— Вряд ли. — Руки видели? — Бледные, как кости, — тихо сказала Трейси. — Но колец на пальцах не было? — Нет. — Серьги? — Тоже вряд ли. Йона поблагодарил Трейси за помощь и дал ей телефон Союза помощи жертвам преступлений, посоветовав обратиться туда. Торопливо идя к машине, Йона обдумывал разговор с Трейси и то, как она описала ту женщину на детской площадке. Во всех протоколах допроса женщина описывалась как бездомная и по всей вероятности пьяная или под наркотиками. Но после разговора с Трейси Йоне больше не казалось, что женщина с детской площадки — бездомная. Теперь он думал, что эта женщина убивала Йенни Линд вместе с Цезарем. Трейси упомянула, что лицо женщины было морщинистым от холода и солнца, но руки при этом показались Трейси бледными, словно костяные. Но бледными они казались из-за того, что на женщине были латексные перчатки. Вот почему ни на лебедке, ни на тросе не нашли отпечатков пальцев. Женщина стояла и смотрела на Трейси потому, что хотела убедиться: Трейси не сможет спасти Йенни. Когда Йона открывал дверцу машины, во внутреннем кармане зажужжал телефон. — Йона. — Здравствуйте, это Памела, я не сразу услышала ваше сообщение в голосовой почте. — Хорошо, что вы позвонили. У меня два пункта, я коротко. — Йона забрался в раскаленную машину. — Мартин сказал вам, что его толкнули на рельсы… Насколько я понял, тогда он и поранился. — Он не хочет об этом говорить, но да, я так поняла. — Когда это произошло? — Йона тронул машину с места. — В четверг, довольно поздно. — На какой станции метро, вы не знаете? — Понятия не имею. — А спросить у Мартина можете? — Я сейчас не дома, но когда вернусь — поговорю с ним. — Я был бы очень признателен, если бы вы позвонили ему прямо сейчас. — Но он не отвечает на телефонные звонки, когда рисует, — объяснила Памела. На Е-20 Йона свернул в правый ряд. Он проехал Аспудден. — Когда примерно вы будете дома? — Через час, даже раньше, — ответила Памела. Вдоль обочины мелькнула взрывозащитная стена, темная от тени, и Йона въехал на мост с плексигласовой оградой. — И второе. Подумайте об охране. В трубке воцарилось долгое молчание. Наконец Памела прошептала: — Мартина толкнул Цезарь? — Не знаю, но Мартин — единственный свидетель, и Цезарь опасается, что Мартин сумеет его описать. Может быть, он больше не верит, что сумеет запугать вас. — Мы согласны на любую защиту. — Хорошо. Сегодня вечером вам позвонят из отдела по защите свидетелей. — Спасибо, — тихо сказала Памела. 83 Держа телефон в руке, Памела шла через Хагапаркен. Пятна света и тени делали дорожку похожей на узкий мостик над сверкающим потоком. Полиция считает угрозы в их с Мартином адрес очень серьезными, это ясно. Наверное, следовало запросить защиту раньше. Выходя из дома, Памела чувствовала себя неспокойно и позвонила Деннису. Он был на встрече, но обещал забрать ее у северной часовни. Теперь Памела испугалась по-настоящему. Может, прервать прогулку и вернуться? Цезарь пытался убить Мартина. Возле виадука под шоссе Памела замедлила шаг и сняла солнечные очки. На велосипедной дорожке лежал человек, вокруг собралась толпа. Приближалась сирена скорой помощи. Какая-то девушка проговорила: «По-моему, он умер, умер», и зажала себе рот. Чтобы обойти толпу подальше, Памела пошла по траве, но не удержалась, бросила взгляд в сторону упавшего — и увидела его выкаченные глаза. Памела передернулась и быстрее спустилась на виадук. Ей казалось, что на нее смотрит вся толпа. На большом кладбище пахло свежескошенной травой. Памела сошла с дорожки, прошла, срезая угол, между высокими деревьями. Солнце светило прямо на могилу Алисы. Где-то стрекотала сорока. Памела опустилась на колени, положила ладони на нагретый солнцем камень и прошептала: «Привет». Провела пальцем по надписи, по буквам, высеченным на граните. Иногда Памела думала, что имя дочери с камня стерто. Остались только углубления от букв. Имени Алисы на могильной плите нет по той же причине, по какой в гробу нет ее тела. Каждое воскресенье Памела приходила сюда поговорить с дочерью, хотя Алиса лежала не здесь. Тело так и не нашли. В озеро спускались водолазы, но в Калльшён сто тридцать четыре метра глубины и сильные течения. Иногда Памела представляла себе, что Алису спасли то того, как Мартина нашли те конькобежцы. Она так и видела, как какая-нибудь добрая женщина вытаскивает дочь из воды, укутывает в оленьи шкуры, сажает в санки. Алиса приходит в себя в деревянной избушке, в отблесках пламени, и женщина кормит ее супом, поит крепким чаем. Алиса ударилась головой о лед, и женщина, дожидаясь, когда Алиса излечится от потери памяти, заботится о ней, как о родной дочери. Памела понимала, что все эти фантазии просто помогают ей цепляться за надежду до последнего. И все же после трагедии она перестала есть рыбу. Памела не могла отделаться от мысли, что тело Алисы съели рыбы. Памела поднялась. Оказывается, садовник повесил ее стульчик на место. Памела сняла его с ветки, счистила с ткани семена и села у могилы. — Папа ходил к гипнотизеру. Знаю, звучит глупо, но он хочет вспомнить, что он видел…