— Лягте на диван, на спину, и я объясню, что будет происходить дальше. Памела отошла. Мартин сбросил ботинки и улегся головой на подлокотник, неудобно выгнув шею. — Йона, задерни, пожалуйста, шторы, — попросил Эрик. Кольца проскрежетали по деревянному карнизу, и в комнате воцарился мягкий полумрак. — Попробуйте лечь поудобнее, подсуньте подушку под шею, — с улыбкой посоветовал Эрик. — Ноги скрещивать не надо, а руки пусть спокойно лежат вдоль тела. Шторы еще покачались и замерли. Мартин лежал на спине, уставив взгляд в потолок. — Прежде чем приступить к гипнозу, давайте сделаем упражнения на расслабление и постараемся дышать ровно. Эрик всегда начинал с обычного расслабления, которое мало-помалу переходило в индукцию, а потом — в глубокий гипноз. Он никогда не говорил пациентам, когда заканчивается одна фаза и начинается другая — отчасти потому, что четких границ между ними не было, отчасти потому, что это осложняло дело: пациент начинал ждать перехода или пытался отслеживать изменения. — Подумайте про свой затылок, ощутите тяжесть, подушка почти давит на него, — спокойно заговорил Эрик. — Расслабьте лицо: щеки, мышцы челюсти, рот… веки приятно тяжелеют с каждым вдохом. Плечи опускаются, руки лежат на диване, запястья мягкие и тяжелые… Эрик медленно перечислил все части тела, наблюдая, насколько расслабился Мартин; он несколько раз вернулся к рукам, шее и рту. — Дышите медленно, носом, закройте глаза, почувствуйте удовольствие от того, как отяжелели веки. Эрик старался не думать о том, что на кону стоит жизнь девушки, что им нужно добиться от Мартина особых примет преступника. Информация хранится в эпизодической памяти, но извлечь эти наблюдения сложно: сопротивляется сама травма. Эрик все более монотонным голосом повторял, как приятно и умиротворенно все вокруг, как тяжелеют веки. Наконец он перешел от расслабления к индукции. Он пытался заставить Мартина не думать об окружающем мире, о тех, кто находится в комнате, о том, что его ожидает. — Слушайте только мой голос, он говорит вам, что вы полностью расслабились… сейчас для вас важен только мой голос. Если вы услышите посторонний звук, сосредоточьтесь на моем голосе еще больше, еще больше расслабьтесь и сконцентрируйтесь на моих словах. В щели между голубыми шторами виднелась тонкая полоска летнего неба. — Сейчас я начну считать в обратном порядке. Вслушивайтесь в каждую цифру, с каждой цифрой вы будете расслабляться еще немного. Девяносто девять… девяносто восемь, девяносто семь… Эрик наблюдал, как медленно поднимается живот Мартина, считал в такт дыханию, немного замедляя счет. — Все вокруг так приятно, а вы сосредоточенно слушаете мой голос… Представьте себе, что вы спускаетесь по лестнице и с каждой услышанной цифрой делаете еще шаг, становитесь все спокойнее, тело все больше тяжелеет. Пятьдесят один, пятьдесят, сорок девять… Ощущая приятную щекотку в животе, Эрик погрузил Мартина в глубокий гипноз на грани каталепсии. — Тридцать восемь, тридцать семь… продолжайте спускаться по лестнице. Мартин словно уснул, но Эрик видел: он слушает, что ему говорят. Ступенька за ступенькой оба они спускались к ограниченной территории внутреннего бодрствования. — Когда я досчитаю до нуля, вы со своей собакой окажетесь на Свеавеген, рядом с вами Школа экономики, вы идете по направлению к детской площадке, — монотонно говорил Эрик. — Вы спокойны, расслаблены и можете не торопясь наблюдать и рассказывать мне, что вы видите… ничто здесь вам не угрожает, не представляет для вас опасности. Ноги у Мартина дернулись. — Пять, четыре… три, два, один, ноль… вы идете по плитам, мимо стены и выходите на газон. 45 Лицо у Мартина сделалось неподвижным, он словно перестал слышать Эрика. Мартин лежал в полутьме кабинета на диване, закрыв глаза, и все смотрели на него. Йона стоял спиной к окну, Памела сидела в кресле, обхватив себя руками за плечи. — Я досчитал до нуля, — напомнил Эрик и подался вперед. — Вы стоите на газоне… рядом с вами Школа экономики. Мартин приоткрыл глаза, блеснувшие под отяжелевшими веками. — Вы глубоко расслабились… и можете рассказать мне, что вы сейчас видите. Правая рука Мартина слабо пошевелилась, глаза снова закрылись, и он задышал медленнее. Памела вопросительно взглянула на Эрика. Йона не шевелился. Эрик смотрел на расслабленное лицо Мартина, думая, что же заставляет его молчать. Мартину словно не хватало сил сделать первый шаг. Может быть, дать Мартину скрытый приказ? Предложение, сформулированное как команда? — Вы стоите рядом со Школой экономики, — повторил Эрик. — Вам ничто не угрожает, и если хотите… вы можете рассказать мне, что вы сейчас видите. — Темно, все блестит, — тихо заговорил Мартин. — Дождь стучит по зонтику, шуршит в траве. В кабинете стояла тишина; Йона, Памела, Эрик как будто задержали дыхание. Настолько связно Мартин не говорил лет пять. У Памелы слезы навернулась на глаза — она уже не верила, что Мартин на это способен. — Мартин, вы пришли с собакой на детскую площадку в разгар ночи… — Я обязан был туда прийти, — ответил Мартин и странно раскрыл рот. — Чтобы выгулять собаку? Мартин кивнул, шагнул вперед и неподвижно замер на мокрой лужайке. По зонтику барабанил дождь. Бродяга рвался вперед, натянув поводок, и Мартин увидел, что рука немного поднялась. — Расскажите, что вы видите, — попросил Эрик. Мартин огляделся, увидел в темноте на склоне, поднимающемся к Обсерватории, бездомную. — Человека на дорожке… в магазинной тележке куча пакетов… — А теперь посмотрите на детскую площадку. Вы видите, что там происходит, но увиденное вас не пугает. Дыхание Мартина стало поверхностным, на лбу пробился пот. Памела встревоженно смотрела на него, прикрыв рот рукой. — Ваше дыхание замедляется, слушайте мой голос, — все так же медленно проговорил Эрик. — Здесь вы в полной безопасности. Не торопитесь и… расскажите, что вы видите. — Чуть дальше стоит красный домик с маленьким окошком, вода льется с крыши на землю. — А рядом с домиком горка, — сказал Эрик. — Качели, лазалка и… — Дети играют, мамы смотрят на них, — пробормотал Мартин. — Но вы там посреди ночи — свет исходит от фонаря, — напомнил Эрик. — Вы отпускаете поводок и направляетесь к детской площадке… — Я иду по мокрой траве, — заговорил Мартин. — Подхожу к домику, останавливаюсь… Сквозь дождь Мартин рассмотрел в слабом свете уличного фонаря детскую площадку. Лил дождь, и блестящая лужа у Мартина под ногами вздулась пузырями. — Что вы видите? Что происходит? — спросил Эрик. Мартин взглянул на домик, на цветастую занавеску в темном окошке. Он было повернулся к лазалке, но тут все залила чернота. — Какого цвета лазалка? По зонтику ритмично стучало, но Мартин совершенно ничего не видел. — Не знаю. — С того места, где вы стоите, видно лазалку. — Нет. — Мартин, вы смотрите на что-то, что трудно понять, — продолжал Эрик. — Но вам не страшно. Расскажите, что вы видите, даже если это какие-то обрывки.