— Зачем тебе понадобился нож? — начала бабушка. — Ни за чем, — ответила Ким, дыша открытым ртом. — Тогда почему он у тебя оказался? — Чтобы защищаться. — По-моему, вы решили напасть на Мию, — сказала бабушка. — А что надо сделать, если твоя правая рука соблазняет тебя? Ким не ответила. Она стояла, упорно глядя в землю. Руки, дрожавшие от напряжения, немного опустились. Горловина и грудь футболки с Леди Гагой насквозь промокли от пота. — Выше руки, — рявкнула бабушка. — Сами справитесь или помочь? — Сами, — ответила Бленда. — Или, может, прибить вам руки гвоздями? Бабушка обошла их, палкой поправила Ким руку и снова остановилась перед ними. Бленда пошатнулась и, чтобы не упасть, сделала шаг в сторону. Над сухим гравием стояло облачко пыли, пронизанной солнечными лучами. — Чем Мия провинилась перед вами? Ты ударила ее лопатой по голове, — сказала бабушка Бленде и переключилась на Ким. — Зачем тебе нож? Ты хотела изрезать Мии лицо? — Нет. — Выше руки! — Не могу, — заплакала Ким. — Почему вы хотели напасть на Мию? Потому что она красивее… — Она задумала убить вас, — перебила Бленда. 77 От духоты, стоявшей в квартире, у Памелы началось жжение в глазах. Она не один час просидела за компьютером, одетая в тренировочные штаны и лифчик. Сегодня Памела взяла на работе выходной, надеясь найти следы Мии в интернете. Она просмотрела сотни порносайтов, женоненавистнических сообществ, откровенных фотографий, объявлений об услугах проституток и свиданиях с предложением отсосать. Памела одну за другой просматривала фотографии избитых, выставленных напоказ, связанных девушек. Мии нигде не было, Цезарь тоже не упоминался. С чем Памела столкнулась, так это с ужасающей ненавистью к женщинам, безграничной жаждой власти и желанием подчинять. Памелу замутило. Она встала и вышла в гостиную. Мартин уже закончил рисовать и сидел в одних трусах на полу, забившись в угол. Мартин обнимал Бродягу и, не отрываясь, смотрел в сторону прихожей. На коленях и голенях у него расплывались большие черные синяки. Ссадины на предплечьях начали заживать, но обе руки были в бинтах. Мартин так ничего и не рассказал. Вчера он явился домой в окровавленной одежде; Памела потребовала объяснить, что стряслось. Но Мартин только прошептал «мальчики» и после этого наглухо замолчал. — Помнишь, ты говорил, что хочешь еще раз встретиться с тем гипнотизером? Памела присела перед мужем на корточки, желая, чтобы он не отводил глаз. — Я знаю — ты веришь, что мальчики преследуют тебя именно из-за этого. Но это же неправда. В реальности они не могут ничего тебе сделать. Мартин не ответил. Он так и сидел, обнимая пса и поглядывая в сторону прихожей. Памела поднялась и вернулась в кабинет. Она запустила установку программы, которая должна была привести ее к нелегальным торговым площадкам Даркнета, и тут у нее зазвонил мобильный. Звонил Йона Линна. Памела сразу же ответила. — Что случилось? — спросила она и сама услышала, какой у нее испуганный голос. — Ничего, но я… — Вы не нашли Мию? — Не нашли. — Я слышала, вы взяли Примуса, это же громадный шаг вперед. Ну то есть… он был там, он убийца, да? Памела откинулась на спинку, стараясь дышать спокойнее. Судя по звукам, Йона был за рулем. — Я провел один допрос. А сегодня ночью Примусу удалось сбежать из клиники. Как — не знаю. У двери дежурил полицейский. — Шаг вперед — два назад, — прошептала Памела. — Не совсем. Просто все оказалось значительно сложнее, чем мы предполагали. — И что теперь? — Памела встала, чувствуя, как внутри водоворотом закручивается страх. — Мне нужно еще раз поговорить с Мартином. Посидеть спокойно, попробовать разобраться, что он видел и слышал. — Мартин где-то упал и сильно ушибся, — тихо сказала Памела. — Он весь в синяках… и снова замолчал. — Где он упал? — Не знаю, он отказывается рассказывать. Но до того Мартин говорил, что хочет, чтобы его загипнотизировали еще раз. — У меня есть доказательство того, что он слышал на площадке голос Цезаря — может быть, именно это нам и нужно. Понимаете? Мартин мог не видеть Цезаря, но он слышал его голос. Памела вернулась в гостиную, остановилась посреди комнаты и посмотрела на Мартина. Муж так и сидел за диваном, глядя в полутьму прихожей. — Я поговорю с ним прямо сейчас. — Спасибо. Йона свернул в городок Каролинского института и сбросил скорость. Яркий свет, падавший через ветровое стекло, лился по его лицу, отражался в солнечных очках. Тридцать лет назад человек, который называл себя Цезарем, проник в дом психиатра Густава Шееле, присел на кровать его дочери и сказал: — Дети играют, а мамы смотрят на них. Те же самые слова произнес Мартин, когда Эрик, погрузив его в гипнотический сон, пытался заставить его рассказать об увиденном на детской площадке. Мартин не видел Цезаря, но слышал его голос. Йона вылез из машины на улице, метрах в десяти от съезда к отделению судебной медицины. Белый «ягуар» Нолена стоял наискось, да так, что другие машины не смогли бы выехать. Задний бампер отошел слева и свисал к асфальту. Йона заспешил ко входу. Нолену привезли расчлененный труп какой-то женщины — две молодые девушки обнаружили ее на обочине Е-22, под Гусумом, в пятнадцати километрах от Вальдемарсвика. На затылке у женщины было клеймо, напоминавшее клеймо Йенни Линд. Йона отправился прямиком в секционную, где поздоровался с Ноленом и Шаей. Гудели вытяжки, но в зале все равно стояла ужасная вонь. На пластиковом покрытии секционного стола лежали торс и голова неизвестной девушки лет двадцати. Фрагменты тела пребывали в изрядной стадии разложения — темные, слякотные, они кишели личинками мух и куколками.