Слева в кадр вошла фигура — девушка с розово-голубыми волосами, в просторной военной куртке и в черных ботинках. — Это она, Мия, — сказала Памела и проглотила комок в горле. Мия шла медленно, с задумчивым лицом. Вот она полностью скрылась за насосами; ее снова стало видно, когда она уже сидела на бетонном столбике. Девушка осторожно поставила стакан с кока-колой на землю, отвела волосы от лица, достала из пакета гамбургер, развернула его. — Не знаю, зачем ей обязательно сидеть там, когда она ест, — тихо сказал Понтус. Мия бросила взгляд через дорогу, сунула в рот брусочек картошки, откусила от гамбургера еще, а потом повернулась к въездной дороге. На несколько секунд ее ослепили фары какой-то машины, свет отразился от синего контейнера у нее за спиной. Мия взяла стакан, отпила, снова поставила его на землю; в ту же минуту в кадр, полностью заслонив девушку, въехала фура. Памела, сцепив руки, молча молилась, чтобы с Мией не случилось ничего дурного, чтобы все оказалось просто недоразумением. Фура остановилась. Над воздухозаборником подрагивал горячий воздух. Камеры потеряли Мию. Кабину водителя скрывали насосы и шланги; понятно было только, что дверь открылась и водитель полез вниз. Когда он обходил машину, видны были лишь его черные, висящие мешком спортивные штаны. На земле под грузовиком что-то блеснуло. Вскоре мужчина вернулся, прошел мимо тягача к полуприцепу и крепко хлопнул рукой по тенту. Плотный нейлон вздулся, опал. Водитель шагнул в сторону, и вдруг стала видна его спина. На черной кожаной куртке серело пятно, похожее на языки пламени. — Это он, — сказал Йона. Мужчина снова забрался в кабину, завел мотор, постоял, чтобы повысить давление в рабочих тормозах, и фура тронулась с места. Тяжелая машина повернула и выехала с автозаправки. Мии нигде не было. Стакан с кока-колой перевернулся, на асфальте поблескивали кусочки льда. — Это он убил Йенни Линд? — дрожащим голосом спросила Памела. — Да. Памеле стало трудно дышать, и она бросилась вон из магазинчика. Наткнулась на полку, с которой посыпались конфеты в пакетах, выбежала в темноту и направилась прямо к бетонному столбику, на котором сидела Мия. Памела никак не могла собраться с мыслями. У нее не укладывалось в голове, почему тот мужчина увез Мию. Мартин же ничего не сказал полицейским. Вскоре к Памеле вышел Йона, и оба стали смотреть на разворотный круг и освещенные промышленные постройки. — Мы объявили национальный розыск. — И это поможет отследить машину, — выдохнула Памела. — Мы пытаемся это сделать. Но на этот раз у него большая фора. — Вы, похоже, не верите, что национальный розыск даст какой-то результат. — Не верю, — согласился Йона. — Значит, теперь все зависит от Мартина, — очень тихо сказала Памела. — Нам не за что зацепиться. Установить личность преступника по паре записей с камер наблюдения невозможно, а других свидетелей нет. Памела глубоко вдохнула и, стараясь, чтобы голос не дрожал, заговорила: — Если Мартин поможет вам, Мия погибнет. — Угроза высказана всерьез, но она доказывает, насколько убийца убежден, что Мартин сможет опознать его. — Я просто не понимаю, что бы вы делали, если бы Мартина вообще не было. Вы же полицейские. Должны быть другие способы. ДНК, маршрутный компьютер грузовика, вот эти записи, которые мы смотрели… Не хочу быть грубой, но… это же ваша работа. — И мы пытаемся ее делать. Памела пошатнулась, и Йона взял ее за руку. — Извините. Я просто разнервничалась, — тихо сказала она. — Понимаю. Ничего страшного. — Вам и правда надо поговорить с Мартином. — Он видел убийство от начала до конца. — Да, — вздохнула Памела. — Можно провести допрос тайно, в клинике… без полицейских и уж точно не привлекая журналистов. 44 Солнце зашло за тучу, и в психотерапевтическом кабинете Четвертого отделения вдруг потемнело. Мартин сидел на диване, опустив глаза и зажав руки между колен. Памела с чашкой чая стояла рядом с ним. Йона медленно подошел к окну, за которым виднелось кирпичное строение с подъездом для «неотложек» и вход в отделение скорой психиатрической помощи. Эрик Мария Барк, сидевший в кресле, подался вперед, оперся о низкий столик и попытался поймать взгляд Мартина. — Я ничего не помню, — прошептал тот и бросил взгляд на дверь. — Это называется… — Извините. — Вы ни в чем не виноваты. Это называется ретроградная амнезия, она при комплексном посттравматическом расстройстве — обычное дело, — продолжил Эрик. — Скоро я объясню ее механизмы, но основное здесь — это что вы закрываете дорогу множеству впечатлений от окружающего мира, как в кино… однако при погружении в гипнотический транс человек направляет внимание внутрь себя, вместо того чтобы следить за сюжетом фильма… в общем и целом, это все. — Ладно, — прошептал Мартин. — Когда вы расслабитесь, а я скажу вам как именно, я помогу вам разобраться с воспоминаниями. Эрик всматривался в напряженное, бледное лицо Мартина, понимая, что гипноз может сильно напугать его. — Мы с вами пройдем путь вместе, — сказал Эрик. — Я все время буду сопровождать вас, рядом будет Памела, вы в любой момент можете обратиться к ней и заговорить… или, если пожелаете, просто прервать гипноз. Мартин что-то прошептал Памеле на ухо и посмотрел на Эрика. — Он хочет попробовать, — сказала Памела. Эрик Мария Барк специализировался в психотравматологии и психологии катастроф, входил в группу врачей, пытавшихся помочь людям в состоянии острой травмы и посттравмы. Сейчас он был в отпуске — собрался писать книгу, обширный труд о клиническом гипнозе, — но сделал исключение, когда Йона, его друг, обратился к нему за помощью.