему ж спешить-то, верно? Пошли чай пить? — А пойдём! Умираю с голода! По-прежнему находясь в восторге от благоухающего сада цветов, Роберт последовал за Женей в дом. Доподлинно неизвестно, как так получилось, но в детстве он никогда у неё не был. Только знал, что росла она с бабушкой. Но та, по-видимому, за эти годы и померла. О ней Женя не упомянула ни словом. Они вошли в дом. И Роберт сразу же почувствовал, что, пожалуй, чувствует любой холостяк, входящий в дом, в котором живёт женщина. Глаженная тряпочная скатерть на кухонном столе. Сверкающая чистотой посуда, расставленная по деревянным полочкам. Внушающие комфортный отдых бежевые кресла и диван у дальней стены. Покрытая белым ковриком лестница, ведущая на второй этаж. Везде — прибрано и чисто. Единственное, что нарушало идиллию порядка — разбросанные по полу игрушки. Начиная от куколок и заканчивая динозаврами. Но и это нельзя было назвать нарушением порядка. Напротив — это перчинка здешней устроенности, о которой, сразу видно, заботится женщина. И не просто женщина — а женщина-мать. И это придавало дому ещё большего семейного тепла и атмосферы любви. Комнату освежал слабый ветер, просачивающийся через открытое окно. В отличие от моей однокомнатной берлоги, подумал Роберт, здесь по-настоящему хочется жить. И ему вдруг вспомнился ещё один момент. Они, мокрые после дождя, прибежали к нему домой. Родители были на работе. Хлюпая и оставляя влажные следы на полу, они прошли к нему в комнату. Там, вытершись и укутавшись полотенцами, сразу же отправились на кухню. И принялись уплетать приготовленное накануне его матерью жареную курицу с картошкой, политое майонезом и расплавленным сыром. Мокрые-премокрые, замёрзшие от холода поздней осени, они, неуёмно жуя, подкреплялись силами. Не говоря друг другу ни слова, но — сидя плечо к плечу. А вечером пришла мама и, сразу же заметив (а мамы такое сразу замечают, сразу!) плохо вытертые следы двух пар ног, улыбнулась. «Женя приходила», — сразу же поняла она. Она любила эту хорошую светленькую девочку, с которой сидел её сын. …У Роберта снова мелькнуло в голове, что нужно всё это записать. Столько новых мыслей, впечатлений. Нельзя их терять! — Жень. Извини за странный вопрос… но у тебя не найдётся тетради или блокнота? — А чего ж, — ответила та. — Найдём сейчас. И принесла ему на выбор несколько толстых 96-листовых тетрадей. — Во! То, что нужно! Спасибо. Женя, глядя на повзрослевшего Роберта, никак не могла свыкнуться, что он так сильно изменился. И внешне, и голосом. — Что, будешь писать статью об этой деревне? — по-доброму ухмыльнулась она. — А отчего бы и не написать! — заулыбался Роберт. — Вон какая красота во дворе! Делай фотографию — да хоть на первую полосу пускай. — Спасибо за такие слова! Мне приятно, — кивнула Женя. А затем, осмотревшись по сторонам, сказала: — Сказать по правде, я не думала, что ты приедешь так скоро. И совсем не подготовилась. Извини, если что, за беспорядок. Аврора такая непоседа.