Памела замолчала: кто-то стоял между деревьями и смотрел в ее сторону, наполовину скрытый светлым стволом. Памела всмотрелась пристальнее и с облегчением увидела пожилую широкоплечую женщину. — Не знаю, что будет дальше, — продолжила она, глядя на надгробие. — Нам угрожают, Мию похитили. Похитили, чтобы запугать нас, чтобы папа не пытался помогать полиции. Памела утерла слезы и успела заметить, как старуха медленно исчезает за деревьями. — Но полиция вроде бы предоставит нам охраняемую квартиру… иначе мы переедем в загородный дом Денниса. — Памела заговорила увереннее. — Когда мы будем жить там, я вряд ли смогу приходить сюда, вот что я хотела сказать… Ну, мне пора. Памела поднялась и повесила стульчик на дерево, но вернулась к могиле и обняла надгробие. — Я люблю тебя, Алиса… Если честно, я жду смерти. После смерти я снова увижу тебя, — прошептала она и встала. Памела прошла в тени деревьев, по склону спустилась на дорожку, увидела клумбу с прекрасными розами. Наверное, надо бы срезать пару, положить на могилу, но Памела заставила себя не думать о розах. Когда она вышла на парковку возле часовни, машина уже ждала ее. Сквозь отражения на лобовом стекле Памела различила лицо Денниса. 84 Асфальт гудел под покрышками. После Энчёпинга Йона съехал с Е-18 и погнал машину в сторону Вестманланда и Даларны. — Я пытался поговорить с Марго, — сказал в телефонной трубке Юхан Йонсон. — Не обязательно решать вопрос через нее. Цезарь столкнул Мартина на рельсы. Если мы найдем запись, то и Цезаря найдем. — Да где искать-то? На какой станции? — Пока не могу сказать, но где-то в центре Стокгольма. — Там станций двадцать… — Послушай, — перебил Йона, — важнее этого сейчас ничего нет. Найди запись. — Они обычно не особо идут навстречу… — Привлеки прокурора, что хочешь делай, только запись добудь. Йона намеревался через сорок минут быть у дочери Густава Шееле Аниты. Анита жила в Сетере, в таунхаусе, всего в трех километрах от больницы. Когда она была маленькой, Цезарь проник к ней в спальню, присел на кровать и положил руку ей на голову. Когда Анита немного повзрослела, отец рассказал ей, как познакомился с Цезарем, иначе она бы так этого и не узнала. Но отец ей все рассказал. И Анита наверняка стала задавать ему вопросы. Она должна что-то знать. Может быть, именно ей известно о Цезаре больше, чем людям, с которыми Йона уже успел поговорить. Йона припомнил свою первую беседу с Анитой. Она научилась выносить критику в адрес отцовского исследования, отдаляя себя от него, хотя в глубине души гордилась отцом. Устаревшие психиатрические теории и методы всегда отсвечивают чем-то мутным — вот что она пыталась сказать. И все же Анита стала медсестрой, поселилась в Сетере и работает в психиатрической клинике. Йона обогнал караван тяжелых фур. Когда он проезжал мимо очередного грузовика, в окно как будто кто-то вздохнул. Пистолет лежал в бардачке, бронежилет — в сумке на заднем сиденье. Цезарь пытался убить Мартина на одной из центральных станций стокгольмского метро. Если этот момент попал на записи камер видеонаблюдения — и если Цезарь обошелся без маскировки, — его можно идентифицировать. Может быть, на платформе была и та пожилая женщина. Двое убийц. А может быть, Цезарю нужна публика — кто-то, в ком он будет видеть свое отражение. Так ребенку нужно, чтобы мама смотрела на него, когда он выделывает трюки на лазалке. Йона выпил воды, поставил бутылку в держатель и вернулся мыслями к разговору с Трейси. Что это за череп в форме яйца, который висел на груди у женщины? Для крысы точно великоват. Скорее кто-то из куньих, подумал Йона — и тут же понял, кто это. Черная шапка была сшита не из искусственного меха. На шапку пошел мех с жировой смазкой. Жир отталкивал дождевые капли, и они собирались на кончиках шерстинок. Наверняка норка, подумал Йона. От внезапного понимания его окатило ледяным холодом. По спине, от затылка вниз, прошла дрожь. Вот он, момент, когда дело об убийстве на детской площадке приняло четкие очертания. Йона резко свернул на обочину и остановился в тени виадука. Он закрыл глаза и вспомнил, как ходил с папой в Музей естественной истории. Ему восемь лет, он ходит внутри огромного скелета синего кита. От высокого потолка отдается эхо голосов и шагов. Йона слушает, как папа читает табличку перед двумя чучелами: мангуст схватился с коброй. В новой стеганой куртке жарко. Йона расстегивает куртку и подходит к изображению норки. В витрине лежат три черепа, похожие на яйца. Один повернут так, что можно заглянуть внутрь. На выпуклой макушке черепа — узор. В структуре кости просматривается подобие креста. Йона, закрыв глаза, сидел в машине на обочине дороги и всматривался в явившийся ему в воспоминании череп. Узор похож на фигуру в остроконечном колпаке и с широкими рукавами. Фигура стоит, раскинув руки. Как Христос. Йона открыл глаза, взял с приборной доски телефон и стал гуглить череп норки. Фотография нашлась сразу. На черепе изнутри просматривался еле видный рельеф: фигура с раскинутыми руками. Так распорядилась эволюция, устраивая расположение кровеносных сосудов и оболочек мозга. Фигура более или менее просматривалась на всех естественнонаучных рисунках и фотографиях. И таким же символом клеймили убитых девушек. Все сошлось, череп норки указал прямиком на убийцу. Йона знал, что мало кто из серийных убийц склонен общаться с полицией, но у каждого из них свои схемы, образ действий и предпочтения, по которым преступника и можно выследить. Йона сам не помнил, сколько раз он обдумывал модус операнди Цезаря, сколько раз менял местами элементы головоломки. Сфинкс спрятал ответ в самой загадке. То, что казалось отступлением от обычной схемы, на самом деле было логичной и важной деталью. Йона завел машину, посмотрел в зеркало заднего вида, вывел машину на полосу и нажал на газ. Он всегда умел в точности воспроизвести образы из прошлого. Довольно утомительная, даже мучительная способность. Раз за разом Йона переживал свои воспоминания, причем во всех подробностях. После Хедемуры дорога пошла между лугов и полей, и до самого Сетера Йона ехал, не сворачивая. Развернувшись на круговом перекрестке с синей скульптурой, похожей на большой топор, Йона въехал в жилой район, тесно застроенный виллами. Он припарковался возле гаража Аниты, позади красной «тойоты», вылез из машины и направился к домику с двускатной черепичной крышей, обшитому красными деревянными панелями.