— Знаете, что это? — Христос. Нет? Анита всмотрелась получше и побледнела. — Что думаете? — настаивал Йона. Анита испуганно посмотрела на него. — Не знаю, я… в «Отражении» написано, что, когда Цезаря на ночь запирали в камере, он по многу часов простаивал, раскинув руки. Как распятый. 85 Памела заперла за собой входную дверь и прошла в кабинет. Мартин снова поставил на мольберт большое полотно. — Я пыталась тебе дозвониться. — Я пишу. — Мартин взял палитру и подмешал в желтую краску немного красной. — Ты сказал, что в четверг тебя в метро толкнули на рельсы. Йоне надо знать, на какой станции это произошло. — Ты же говоришь, мальчиков не существует, — проговорил Мартин, медленно водя кисточкой. — Я не хочу тебя волновать. Мартин пожал плечами, отложил кисточку и посмотрел на Памелу. — Меня толкнул Цезарь? — Да. — Это случилось на станции «Королевский сад»… я никого не видел, только слышал шаги за спиной. Памела отправила Йоне сообщение и села в компьютерное кресло, стоявшее у рабочего стола. — Деннис хочет, чтобы мы пока перебрались к нему в загородный дом, и я согласилась, но теперь полиция выделит нам специальную квартиру с охраной… — Но… — Нас отвезут туда сегодня вечером. — Но меня нужно загипнотизировать еще раз, — вполголоса напомнил Мартин. — Ты все равно ничего не видишь. — Но он там, я знаю. Я слышал его голос. — Цезаря? — Мне кажется, я видел — на секунду его лицо высветилось… — В каком смысле? — Как при фотовспышке. — Он фотографировал? — У Памелы холодок прошел по спине. — Не знаю. — По-моему, фотографировал. Может, попробуешь описать, что ты видел? — Там было черно, и всё… — Но ты считаешь, что Барк сможет вернуть тебя в ту секунду, со вспышкой… и ты успеешь описать Цезаря. Мартин кивнул и встал. — Я поговорю с Йоной, — сказала Памела. Мартин достал из шкафчика коробку с собачьими лакомствами и отсыпал немного в пластиковую банку. — Я выгуляю Бродягу, — сказала Памела. — Что вдруг? — Не хочу, чтобы ты выходил из дома. Памела вывела полусонного пса в прихожую и стала надевать на него ошейник. Бродяга зевал. — Запри за нами, — попросила она Мартина. Памела захватила сумочку, вышла и открыла дверь лифта. Бродяга, сопя и помахивая хвостом, вышел следом. Мартин закрыл и запер бронированную дверь. Лифт, лязгая тросами, начал спускаться. На лестничной клетке пахло нагретым кирпичом. Памела вывела пса на Карлавеген, и они пошли в сторону Архитектурного института, где Памела когда-то училась. Цезарь, размышляла Памела, может оказаться кем угодно, любым прохожим на улице. Она понятия не имеет, как выглядит этот человек. Пока Бродяга обнюхивал водосточную трубу, Памела оглянулась: вдруг ее кто-нибудь преследует. Какой-то худощавый мужчина смотрел в окно галереи. Памела повела собаку дальше. Они миновали крутую лестницу у церкви Энгельбректа и пошли по газону. Бродяга задрал лапу на дерево и не торопясь проследовал дальше, к скале с гротом. Во время Второй мировой войны грот служил убежищем; сейчас там колумбарий, где люди хранят урны с прахом родных и близких. Бродяга стал обнюхивать скальную стену. Памела снова оглянулась. К ним большими шагами приближался мужчина, которого она заметила у галереи. Это же Примус. Памела инстинктивно потащила Бродягу за собой, в тень грота, и прижалась к закрытой двери. Примус остановился и стал оглядываться; седой хвост мотался по спине. Бродяга пожелал выйти, но Памела удержала его, и он заворчал. Примус повернулся, прищурился на грот и сделал шаг в их сторону. Памела старалась не дышать. Вряд ли Примус ее сейчас видит. По улице проехал тяжелый грузовик, подняв сквозняк, от которого закачались ветки кустов. У входа в грот пришли в движение листья и мусор. Примус, рыская глазами, шел прямо к пещере. Памела открыла дверь колумбария и втащила Бродягу за собой. В прохладном помещении пахло увядшими цветами и горящими стеариновыми свечками. Пол посыпан мелкими камешками, скальный потолок выкрашен белой краской. Колумбарий оказался похож на библиотеку, только вместо стеллажей с книгами здесь стояли подобия архивных шкафов зеленоватого мрамора с сотнями закрытых ниш. Памела, слыша, как хрустят под ногами камешки, быстро миновала первый ряд и свернула за второй. Она опустилась на колени, обнимая Бродягу за шею. Других посетителей Памела не видела, но стулья были выдвинуты, а в тяжелых чугунных подсвечниках горели свечи. Дверь открылась; прошло довольно много времени, прежде чем она закрылась снова. Памела уже надеялась, что Примус отступился, но тут хрустнули камешки. Человек медленно прошел несколько шагов и остановился. — У меня вести от Цезаря, — объявил Примус, ни к кому не обращаясь. — Ему бы понравилось это место, он просто одержим своими крестиками…